тех, кто ходил на курсы для будущих родителей.
По проекту Seabrook мне, помимо всего прочего, поручили убедить общественную комиссию по коммунальному обслуживанию Нью-Гэмпшира в том, что атомная электростанция – лучшее и самое экономное решение по выработке электричества для штата. Как ни странно, чем больше я изучал этот вопрос, тем больше я сомневался в достоверности собственной аргументации. В то время информация постоянно менялась, отражая новые исследования и факты, все чаще указывающие на то, что многие альтернативные виды энергии лучше с технической точки зрения, экономнее и намного безопаснее, чем атомная электростанция.
Однажды я сообщил своим боссам в коммунальной компании, что я больше не могу представлять их интересы. Я отказался от этой крайне прибыльной карьеры и решил создать компанию, которая воплотит в жизнь новые технологии и превратит теорию в практику.
Через несколько месяцев после рождения Джессики я основал компанию Independent Power Systems (IPS), нацеленную на проектирование экологически безопасных электростанций и создание модели, которая вдохновит других. Бизнес был рискованный, и большинство наших конкурентов в конечном итоге потерпели поражение. А нас спасла «случайность». По сути, я был уверен, что каждый раз, когда кто-то мне помогал, это было наградой за мои прошлые заслуги и мое молчание.
Бруно Замботти занял высокий пост в Межамериканском банке развития. Он согласился войти в совет директоров IPS и помочь финансировать еще неоперившуюся компанию. Мы получили поддержку Bankers Trust, ESI Energy, Prudential Insurance Company, Chadbourne и Parke (крупной юридической фирмы с Уолл-стрит, партнером которой был бывший сенатор США, кандидат в президенты и госсекретарь Эд Маски), а также Riley Stoker Corporation (инженерной фирмы, принадлежащей Ashland Oil Company, которая проектировала высокотехнологичные и инновационные котлы для электростанций). Нас поддержал Конгресс США, освободив IPS от некоторых налогов и тем самым дав нам существенное преимущество над конкурентами.
В 1986 году IPS и Bechtel одновременно – но независимо друг от друга – приступили к строительству электростанций на основе инновационных, передовых технологий по сжиганию отработанного угля без образования кислотных дождей. В то время людей гораздо больше беспокоил кислотный дождь (диоксид серы, оксиды азота и твердые частицы), чем выбросы углерода в атмосферу. К концу декады эти две станции произвели настоящую революцию в коммунальной отрасли, внеся значительный вклад в новые национальные законы о борьбе с загрязнением окружающей среды, доказав раз и навсегда, что многие так называемые отходы производства можно преобразовать в электричество и что уголь можно сжигать без образования кислотного дождя, тем самым опровергнув многолетние заявления коммунальных компаний об обратном. Наша электростанция также подтвердила, что такие непроверенные передовые технологии могут финансироваться небольшой независимой компанией, через Уолл-стрит и другими традиционными способами[63]. В качестве дополнительно бонуса электростанция IPS направляла тепло в гидропонную теплицу площадью три с половиной акра, а не в пруды-охладители или градирни.
Как президент IPS, я получил доступ к внутренней информации энергетической отрасли. Я имел дело с самыми влиятельными людьми в бизнесе: юристами, лоббистами, инвестиционными банками и высокопоставленными управляющими крупных фирм. У меня было и еще одно преимущество – тесть, более тридцати лет проработавший в Bechtel, став главным архитектором компании, и теперь возглавлявший строительство города в Саудовской Аравии, что было прямым результатом работы, проделанной мной в начале 1970-х годов на Проекте по отмыванию денег в Саудовской Аравии.
В энергетической отрасли происходила серьезная реструктуризация. Крупные инженерные фирмы боролись за право контролировать коммунальные компании (или, по крайней мере, соперничать с ними), что раньше было привилегией местных монополистов. Дерегулирование стало девизом дня, и правила менялись в одночасье. Перед амбициозными людьми открывалась масса возможностей, чтобы воспользоваться ситуацией, которая поставила в тупик суды и Конгресс. Отраслевые эксперты окрестили тот период эрой «Дикого Запада в энергетике».
Одной из жертв этого процесса стала MAIN. Как и предсказывал Бруно, Мак Холл потерял связь с реальностью, и никто не решался сказать ему об этом. Пол Придди даже не пытался контролировать работу компании, и руководство MAIN не только не сумело воспользоваться изменениями, захлестнувшими отрасль, но и допустило ряд серьезных ошибок. Всего через несколько лет после того как Бруно принес компании рекордную прибыль, MAIN перестала выполнять обязанности ЭУ и оказалась в тяжелом финансовом положении. Партнеры продали MAIN одной из крупных инженерно-строительных фирм, которая правильно разыграла свои карты.
В то время как я получил почти по тридцать долларов за акцию в 1980 году, примерно четыре года спустя оставшиеся партнеры довольствовались менее чем половиной этой суммы. Вот так сто лет «безупречной» работы закончились унижением. Я переживал за друзей, которые остались в компании, но при этом радовался, что успел вовремя уйти. Имя MAIN некоторое время оставалось под новым руководством, но затем от него отказались. Логотип, некогда столь влиятельный в странах всего мира, канул в Лету.
Для тех, кого интересовали нефть и международная политика, была еще одна актуальная тема: сын вице-президента, Джордж У. Буш. Его первая энергетическая компания Arbusto (что в переводе с испанского означает куст, bush) оказалась неудачной, и ее спасло только слияние с компанией Spectrum 7 в 1984 году. Затем Spectrum 7 сама оказалась на грани банкротства и в 1986 году была куплена Harken Energy Corporation. Дж. У. Буша оставили в совете директоров и консультантом с годовой зарплатой в 120 000 долларов (примерно 315 000 долларов в пересчете на курс 2022 года!)[64].
Все мы предполагали, что только благодаря своему отцу, вице-президенту США, он получил эту должность, поскольку младший Буш явно не мог похвастаться достижениями в качестве управляющего нефтяной компании. Кроме того, совершенно неслучайно Harken воспользовалась этой возможностью, чтобы выйти на международный рынок впервые за свою корпоративную историю и активно искать нефтяные инвестиции на Ближнем Востоке. Журнал Vanity Fair писал: «Как только Буш занял свое место в совете директоров, с Harken стали происходить чудеса – новые инвестиции, неожиданные источники финансирования, долгожданные права на бурение»[65].
В 1989 году компания Amoco вела переговоры с правительством Бахрейна по поводу прав на офшорное бурение. А потом вице-президента Буша избрали президентом. Вскоре после этого Майкл Амин – консультант Госдепа, которому поручили ввести в курс дела нового посла США в Бахрейне Чарльза Хостлера – организовал встречи между правительством Бахрейна и Harken Energy. И неожиданно Amoco заменили на Harken. Хотя компания Harken до этого занималась бурением только на юго-востоке Соединенных Штатов, а офшорным бурением вообще никогда не занималась, она получила эксклюзивные права на бурение в Бахрейне – неслыханное дело в Арабском мире. Через несколько недель цены на акции Harken
