ты будешь йух сосать.
– Если дальше так будет, я думаю, мы найдем десять миллионов и организуем свое телевидение, – чрезмерно начальственно включился Квашняков.
– Конечно, – подтвердил Хамовский. I
– А это не будем смотреть…, – вставил Квашняков.
– Конечно, – подтвердил Хамовский.
– ….и финансировать, – закончил фразу Квашняков и отвалился на спинку кресла.
– Конечно, – еще раз подтвердил Хамовский. – Это очень просто сделать. Видишь как тебя запугали.
– Если эта война продолжается,… – поставил условие Квашняков.
– А мы, как дураки, сидим, ждем, – о чем-то своем прошипел Клизмович.
***
Вполне естественно, что никто в столице Ямала не двинулся спасать телевидение маленького нефтяного города: ни депутаты окружной Думы, ни Матушка, ни Департамент, ни губернатор. Между чиновничьими инстанциями прошла бурная переписка, Департамент отчитался в исполнении, но деньги в маленький нефтяной город так и не поступили. Мол, спасайтесь сами, таков был ответ. Алик искал полтора миллиона, направленные ему округом, несколько месяцев, но так и не нашел.
С молчаливого согласия Хамовского Алик потратил деньги со статьи «зарплата» на оборудование телецентра, а в конце года депутаты городской Думы маленького нефтяного города вынужденно закрыли образовавшуюся прореху. Алику не пришлось даже их просить.
ТЕЛЕЦЕНТР
«Чрезмерно мстя комару за тот укус, который он наносит, можно приобрести хороший синяк».
Работа на телецентре была легкая и денежная, но после прихода Алика на должность главного редактора телерадиокомпании у техников-специалистов исчезли любовные оброки, и они не знали, куда себя деть.
Три комнаты. В одной – на стеллаже беспрерывно гудели передатчики. Вторая комната после того как Алик распорядился выбросить из нее двуспальный диван, превратилась в склад. В третьей комнате располагался стеллаж с ресиверами, мониторами, компьютерами и другим оборудованием, предназначенным для выпуска программ местного телевидения. Здесь располагался последний диван, на котором и проводили время работники телецентра в мечтах и надеждах.
Когда Алик размышлял о телецентре, он слегка завидовал подчиненным. Техники-специалисты получали деньги, какие он зарабатывал в городской газете у Квашнякова, а свободного времени имели столько, что могли написать не одну книгу и получить не одно высшее образование. Но техников-специалистов подобные цели не манили. Они мечтали о другом.
То немногое количество кнопок, которые надо было иногда нажимать, и регуляторы, которые надо было переводить из одного положения в другое, не требовали большого ума и времени. И техники-специалисты телецентра увлеклись подсчетом выгоды, которую можно еще приобрести…
***
Светлана Слоникова каждую смену искала вредность, исходящую от передатчиков. Она прислушивалась к их шумам, обнюхивала воздух, прогоняемый вентиляторами, пытаясь уловить тревожащие обоняние запахи, становилась рядом, надеясь зафиксировать электризацию волос. Но ничего!
«Найти вредность и скосить денег, найти и скосить, – размышляла она, нахаживая круги по комнатам телецентра. – Санитарные врачи могли ошибиться. Здесь нельзя долго находиться, иначе траванешься. Где эта дура, когда сменит?»
Под дурой Слоникова подразумевала Косаченко, в которой горькое переживание потери Куплина и злоба на Алика за невнимательность к ее добротной груди и фигуре, трансформировали жажду начальственной любви в жажду подмены коллег, ушедших в отпуск или заболевших. Порой она дневала и ночевала на дежурствах, но не допускала, чтобы лишние рубли ушли мимо ее кармана. I
«Эта дура готова на все подработки. Получит онкологию от излучения. Не понимает, что надо искать вредность и доить деньги, а дура пашет – руководству того и надо, – все более озлоблялась Слоникова. – Ну, где же она? Мне тут лишняя минута – смерть».
Фамилия досталась Слониковой, словно мужнина насмешка. Слоникова была стройна и так не в слона невротична, что не помогали успокоительные лечения. Она подошла к окну, оперлась ладонями о подоконник и машинально принялась скрести ногтями краску, наблюдая за подъездами к телецентру.
«Моя смена кончается, если ее через пять минут не будет, я ухожу», – мысленно прорычала Слоникова.
Серебристый «Соболь» телерадиокомпании подъехал вовремя. Из него вышла Косаченко, съедаемая заоконным взглядом Слониковой. Едва Косаченко исчезла из вида, как Слоникова оторвалась от подоконника, оставив на нем еще несколько царапин, впрочем, не заметных на фоне множества других, и пошла к входу, поглядывая на часы.
«Ну минута в минуту, ну не дрянь ли она после этого», – только успела подумать Слоникова, как к ней навстречу вышла Косаченко.
– Уже ждешь, не терпится стартануть? – ехидно спросила она. – Рентгенов боишься?
– Это ты за деньги готова на все и в любую постель, – вернула Слоникова.
– И кто это говорит-то? – упершись руками в бока, произнесла Косаченко. – Мою подработку за Грязеву, которая сейчас на больничном, кто у начальства выпросил? Не ты ли?
Грязева в отличие от Слониковой и Косаченко брала свою выгоду временем. Она шла на больничный по любому поводу, поскольку даже те немногие кнопки и регуляторы, которые нужно было включать и поворачивать в определенное время, она никак не могла запомнить. Из-за этого в эфире то пропадал звук, то изображение, то исчезала архивная запись, то шли ошибки в бегущей строке…
– Не только тебе деньги стричь, – зло бросила Слоникова. – Сидишь тут по двое суток подряд. Думаешь, не знаю, что домой во время дежурств уходишь?
– Ты докажи вначале, – вызывающе рассмеялась Косаченко. – А я тебе вот что скажу: надо оформлять подработки на знакомых. Сейчас нам платят пятьдесят процентов к окладу за совмещение, а так – платили бы весь оклад.
– Тебе бы только мошенничать, – резанула Слоникова. – У тебя мозги излучением покорежило. Хочешь поправлю, чтобы приходила на работу пораньше?
Слоникова свернула аккуратный женский кулачок и пошла к Косаченко.
– Ты что, дура? – испуганно вскрикнула Косаченко, проигрывавшая Слониковой в бойцовских качествах. – Хочешь по уголовной статье – за угрозы?
– Ничего не докажешь. Я тебе влеплю разок и скажу, что поскользнулась, – объяснила Слоникова.
Телефон располагался рядом с мониторами. Косаченко подбежала к нему, набрала номер секретариата телевидения и под смертоносным взглядом Слониковой произнесла:
– Я бы хотела переговорить с главным редактором…
– Сейчас все доложу, – сказала она Слониковой и тут же в трубку. – Здравствуйте, я пришла на работу, а меня тут встретили с почестями.
Это была последняя фраза Косаченко. Слоникова одной рукой вцепилась ей в горло, другой – выхватила телефонную трубку и поднесла к щеке.
– Она все врет, – сказала Слоникова, удерживая Косаченко на безопасном расстоянии. – Пришла и устроила скандал.
***
Алик читал докладные.
«Считаю необходимым доложить вам о факте хулиганства на телецентре. Ночью кто-то разбросал в большом количестве окурки и скорлупу от семечек, а также бумагу. Чтобы выяснить, кто совершил этот хулиганский проступок – была просмотрена видеозапись системы видеонаблюдения. На ней зафиксирован момент, как Слоникова умышленно опрокинула мусорницу и разбросала мусор»…
Обычная жизнь телерадиокомпании маленького нефтяного города
