наше открытие с несколько иных позиций. Я думаю, что в этом проявлялась его мировоззрение и вера в Бога, о чём я не особенно задумывался, погружаясь только в научные исследования.
Отец Окимий «опускал» меня на землю, заставляя разбираться с чисто прикладными вопросами. Его больше интересовало, наше открытие как подтверждение Бога, он мечтал о создании науки о Божественном.
Впрочем, наши изыскания вполне укладывались в его цель, но он трактовал М-теорию по своему: что есть начало всего, как не "взрыв" Бога? Той божественной праосновы, которая преобразилась на божественную энергию (тёмную энергию и материю) и структурные элементы – мельчайшие искры Духа (информационы) и её носители (бозоны).
По мнению отца Окимия, преображение Бога – создание им из своей сущности Вселенной с мириадами бессмертных искр Духа, в каждой из которой заключена вся полнота его Сущности, каждая из которых стремится к проявлению и объединению друг с другом, к объединению на более высшем уровне. Бог «умер», чтобы вновь пройти путь проявления, раскрыть те стороны божественной сущности, которые заложены в нем, но ещё не проявлены. Вот цель Вселенной, как её понимал отец Окимий. Мне было странно, что в представлении отца Окимия Бога, как некой «персоны», вовсе и нет. А есть космические, или тут вернее будет назвать, божественные законы проявления энергии божественной праосновы, её трансформация в материальном мире. Такое понимание скорее подходит научному взгляду, а не взгляду монаха.
– Как наверху, так и внизу – давно известная мудрость, – любил повторять отец Окимий, убеждая меня, – ни есть ли смерть Иисуса Христа и его воскрешение искрами Веры в душах людей тем же подвигом, только на земном плане? Но я бы добавил, как в одном, так и в целом. Есть ли рай и ад для человека?
«Да!», – говорят древние.
«Нет!», – утверждают современники.
«И да, и нет», – отвечают мудрые.
"Нет рая и ада, куда бы после смерти попадали души людей. Но есть человек, в душе которого живёт частица Духа или как ты, Олег, по-дурацки её назвал информационом, – говорил отец Окимий, – человек, который своим чувствами, мыслями, действиями – энерго-вибрационным полем – проявляет из глобальной информации частицы Духа своего только ту его часть, которая созвучна его вибрациям. И то место, куда попадёт его душа – ставший персонифицированным информацион – после физического распада тела зависит от той вибрации, которая ей присуща. И продолжит он своё проявление именно в поле тех вибраций: либо низких тяжёлых вибрациях низшей материи, либо высших вибрациях высшей материи.
Для законов Вселенной нет понятий добра и зла, это человеческие понятия, но не понятия Вселенной. Только человек может оценить какое-то явление со своей точки зрения и сказать злом оно для него является или добром в конкретный момент времени, так как он лишён обладания всей информацией. И часто, когда человеку открывается больше информации, он понимает, что фактически вот это зло было для него добром и наоборот. Недаром же родилась мудрость: нет худа без добра.
Во Вселенной действуют объективные законы. Некоторые из них уже известны человеку. Так, закон притяжения, о том, что подобное притягивается подобным, объясняет, почему душа, после распада конечной материи – тела, попадает именно в то энерго-вибрационное поле, с которой она созвучна. Именно под воздействием этого поля будет происходить дальнейшая трансформация души (материальное проявление информации информациона), которая и определит место её будущего рождения.
Так, за исследованиями и спорами с отцом Окимией, за тоской по Фёке летели дни моей ссылки. Пока, наконец, и не наступил тот день и час.
***
Скоро полночь, а я не могу заснуть. Не могу отвести взгляда от экрана браслета, на котором время привычными с детства цифрами отсчитывает последние минуты моей устоявшейся здешней жизни. Тихо. Все спят. Только время буянит за окном разгулявшимся ветром, опоённым холодным дождём, который лил весь день и, не переставая, льёт и сейчас. И это середина лета. Моё третье лето в ссылке. Вернее это лето уже будет свободным. Да что там, будет! Ещё несколько минут и я – свободен! Наступающий день – 5 июля 2298 года – день, которого я ждал с таким нетерпением, порой запрещал ждать, погружался с головой в работу, чтобы забыть о своим зависимом положении. И вот скоро…
Пискнул сигнал сообщения. Я вздрогнул от неожиданности – давно уже мой браслет превратился в простые часы, давно уже я не слышал сигнала вызова. Открыл и прочёл: «Уважаемый Олег Иванов! Сообщаем Вам, что сегодня, 5 июля 2298 года, в соответствии с решением Общественного Суда Элизия от 5 июля 2295 года по делу № 8 – 3587/95 закончился срок ограничительного применения к Вам положений „Декларации о Сотрудничестве“. На основании полученной характеристики от Вашего работодателя – настоятеля Богоявленского уральского монастыря отца Окимия, Вы, начиная с 00:00 часов 05 июля 2298 полностью восстановлены в правах в соответствии с положениями „Декларации о Сотрудничестве“. Вам открыт полный доступ к операциям, проводимым и контролируемым ИИ, в том числе доступ к управлению вашим счётом. На ваш счёт мы перечисляем субсидию в размере двухмесячного оклада на последнем месте работы (до начала Вашей ссылки). В течение этого срока Вам необходимо определиться с местом дальнейшего пребывания и работы. В последующем Ваше обеспечение полностью ложиться на Вас. Ваш личный браслет переслан настоятелю монастыря, у которого вы можете его получить. С наилучшими пожеланиями, секретариат Общественного Суда Элизия».
Свобода! Я лихорадочно вздохнул. Свобода? Если честно, я никогда не был так свободен, как эти три года, проведённых в поселении. Моя работа – работа ссыльного Олега Иванова, оторванного от всего мира и изолированного стенами обсерватории Уральского монастыря, подходит к концу. Эта изоляция принесла мне космическую беспредельность, которая стала моей частью или я стал её частицей? Впрочем, это совершенно неважно. Важно, что моя свобода, моё сознание открыло для себя бесконечность. Это совсем иная свобода, нежели прежде, до ссылки, когда моя свобода была зажата свободой права выбора интернет-контактов, работой и семьёй.
Загоревшийся впервые за три года зелёный глаз индикатора интернет-связи, наверное, впервые за всё время, сколько я себя помнил, не манил мнимой свободой барахтанья в паутине. И только один контакт был по-настоящему дорог мне. Настолько дорог, насколько и отвергаем. Отец Окимий убедил меня в неправоте, но я не мог, никак не мог перешагнуть через себя, пусть даже это было эгоизмом. Я не мог простить, как не мог и забыть. Зелёный огонёк индикатора смотрел на меня зелёным взглядом Фёки. «Позвонить?» – мелькнула мысль. «Зачем?» – тут же оборвал я
