Море волнуется – три.
Потому что не мог избавиться от ощущения, что из тысячи пар обрамленных густыми ресницами глаз без слепого обожания смотрит на него и что-то видит чуть ли не единственная. Васильковая. Зачем Стриж её сюда привел – хрен знает, ну ладно. Правда, это довольно сильно отвлекало, взгляд то и дело к ним возвращался. Посмотреть захотелось, что именно она там видит-то? Что будет? Лучше бы, может, не проверял. Пугает обнаруженное до чертиков. Потому что, несмотря на все к себе увещевания, несмотря на железобетонные аргументы, в душе набирает силу надежда, а надежды опасны тем, что имеют свойство рушиться. С высоты падать больнее.
Странно это всё и не нравится ему тем, что… нравится. Странно было видеть человека из твоей обычной жизни в совсем другой, но тоже твоей. Странно нехотя признаваться себе в том, что если бы не Стриж с его желанием непременно продемонстрировать своему «бро», что своего таки добился, к тёплым ощущениям не добавилось бы примесей. Странно, зачем пытаться анализировать её на Стрижа невыразительную реакцию и собственные эмоции? Как дёрнулось нутро, почувствовалось просто прекрасно. Как завелся с пол-оборота, ощутилось просто прекрасно. Да уж, вся эта картина – лишнее подтверждение догадке о том, что Стрижову уж если что в голову взбредёт, так с концами. Ну окей, а потом, дальше что? Дальше ясно что. Постель, а потом – до свидания, иди к чёрту. Как обычно. Сам такой.
Аллё! Ульяна? Все-таки слепая. Глаза разуй! Хоть вырывай из лап, сам домой вези, а по пути на пальцах объясняй, с кем она связалась. При живой, рядом стоящей паре так хищно пялиться на какую-то раздевшуюся в толпе деваху? Завёл подружку – так и смотри на подружку! Тошно.
«Не маленькая, разберется. Разберутся»
Ну хоть рыжую спровадил восвояси. Чуть ли не впервые в жизни обошлось вежливой беседой и обычным «Спасибо». Обошлось.
Море штормит.
Комментарий к X. Море волнуется – раз. Море волнуется – два. Море волнуется – три… В тексте: Агата Кристи – Как на войне https://music.youtube.com/watch?v=1fm1XCJAY0s
Еще визуал:
“Мамихлапинатапай – слово из языка племени яганов, обитающих на Огненной Земле. И означает оно особый взгляд, которым обмениваются люди, чаще всего влюбленные. В этом взгляде выражена надежда, что другой наконец сделает то, чего хотят оба, но не решается сделать ни один из них”.
https://t.me/drugogomira_public/74
“Совсем скоро все останется в прошлом”.
https://t.me/drugogomira_public/75
====== XI. Am-Dm-E ======
Комментарий к XI. Am-Dm-E Визуал:
“Способность мыслить трезво возвращаться к ней этим вечером и не думала”.
https://t.me/drugogomira_public/78
Как же болит пятая точка!
Уля, прихрамывая на левую ногу, медленно, очень медленно пересекала парк. Несмотря на позднее время – стрелки приближались к десяти вечера – здесь было довольно многолюдно, а потому ни капельки не страшно. Какой контраст с любым другим временем года! Отовсюду доносились восторженные детские вопли и гомон. А мамы, отцы и бабушки терпеливо дожидались, когда их отпрыски ухайдокаются до полусмерти, потому что в таком состоянии укладывать их спать гораздо проще. Это Уля не сама такая подкованная в вопросах родительского тайм-менеджмента и всяко-разно хитростей, это она только что, ковыляя мимо лавочек, подслушала разговор двух молодых женщин. Памятник Лермонтову на центральной аллее окатил её свысока равнодушно-надменным взглядом. Сегодня Михаил Юрьевич был не в духе.
Ладонь крепко сжимала спрятанный в кармане ветровки перцовый баллончик: идти оставалось еще прилично: после парка предстояло преодолеть порядка полукилометра вдоль проезжей части, а потом свернуть в засыпающие дворы.
Казалось, левая ягодица онемела, а какой на ней завтра проявится синяк, даже представлять не хотелось. Потому что знает уже она, какой – на «коллегах» по пилону лицезрела. Размером с десертную тарелку, не меньше. Сначала ушибленное место порозовеет, после посинеет, потом уйдет в густой фиолетово-лиловый, распустится невообразимыми яркими пятнами, и лишь затем начнет постепенно сходить, коричневея, желтея и окончательно выцветая. В любом случае, размышляла Уля, недельку-вторую перед мамой в одном нижнем белье лучше не показываться.
Безусловно, Ульяна отдавала себе отчет, что воздушная акробатика – дело травмоопасное, но всегда считала, что у неё все в порядке с инстинктом самосохранения. Что уж кто-кто, а она вцепится в этот пилон намертво, уж кто-кто, а она себе упасть просто не позволит. Как говорится, никогда не говори «никогда».
Каждое занятие pole dance – это проверка возможностей собственного тела, своих границ и порога страха. Наверное, то же самое можно сказать и о любом другом активном спорте. Как и при занятиях любым другим активным видом спорта, здесь нужна постоянная бдительность, которую Уля сегодня, балда такая, потеряла – и не заметила, как. До того ей нравилось чувствовать результат, до того опьяняло чувство свободы, похвалы тренера, до того за какие-то полтора месяца выросла уверенность в своих силах, в том, что всё ей по плечу, что врожденные инстинкты притупились, а внимание к мелочам и контроль над телом ослабли. А зря – в этом виде спорта значение играет не только общий тонус мышц, не только сила рук, но и надежная сцепка со снарядом, а значит, крайне важна одежда, в которой его штурмуешь: чем больше оголенной кожи, тем больше площадь сцепления разогретого тела с поверхностью пилона.
Подвели относительно целомудренной длины шорты, ну кто бы мог подумать, а? Подвела самоуверенность. Уже не задумываясь, Уля отрабатывала элементарный, давно выученный элемент, требовавший отсутствия хвата руками, и не заметила, как синтетическая ткань шорт легла между кожей и металлом в области, которой необходимо было держаться за пилон. Всё случилось стремительно: отсутствие сцепки – паника – желание немедленно сойти в безопасное положение – расслабление мышц – падение. Порядка метра свободного полета кончились приземлением прямо на левую ягодицу.
Феерично! Хорошо, хоть мозги не вышибла. Но это не точно. Может она их себе пораньше вышибить успела, ибо надо ж было до такого додуматься – пилон бросать.
Итого потери: левая ягодица, куча нервных клеток и уверенность, что можешь всё.
Итого приобретения: «опыт – сын ошибок трудных».
Итого выводы: не выпендривайся, Ильина. Маты используй.
Зато теперь предельно понятно, почему пилонистки занимаются в шортах, больше похожих на трусы разной степени откровенности.
Ладно, черт с ним, с пилоном – до свадьбы заживет. Только… Это ж сколько времени может пройти? До свадьбы-то?.. А где свадьба, там и… А дети – значит и…
«Нет, дальше поцелуев заходить не стоит. А лучше вообще прекращать»
Вот так от размышлений о том, какая она балда, Уля незаметно переключилась на размышления о том, какая она балда в квадрате. Если не в кубе. Пилон – ушиб – свадьба – дети – секс. Вадим. Как так устроен женский мозг, что начинает на автомате примерять роль отца будущих детей своей хозяйки на каждого, с кем у неё зашло дальше дружеских обнимашек?
Вот как?
Уля с сожалением подумала о том, что если по этой Земле и ходят счастливые обладательницы трезвой головы, то сама она в их число явно не входит – примеряет же, пусть и не особо осознанно. Но это же бред сивой кобылы. Пока фактически все её ухажеры так или иначе браковались ещё на подступах. Ну сколько там их у неё было? Четверо, это если считать Вадима, который вроде как теперь её парень, но в котором она парня упрямо не видит. В следующий тур прошел лишь один. Еще с двумя далеко не зашло – и Уля уже чувствовала, что небольшой клуб отверженных на этапе ухаживаний вскоре пополнится.
Пополнится, да, хоть Юлька и настаивает о том, что пора перестать витать в облаках в ожидании подарка с небес, который может и не случиться, и спуститься на грешную землю. По ней, говорит Юлька, ходят обычные мужики. Вадим, говорит, вполне годный вариант обычного мужика. Говорит, самую малость в них шарит.
