и карты в руки. Пока противник не подошел к самому городу, удалось с помощью жителей создать три оборонительных рубежа, организовать систему артиллерийского огня. Но вот беда, части 10-го стрелкового корпуса и различные армейские подразделения, отступившие под натиском немцев в этот район, продолжали подчиняться своему армейскому командованию. Получилось, что моряки сражались сами по себе, а пехота — сама по себе. Лишь когда положение стало критическим, Кузнецову удалось настоять на том, чтобы корпус подчинили флотскому командованию. Отстоять город было уже невозможно, однако моряки и пехота, тесно взаимодействуя, прикрыли эвакуацию войск; покидая Таллин, корабли и суда приняли с берега почти всех бойцов морских и армейских подразделений.
За годы войны случалось всякое, были большие утраты, особенно в первое время, но, пожалуй, самым горьким, самым болезненным событием оказалась для Николая Герасимович Кузнецова именно эвакуация Таллина, прорыв основных сил Балтфлота (около двухсот кораблей и судов!) из этой базы в Кронштадт. Путь пролегал через минные поля, в зоне действия крупнокалиберной вражеской артиллерии. К тому же противник поднял в воздух всю авиацию, имевшуюся у него на этом участке фронта, топил беззащитные торговые суда, атаковал подорвавшиеся на минах корабли.
29 августа главные силы флота прибыли в Кронштадт и значительно укрепили впоследствии оборону Ленинграда. А тихоходные транспорты еще находились в море. Военные корабли не способны были помочь им, не имели возможности маневрировать на минных заграждениях в тесном, с многочисленными островами, районе. Истребители не могли прикрыть — слишком далеко находились аэродромы. Трагедия продолжалась. Только лишь на учебный корабль «Ленинградсовет» фашистские бомбардировщики за день налетали около ста раз. Тонули суда, гибли люди.
Вряд ли у кого повернется язык назвать таллинскую эпопею Балтийского флота провалом, поражением. Нет, приказ был выполнен, и выполнен вполне успешно. Ядро флота было сохранено, хотя фашистам удалось потопить четверть всех судов и кораблей, участвовавших в прорыве. На палубах транспортов и военных кораблей находилось двадцать три тысячи защитников Таллина, из них погибло более четырех тысяч. Некоторые специалисты считали такие потери минимальными, если учесть, в какой трудной обстановке был совершен переход. Однако Николай Герасимович имел свое мнение на этот счет.
Он старался обнаружить ошибки в своих решениях и решениях командования Балтфлота, продумывал неиспользованные варианты, искал, что можно противопоставить противнику в подобных ситуациях.
Опыт, полученный при прорыве из Таллина, был впоследствии использован при эвакуации войск из Одессы и Севастополя. Причем в Одессе операция была спланирована и организована так умело, что советские корабли и суда, с войсками и техникой на борту, ушли вообще без всяких потерь. Враг спохватился, когда город и порт были пусты.
Еще один важный вывод сделал для себя Николай Герасимович в начальный период войны. Сражаясь самостоятельно, Военно-Морской Флот способен добиться тактических и даже каких-то оперативных успехов. Это хорошо, но это лишь частности в развернувшейся великой битве. Крупные достижения, значительные, определяющие победы просто немыслимы без тесного взаимодействия с сухопутными силами. Что там ни говори, а ведь главные-то события вершатся на берегу. Не грех и поступиться самолюбием, ведомственной морской гордостью радп достижения общих целей. Плечом к плечу — в этом залог успеха.
Необходимость взаимодействия — идея отнюдь не новая, известная всем полководцам и флотоводцам. Но с каким трудом она осуществляется на практике! У моряков свои задачи, свое командование, свои традиции и амбиции. У сухопутчиков, естественно, свои. Чтобы ломать барьер, требуется много энергии, упорства, ума, такта. Давайте хотя бы бегло посмотрим с этой точки зрения на действия военных флотов различных стран во второй мировой войне. Германский флот, достаточно сильный сам по себе, полностью изолировался от сухопутных армий, занимаясь только своими делами, — главным образом вел борьбу на коммуникациях противников.
Практически без связи с действиями сухопутных армий сражался флот Великобритании, добивавшийся господства на море. Более основательное содружество между моряками и пехотинцами было у американцев. Это объясняется спецификой театра военных действий, ведь войска США сражались на островах, на территориях, отделенных от главных баз большими водными пространствами. При этом флот играл порой главенствующую роль. И все же тесное взаимодействие американских моряков и сухопутчиков было скорее эпизодическим, чем постоянным. И лишь Советский флот в течение всей войны сражался в полном содружестве с нашими войсками, оборонявшимися или наступавшими на берегу! В Одессе, Севастополе, Таллине, Ленинграде, Мурманске, Новороссийске — всюду флот поддерживал огнем и десантами сухопутные силы, а те, в свою очередь, всемерно поддерживали моряков.
Всегда вместе — закон всех родов и видов наших войск. Этого требовала боевая обстановка. Этого постоянно, систематически добивался Николай Герасимович Кузнецов. И в этом — одна из главных его военных заслуг.
Дерзкая мысль нанести удар с воздуха по Берлину возникла у Николая Герасимовича в конце июля, когда фашистские бомбардировщики начали появляться ночами над советской столицей. Через противовоздушную оборону к Москве прорывались лишь небольшие группы или отдельные самолеты, ущерб невелик, но сам факт был обидным и угнетающим: вражеские бомбы падают на нашу столицу. Гитлеровская пропаганда трубила об этом на весь мир.
В те дни командование Военно-Морского Флота готовило массированный налет на Пиллау, где базировались вражеские корабли. Самолеты должны были подняться с ленинградского аэродромного узла. На карте Николая Герасимовича протянулись прямые линии от пригородов северной столицы до вражеской базы. Кузнецов мысленно продлил их дальше до паукообразного темного пятна в левом нижнем углу карты. И замер от волнения: а если попробовать? Только достанем ли?
Авиаторы на Балтике, как и на других флотах, были отличные. Как мы уже говорили, в первый, трагический день войны авиация флота не лишилась ни одной машины. Потом, конечно, были потери в боях: обычные, один к одному. Эта небольшая утрата быстро восполнялась. Флотские летчики были хозяевами воздушного пространства над морем, над побережьем. (Об этом лучше всего свидетельствует бывший противник. Журнал «Марине рундшау» в 1962 году писал: «Советская авиация ВМС после первых недель некоторой неясности положения добилась почти неоспоримого превосходства в воздухе над морем».) Более того, поскольку сухопутные войска в Прибалтике утратили свою авиацию, морских летчиков использовали для помощи армейским частям, флотскую авиацию иногда полностью переподчиняли армейским начальникам. Авиаторы работали с такой нагрузкой, что за месяц накопили опыт и мастерство, для приобретения которых в других условиях не хватило бы и года.
Летчики не подведут! А как техника?
Вместе со своим другом Владимиром Антоновичем Алафузовым Кузнецов долго «колдовал» над
