Жилину?
— Передайте приказание открыть огонь, — решительно сказал И. Д. Елисеев.
— Открыть огонь! — скомандовал Н. Т. Рыбалко начальнику ПВО. Но и полковник Жилин хорошо понимал весь риск, связанный с этим.
— Имейте в виду, вы несете полную ответственность за это приказание. Я записываю его в журнал боевых действий, — ответил он вместо того, чтобы произнести короткое флотское «есть!».
— Записывайте куда хотите, но открывайте огонь по самолетам! — уже почти кричит, начиная нервничать, Рыбалко.
3 часа 07 минут. Немецкие самолеты подходили к Севастополю крадучись, на небольшой высоте. Вдруг сразу вспыхнули прожекторы, яркие лучи стали шарить по небу. Заговорили зенитные орудия береговых батарей и кораблей. Несколько самолетов загорелись и начали падать. Другие торопились сбросить свой груз. У них была задача заблокировать корабли в бухтах Севастополя, не дать им возможности выйти в море. Противнику это не удалось. Мины упали не на фарватер, а на берег…»
Не только Черноморский флот, но и моряки Северного и Краснознаменного Балтийского флотов, Пинской и Дунайской военных флотилий дали отпор врагу с первых же минут нападения. Если бы везде было так!
Большая, неоценимая роль в подготовке Военно-Морских Сил страны к боевым действиям, к любой внезапности принадлежит непосредственно Николаю Герасимовичу Кузнецову. За одно лишь это он вошел бы в историю Великой Отечественной войны как замечательный и предусмотрительный руководитель. Но вся война была еще впереди.
Очень трудными для флотов страны были июль и август 1941 года. Враг продвигался к главным советским военно-морским базам: Севастополю, Таллину и Полярному. Не решаясь нанести удары с моря, враг стремился к ним по сухопутью, пользуясь сложившимся в его пользу общим положением на фронте. Николаю Герасимовичу приходилось думать не только о боевых действиях кораблей и частей флота, но и об обороне этих и других баз, об их возможной эвакуации. У него была такая должность, что, не участвуя в боях, находясь в Москве, он, тем не менее, был ответствен перед партией и народом за все дела военных моряков. В конечном счете все вопросы, возникавшие на флотах, «замыкались» на нем, он должен был решать их сам или вносить предложения Верховному Главнокомандующему, которому докладывал в ту пору почти ежедневно.
Определение роли флота в замыслах Ставки, анализ сложившегося положения, принятие решений и контроль за их исполнением, — вот чем он занимался. Ну и конечно, дела повседневные. И учеба: освоение того, что преподносила суровая военная действительность.
В самом начале войны, 25 июня, лидеры «Москва» и «Харьков» вышли к румынским берегам, чтобы обстрелять Констанцу. Прикрывали эту ударную группу крейсер «Ворошилов» и два эсминца. Цель была выбрана не случайно. Район Плоешти в королевской Румынии был практически единственным источником, снабжавшим нефтью Германию, ее вооруженные силы. Плоешти бомбила армейская и флотская авиация, на какое-то время добыча нефти там почти прекратилась. А в Констанце, в главной базе румынского флота, имелись большие запасы горючего. Конечно, приближаться к Констанце было рискованно, там сильная береговая артиллерия, возможны минные поля. Но без риска не бывает успеха. Николай Герасимович дал «добро» на эту операцию.
Появление кораблей оказалось неожиданным для противника. В пять утра лидеры открыли беглый огонь по заранее намеченным объектам и выпустили в общей сложности 350 тяжелых снарядов. Цель была достигнута: загорелись нефтебаки, вспыхнул огромный пожар. Однако заплатить за этот успех пришлось дорогой ценой. При отходе лидер «Москва» напоролся на мину. Взрыв был настолько мощный, что корабль переломился и сразу затонул. Лидер «Харьков», пытаясь помочь людям, оказавшимся в воде, получил повреждения от огня береговых батарей.
Операцию тщательно проанализировали в Главном морском штабе и в наркомате. Николай Герасимович сделал для себя два существенных вывода. Обстреливать берег должны не лидеры, а крейсеры, имевшие более прочные корпуса, а главное — большую дальность огня. Они могли бы посылать снаряды с предельной дистанции, не входя в зону минных полей. Однако командование Черноморского флота послать крейсеры не рискнуло. Сохранять их — задача, конечно, важная, но еще важнее разумно планировать и проводить подобные набеги. А второй вывод — возросшая минная опасность. Противник в большом количестве использовал мины старого образца в сочетании с совершенно новыми — электромагнитными. На них, как стало известно, подрывались в морях английские корабли и суда. У нас на Балтике подорвался крейсер «Максим Горький», на Черном море — эсминец «Быстрый». Обычные тралы не обеспечивали безопасность. Нужно было искать какие-то иные средства и способы борьбы. Николай Герасимович добился создания специальной группы ученых для раскрытия секретов нового оружия и выработки контрмер. На Черное море, где электромагнитные мины встречались особенно часто, выехали лучшие ученые-физики страны, в том числе И. В. Курчатов, А. П. Александров.
Много времени отнимали у Николая Герасимовича организационные неувязки. То, над чем в мирное время почти не задумывались, приобрело вдруг важное значение.!< му, например, оборонять военно-морские базы и прибрежные города? Раньше считалось так: флоту — с моря, армии — с суши. Но на море-то флот справился, враг не смог высадить ни одного десанта, а по берегу подошел к Одессе, к Таллину, нависла угроза над Севастополем, над Ленинградом. Корабли и береговые батареи, образно говоря, разворачивали свои орудия на сто восемьдесят градусов. Гарнизоны баз вынуждены были подчиняться не флоту, а общевойсковым начальникам, случайно оказавшимся в этих районах. А такие начальники не знали ни сил, ни возможностей флота. Возникало двойное и тройное подчинение, порождавшее путаницу и безответственность. Все свое влияние использовал Кузнецов для того, чтобы навести твердый порядок в этом вопросе. Вплоть до обращений к Сталину. Одесса, к примеру, морской город, он блокирован противником, связан с Большой землей только морскими дорогами, он полностью зависит от флота, пусть флот и отвечает за его оборону, подчинив себе армейские части в том районе, координируя действия на суше и на море. Хоть и не сразу, но в Одессе, а затем в Севастополе удалось добиться именно такой организации дела.
А вот в Таллине, при всем старании, так и не смогли справиться с неразберихой. По предвоенным планам защищать этот город с суши должна была армия, но она отступала, и уже в июне стало ясно, что предотвратить опасность, нависшую над столицей Эстонии, армейские части не в состоянии. Николай Герасимович добился того, что полная ответственность за оборону Таллина была возложена на Военный совет Балтфлота. Ведь в этой базе было сосредоточено много кораблей, размещались крупные склады. Там находился штаб флота, ему, как говорится,
