Убедившись, что Саблин его заметил, Глеб остановился и напустил на себя праздный, «туристический» вид. Чувствовал он себя при этом вполне по-дурацки, каковое обстоятельство было автоматически обусловлено выбранным для встречи местом. За спиной послышалось приближающееся постукивание тросточки. Глеб скрестил на груди руки, просунув левую ладонь под мышку правой. При всех недостатках отставного особиста, сообразительности ему было не занимать, и через несколько секунд Глеб почувствовал, как в пальцы ткнулось что-то плоское, плотное и угловатое — судя по ощущению, обычный почтовый конверт.
У него немного отлегло от сердца. Несмотря на собственные рассуждения о том, что ликвидировать его при желании могли сотней куда более простых и менее трудоемких способов, Глеб все-таки ждал пули. После их с Федором Филипповичем ночной эскапады вероятность именно такого исхода существенно возросла, и получить вместо пули между лопаток письмецо в ладошку было сравнительно приятно.
Оставалось только выяснить, от кого оно, это письмецо.
— Минуточку, — сказал Глеб, не спеша убрать конверт с глаз долой.
Уже начавший бочком отчаливать от него Чапай остановился, заметно вздрогнув. Сам нарушив все, какие только можно, правила, он был потрясен, столкнувшись с таким вопиющим отступлением от установленного порядка, как попытка адресата вступить в прямой, непосредственный диалог. Как аукнется, так и откликнется; Глеб чуть было не произнес это вслух, но сдержался: Чапай бы его просто не понял. А если бы и понял, что толку?
На глазах у изумленно моргающего связного Глеб открыл конверт. Внутри лежала внушительных размеров пачка денег, с которой соседствовали фотография очередного клиента и листок с краткими установочными данными: фамилия, адрес, занимаемая должность и звание — генерал-майор МВД.
«Парад мертвых генералов», — подумал Глеб.
Текст, как обычно, был распечатан на стандартном принтере. Бумага тоже была стандартная, зато стиль изложения и даже размер фотографии заметно отличались от тех, к которым привык Слепой. Впрочем, эти улики были избыточными, лишними: Глеб и так знал, что Федор Филиппович не имеет к этому письмецу никакого отношения.
— Ну, и от кого сие послание? — осведомился он у покорно ждущего развития событий Чапая.
— Да как обычно, — совсем смешавшись, пробормотал тот, — от Федора Филипповича.
— А если подумать?
— Так я же вам русским языком говорю: от Фе…
— Стоп, — перебил его Глеб. — Я же просил подумать. И советую подумать хорошенько, прежде чем снова открыть рот. У меня мало времени, и я не намерен выслушивать вранье. Будете юлить — пристрелю, как собаку. Мне терять нечего, зарубите себе на носу.
Судя по выражению лица, Чапай поверил в реальность прозвучавшей угрозы на все сто процентов. Какой-никакой, а он был сотрудник органов и наверняка давным-давно понял, с кем имеет дело.
— А разве вы не в курсе? — предпринял он последнюю отчаянную попытку сохранить в тайне секретную информацию и не схлопотать за это пулю в живот.
— Нет, не в курсе, — неумолимо пресек его поползновение Глеб. — Но вы, несомненно, меня просветите.
— Прямо тут?
— Прямо здесь и прямо сейчас, — непререкаемым тоном подтвердил Слепой. — И учтите, что это единственный способ уйти отсюда на своих ногах.
Чапай беспомощно огляделся. Конспиратор из него был еще тот. Проследив за направлением его взгляда, Глеб увидел запаркованный поодаль от туристических автобусов автомобиль, в салоне которого сидели два человека.
— Ну, и что это за люди? — поинтересовался он, небрежно кивнув подбородком в сторону машины.
— Ваши… ваши новые кураторы, — сбиваясь от вполне понятного волнения, сообщил связной. — Они сказали, что работали с Федором Филипповичем и теперь пытаются восстановить созданную им агентурную сеть.
— А, тогда все понятно, — с умело разыгранным облегчением произнес Слепой. — Вы свободны, Саблин.
И, более не обращая на связного внимания, направился прямо к машине, в которой сидели «кураторы».
Его приближение вызвало в салоне автомобиля явное замешательство. Глеб отчетливо видел, как сидевший за рулем обритый наголо крепыш потянулся к левому лацкану спортивной куртки. Щеголяющий перманентной небритостью пассажир остановил его, придержав за локоть, но сделано это было как-то нерешительно, словно небритый в полной мере разделял опасения своего коллеги. Глеба так и подмывало подтвердить эти опасения, открыв по машине огонь с обеих рук, но он без особого труда преодолел искушение: перед ним были пешки, а его интересовал даже не ферзь или король, а тот, чья рука передвигала по доске фигуры.
Подойдя к машине, он постучал согнутым указательным пальцем в стекло. Судя по тому, что ему пришлось это сделать, противник был основательно деморализован. Стекло со стороны водителя опустилось — как показалось, опустилось нехотя, через силу, — и бритоголовый водитель с хмурым недоумением во взгляде снизу вверх воззрился на Глеба. «Чего тебе надобно, старче?» — ясно читалось на его лице; впрочем, Глеб и не ждал, что ему бросятся на шею и предложат незамедлительно перейти к обсуждению финансовых и организационных аспектов будущего плодотворного сотрудничества.
— Я присяду? — дружелюбно осведомился он.
— Ну, присядь, — помедлив, без видимого энтузиазма согласился бритоголовый.
Раздавшееся клацанье разблокированного центрального замка подтвердило то, в чем Глеб и так не сомневался: его тут побаивались, и побаивались крепко. Небритый пассажир сделал движение в сторону двери с явным намерением уступить свое место, но Глеб опередил его и быстро, хотя и без недостойной суеты, забрался на заднее сиденье. Бритоголовый досадливо крякнул, по достоинству оценив маневр, разом обеспечивший противнику солидное тактическое преимущество.
— Ну? — хмуро и неприветливо обронил он.
— Хрен гну, — вежливо сообщил Слепой. — Мы будем обмениваться междометиями или поговорим по делу?
— Ну, говори, — подумав, предложил лысый водитель.
Говорил он пренебрежительно, свысока, но выбритый до зеркального блеска череп покрылся капельками пота, которых всего секунду назад не было и в помине.
— Я? — удивился Глеб. — Да нет, ребята, так не пойдет. Стрелку забили вы, значит, и начинать разговор придется вам. Это я вам зачем-то понадобился, а не вы мне. И потом, я ведь не оратор и не дознаватель, я — сами знаете, кто. Поэтому передавать инициативу в мои руки с вашей стороны не совсем разумно. Говорить мне с вами не о чем, разнюхали вы обо мне чересчур много, и что, по-вашему, человек моей профессии должен предпринять в такой ситуации?
— Но-но, — заволновался бритоголовый, — полегче на поворотах! На курок давить не ты один умеешь. Если что, тебя из-под земли достанут.
— Что-то слабо верится, — усомнился в осуществимости угрозы Слепой. — Для людей, способных достать меня из-под земли, вы, ребята, грубовато работаете.
— Но ведь достали же, — не оборачиваясь, заметил небритый.
— И кто ты есть, чтоб вокруг тебя менуэты танцевать? — добавил водитель.
— Тот, кому ни черта не стоит вышибить вам обоим мозги и потеряться, — сообщил Глеб. — Возможно, — я, лично, в этом сильно сомневаюсь, но возможно, — ваши кореша меня рано или поздно найдут. Но вам-то от этого ни разу не полегчает, верно? В общем, со мной мы более или менее разобрались. Теперь встречный вопрос: вы-то что за птицы? Какой масти, из какой группировки? Под кем ходите, фраера?
— Группировки… — презрительно передразнил его бритоголовый. — Скажи ему, Валера, под кем мы ходим, пускай заткнет свой фонтан.
— Только приберегите сказочки про агентурную сеть любимого шефа Федора Филипповича для Чапая, — попросил Глеб. — Так под кем же вы все-таки ходите, ребятки?
— Под Путиным, — сказал небритый, — Владимиром Владимировичем. Слыхал про такого? Авторитетный, скажу я тебе, человек!
И, обернувшись, просунул в просвет между спинками сидений красную коленкоровую книжицу — как полагается, в развернутом виде.
— Федеральная служба охраны, Полынин Валерий Евгеньевич, майор, — вслух прочел Глеб. — Хорошая ксива, серьезная. А главное, выглядит, как настоящая. У меня где-то дома такая же валяется.
— Хочешь убедиться? — с угрозой предложил водитель. — Это легко, буквально на раз. Сейчас подъедем в одно место, там сердитые дяди в погонах тебе все популярно объяснят.
— А потом погасят, чтоб не отсвечивал, — убирая удостоверение в карман, вскользь добавил небритый майор Полынин.
— Уговорили, — сказал Глеб, — поверю на слово. Да и какая мне, в сущности, разница?
— Вот именно, — проворчал водитель.
— Так что вам от меня нужно?
— Тебе же передали конверт, — с оттенком раздражения напомнил бритоголовый. — Сам же только что сказал: какая разница? Или бабок мало?
