Глава 17
Следующим утром я проснулась одна.
Было совсем рано, заря едва занималась над городом. В это время Петергрэм уходил только по рабочей необходимости. По-видимому, она снова настигла его, но я была по-детски разочарована. Сегодня мне особенно сильно хотелось получить законную порцию утренних поцелуев.
Кажется, я плакала во сне. Настойчиво тянуло поговорить с родителями, однако ранний звонок мог их напугать, а я не знала, как объяснить свой порыв, не проболтавшись о переживаниях последних дней. По правде говоря, сама не понимала, откуда взялась эта тоска по родным голосам. Слышала ведь папу только вчера. Наверное, травма от случившегося была ещё свежа, вот я и искала поддержку в близких.
В целом же чувствовала себя неплохо. На работу точно готова была вернуться, поэтому занялась сборами.
Когда вышла из спальни, обнаружила, что возле закрытой двери спортивного зала тревожно суетится Асшер.
Я позвала его. Он ухом не повёл. Это было подозрительно.
Подойдя ближе, я услышала глухие размеренные удары. В зале точно кто-то был. На миг мне стало не по себе, но логика пересилила страх. Кто ещё, кроме Грэма, мог находиться здесь сейчас? Чужака не пропустил бы карбиру, не говоря уже о службе безопасности "Наднебесья". Бран мог заниматься чем-то только по приказу хозяина. Раджинайт не явился бы без предупреждения и в такое время. Разве что Аланстар решил с утра пораньше воспользоваться залом, но у него наверняка был свой.
Удары стали громче. Не раздумывая дальше, я решительно толкнула дверь.
Моё предположение оправдалось. В зале и правда обнаружился Грэм, вот только испытала я не радость, а едва ли не ужас.
Моим глазам предстала картина разрушения.
Все манекены, остававшиеся после вчерашней тренировки, превратились в разбросанные по полу ошмётки. Кое-где темнели пятна гари. Та же участь постигла прочий инвентарь.
Виновник устроенного бардака стоял у стены, левой рукой уперевшись в неё, а правой наносил монотонные удары. На светлой поверхности уже образовалась здоровенная вмятина, перепачканная кровью, но Грэм продолжал с размаху впечатывать в неё серый кулак. Человек давно бы раздробил себе кости. Не факт, что подобная участь не могла постигнуть демона.
— Грэм?
Удары участились. Кажется, он меня не слышал и не видел, зато стену собирался проломить насквозь.
— Грэм!
Кулак замер в воздухе.
Я бросилась вперёд, схватила Грэма за локоть, заметив, что его кисть трансмутировала и приняла ту же форму, что при исцелении Аланстара.
Эрзар отреагировал не сразу. С полминуты продолжал пялиться в стену, и его лицо было похоже на посмертную маску Беатрисии. Белки глаз стали чёрными, слились с радужками. Я будто заглядывала в бездну, которая уже поглотила Грэма и собиралась занятуть меня.
Мне стало по-настоящему страшно. В голове замелькали панические мысли. Надо было позвать Брана, Аланстара, кого угодно!
Однако прежде, чем я успела принять решение, в лице Петергрэма появилась жизнь.
Он моргнул, повернул ко мне голову. Глаза эрзара приняли нормальный вид.
— Ты проснулась? — с некоторым удивлением спросил он. — Я задумался и, кажется, потерял счёт времени.
— Так это твой способ предаваться размышлениям?
— Очень действенный, между прочим.
Дрожащими пальцами я коснулась его кисти. Кожа на ней была содрана, целы ли кости — непонятно.
— Что ты наделал? Чем тебе помочь?
Ответом мне стал долгий страстный поцелуй.
Одним движением Грэм припечатал меня к стене рядом с едва не проделанной дырой и припал к моим губам так жадно, словно мы целовались последний раз в жизни. Не ответить ему было невозможно. Я потянулась к мужчине, отбросив вопросы и ощутив с его стороны не только напор, но и какую-то особенную, невиданную прежде нежность.
Друг от друга мы не отрывались, пока не кончилось дыхание.
— Люблю тебя, — сказал Грэм, едва наши губы разъединились.
Голова слегка кружилась, и его слова удалось осознать не сразу.
— Ты... ты серьёзно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Шутка на этот счёт была бы неуместной.
— О моих чувствах ты знаешь.
— У тебя появился отличный повод их подтвердить, хотя настаивать не буду.
— Нет уж, не собираюсь молчать! Я тоже тебя люблю.
— Так и знал, что надо сыграть на твоём чувстве противоречия.
— Твоё коварство безгранично!
Я не представляла, что следует из признания Грэма, как изменятся наши отношения и должны ли они перерости во что-то новое, просто заулыбалась от прилива светлого и совершенно особенного счастья, хотела расцеловать эрзара сама, вспомнила о его ране.
— Твоя рука!
— Ерунда. Моргнуть не успеешь, как пройдёт.
— Ты ведь не из-за меня ломал стену?
— Сказал же, что задумался.
— И зал крушил, витая в облаках? Ты скрываешь что-то плохое. Я не имею права знать?
— Не заставляй тебя обманывать. Повод был, я не сдержался. Иногда случается.
Он обнял меня здоровой рукой и утащил прочь из зала, пресекая дальнейшие расспросы.
Когда Петергрэм Торн не желал о чём-то говорить, добиться от него ответа было решительно невозможно.
"Вуаль" скрыла раны, и хотя за завтраком Грэм избегал пользоваться правой рукой, кнопки в лифте уже нажимал ею. Похоже, что повода для волнений действительно не было.
Мы расстались до вечера, и вместе с теплом его губ я унесла заветные слова, из-за чего была чуточку рассеянна.
О гибели Беатрисии уже было известно всем в "Наднебесье". По официальной версии, она участвовала в одной из первых стычек вместе с союзниками из семьи Стан. Мне пришлось поддерживать эту легенду перед людьми и безмолвно переглядываться с эрзарами и спутниками, гадая, кому из них известна полная версия событий с моим участием.
Ответ на этот вопрос я получила за обедом, когда ко мне неожиданно подсела Мирта. В её чёрном списке я числилась не одну неделю, поэтому не стала скрывать недоумения:
— Ты столиком не ошиблась?
— Нет, — она помешала вилкой салат в вазочке. — Вот, пришла предложить мир.
— Не помню, чтобы объявляла тебе войну. Ты сама её придумала.
— Только не ту, которая началась сейчас.
— Это другой разговор. Прекратить дашар'гон не в нашей власти.
— В такие времена спутникам стоит держаться вместе. Я знаю о том, что тебе пришлось пережить и сочувствую гибели Трис. Мне она не сильно нравилась, но вы каким-то образом подружились.
Я с подозрением посмотрела на Мирту. Кажется, она говорила искренне. Лицемерия за ней я не замечала и раньше. Обычно она выдавала то, что думала, как бы дико это ни звучало.
— Кто ещё знает?
— Те, кто заслужил доверие своих партнёров.
— Удивительно, что это удалось тебе.
— Всё ещё дуешься, — заключила Мирта. — Когда нужно, я умею хранить секреты. Ведь иначе меня не допустят к другим.
В ответ на это откровение хотелось то ли смеяться, то ли плакать.
— На твоём месте я бы умерла от разрыва сердца, — продолжала Мирта. — Мне и сейчас страшно. Во время дашар'гоэна гибнут не только эрзары, но и спутники.
— Многим страшно. Это естественно. — Я немедленно подумала о Беатрисии.
— Ты уже осваиваешь боевую магию?
— Да, Петергрэм велел обучать меня ещё до объявления дашар'гоэна.
— А я только начала. Какой из меня боец? Нам ведь не придётся драться, правда?
Она смотрела на меня так пытливо, словно я умела предсказывать будущее.
— Не знаю. Думаю, надо надеяться на лучшее, но не исключать худшего.
Мирта приуныла и оставила на тарелке почти весь обед.
Во второй половине дня я сбежала в лабораторию, чтобы поработать в уединении, но и там мои планы были нарушены появлением нежданного гостя.
Ульвар деликатно постучал в дверь и дождался позволения войти.
— Ты что скромничаешь? — изумилась я. — Это же наша комната.
— Официально я здесь не работаю, — с улыбкой напомнил он. — Никласхарт дал мне временный пропуск. Я искал тебя. Вчера поговорить не вышло, да и сегодня времени немного. Меня ждут в "Лаварде".
