– Не побоюсь предположить, не сильнее, чем ты ненавидишь себя.
- Глубоко внутри Эйвери знает, что я не стал бы ей изменять. У нее просто…
тяжелое время.
- Ненавижу себя за эти слова, брат, но все знаки указывают на совершенно другое
заключение. Возможно у нее и «тяжелое время», но женщин не имевших травм головного
мозга подозревали в худшем и с меньшими доказательствами.
- У нее сейчас тяжелое время.
- Своими оправданиями ты ей совершенно не помогаешь. Не надо защищать ее
психическое состояние перед всем миром. Ей нужны лекарства, Джош.
- Я ее не защищаю. Она не сделала ничего плохого, - резко ответил я.
Куинн опустил голову, сжав переносицу пальцами.
– Джош, мне прекрасно это известно. Но вот это… - он махнул рукой на
перевернутые столы и пустые пивные бутылки. - … ничем хорошим для нее не обернется.
- Знаю. Я все исправлю. – Я присел на край кровати, голова опустилась вниз под
давлением разрушавшегося вокруг меня мира. – Если бы только знать, как. – Голос едва
превышал шепот, мысли снова вернулись к Кайле. Ей мне тоже не удалось помочь.
Суровое выражение лица Куинна смягчилось.
– Сначала, протрезвей. Она не станет слушать бешеного пьяницу.
Я кивнул.
- Дай ей немного времени, и когда она будет готова, придешь. Расскажешь о Хоуп.
После чего обязательно запишешь ее на прием к неврологу.
- Она не пойдет. Она боится того, что они могут сказать. – Мои ресницы
опустились на глаза, позволив слезам, резавшим глаза, заскользить по лицу.
- Она боится, потому что не понимает происходящего с собственным здоровьем,
теперь еще и брак трещит по швам. Она может чертовски сильно злиться, но ты ей нужен.
Я снова кивнул, проглотив комок в горле.
- Пойду… пойду приму душ и протрезвею. Сделаешь кофе? – Я посмотрел на
Куинна, стоявшего напротив меня, сумка висела сбоку.
- Проспись. Она никуда не денется. – Друг сжал мое плечо своей рукой, после чего
исчез за дверью спальни. Спустя несколько секунд входная дверь захлопнулась, а я
опустился на матрас, позволяя печали одержать над собой верх.
Вопреки пьяному угару, мне с трудом удалось уснуть. Сознание всплывало и
уплывало обратно в забытье, в прекрасных сновидениях Эйвери возвращалась домой, а в
кошмарах никогда этого не делала.
Когда солнце, наконец, начало отбрасывать тени на стены, я схватил телефон.
Экран показывал 7:04 утра. Не так уж и рано, чтобы ехать к Куинну. Эйвери не спит и, надеюсь, тоже успела по мне соскучиться.
Я принял душ, побрился, почистил зубы, чувствуя себя так же, как перед нашим
первым свиданием. Нашел ее любимую рубашку и набрызгался одеколоном, от которого, по ее словам, она не в силах держать при себе руки. Если мне предстоит снова ее
завоевать, я должен быть во всеоружии.
Натянул джинсы и ботинки, схватил бумажник, телефон и ключи и направился к
двери. Распахнул ее, ощущая некоторую уверенность. Если мне поверил Куинн, Эйвери
тоже сможет.
Ключи выскользнули из рук, когда до меня дошло кто, запыхавшись и с
раскрасневшимся от подъема по ступеням лицом, стоит в другом конце холла.
- Эйвери, - выдохнул я.
Глава 21.
Эйвери.
Сумочка, лежавшая на кухонной стойке, грохнулась на пол, стоило мне за нее
потянуть. С трудом нагнувшись за рассыпавшимися пластинками жевательной резинки и
мелочью, громко закряхтела, поднимаясь обратно.
- Давай помогу, - произнес Джош.
- Я сама, - огрызнулась я.
- Мы можем поговорить?
- Я вернулась за витаминами и, нет, у меня совершенно нет времени. Взяла смену
на работе.
- Смену? Эйвери, твое чувство тревоги зашкаливает. Дэб проверяла сегодня утром
давление?
- Оно немного повышено, - ответила я, убирая волосы с лица. – Не притворяйся,
что переживаешь.
- Просто выслушай меня. – Он выглядел таким уставшим, отчаянным, мне
пришлось сдерживать себя, чтобы не броситься в его объятия. Но я должна быть сильной
ради Пенни. Должна уйти от мужчины, которому не доверяла, который не уважал меня и
не держал собственных обещаний, даже несмотря на то, что являлся отцом Пенни.
Я прошла мимо Джоша в спальню в поисках рабочей формы, которая подойдет по
размеру.
Джош стоял в дверях и наблюдал, как я меняю джинсы для беременных на
форменные штаны. Как, стянув блузку через голову, надела соответствующую рубаху,
прикрыв ей большой живот. После чего разгладила ткань, ощутив выпуклость пупка
сквозь верх униформы.
Губы Джоша растянулись в улыбке, а покрасневшие глаза наполнились слезами.
- Я так сильно люблю тебя.
Я вздохнула, опустив взгляд вниз на свое пузо, так как за ним больше не видела
пол.
- Прошу, не надо. Ты только все усложняешь. Это был твой выбор, не мой.
- Твои попытки подавить слезы порождают желание удерживать тебя сильнее.
- Мне нужно быть на работе через час. Так что совершенно нет времени, - я
замешкалась ненадолго, подчинись Джош моим следующим словам, между нами все будет
кончено. – Мне нужно, чтобы ты… мы с Пенни не можем жить у Дэб. И мне нужно, чтобы
ты освободил квартиру к моему возвращению.
Он ощетинился.
- Что? Ну нет, Эйвери. Ты не станешь этого делать.
- Еще как стану.
- Я никуда не уйду. И ты не уйдешь. – Меряя комнату шагами, произнес Джош. –
Если ты только позволишь мне объясниться…
По лицу побежали слезы.
– Ты не можешь. И, честно говоря, у меня нет никакого желания слушать твои
объяснения. – Я поднялась, прихватив с кровати сумочку и прижав ее груди. Рецепты и
кошелек попытались вылезти через разрез молнии, и дрожащими пальцами я начала
запихивать их обратно.
Глаза опухли и чесались от слез, холодный воздух коснулся нижней части моего
растущего живота, и мне пришлось посильнее натянуть слишком маленькую форму.
Джош потянулся ко мне с полным отчаянием в глазах.
– Я уйду. Отправлюсь к Куинну, а ты оставайся здесь и все обдумай. В твоем
состоянии не стоит садиться за руль, это небезопасно.
Терпение сошло на нет, и мой взрывной темперамент не выдержал.
– О, так теперь ты забеспокоился о Пенни и обо мне? – Поморщилась я. – Ты все
испортил, Джош. Я тебя любила!
- Не знаю, как заставить тебя поверить мне. Понимаю, что получилось не очень
хорошо. Она пришла, потому что ее сушилка сломалась. По крайней мере… так она
сказала. Теперь вообще сомневаюсь, что это правда.
Ощутив, как в голове начало подниматься давление, я закрыла глаза.
– Перестань. Не могу тебя слушать. Не хочу знать.
- Ты веришь в увиденную ложь, но не хочешь принять правду? Ладно, Эйвери.
Посмотри на меня. Посмотри внимательно и скажи, что действительно веришь в мою
измену? Ты не веришь. Я не прикасался ни к одной женщине с тех пор, как влюбился в
тебя, а полюбил я с самого первого мгновения. Ты сразу поняла, что задумала Хоуп. Если
собираешься бросить меня, хотя бы сделай это действительно по моей вине. А не из-за
долбанного недоразумения. Дай мне всего пять минут. Пять минут на объяснения.
Все во мне жаждало поверить ему, но факты, основанные на его прошлом и
кружевных трусиках, оставленных возле нашей кровати, говорили обратное. При
следующих словах мои губы задрожали.
– Наступил момент, Джош, когда я должна прислушаться к себе самой. Я не могу
остаться, только потому что люблю тебя. Теперь в первую очередь мне следует думать о
Пенни.
- Хорошо, - взволнованно ответил он. – Не хочу, чтобы ты вела машину
расстроенной. Мы поговорим позже. Я уйду.
- Тебе бы это очень понравилось, правда? – Не выдержала я. – Бегать к ней, пока я
сижу дома и занимаюсь воспитанием нашего ребенка, она бы окутала тебя своей
жалостью из-за безумной жены. – Силы и злость начали иссякать. Грудь опустилась, с губ
сорвался всхлип.
- Ты не безумна, Эйвери. Насколько известно, этому есть бесспорные
доказательства. Понимаю, чем ты расстроена, но Хоуп оставила свои трусики с
определенными намерениями. Когда она заявилась после твоего ухода…
Я фыркнула, и злость накатила новой волной.
– Она была здесь после того, как я ушла?
- Да, но…
- Ох, да пошел ты вместе со своими объяснениями. – Схватив ключи со стойки,
поковыляла к двери.
Джош перегородил мне путь.
– Я не могу позволить тебе уйти в таком состоянии. – И попытался сжать мои
плечи, но я отбилась от его рук. – Ладно. Хорошо, я не буду тебя трогать. Только отдай мне
ключи от машины, и я сразу уйду.
- Ты ничего не позволяешь мне, - сквозь зубы процедила я. – И не делай вид, будто
думал о нас, трахая соседку! Все меня предупреждали держаться от тебя подальше, но я не
послушала их. – По щекам бежали ручейки слез. – И теперь я в нескольких неделях от
