– А мой муж как-то пообещал затыкать меня хиром до смерти. Однако я здесь перед тобой.
– Это в духе номме Гротрази, – все же рискнула высказать свое мнение Анна. Она уже понимала по интонации: когда наставница ей недовольна, а когда просто сомневается и приглашает к диалогу. – Он часто делает то, что от него не ждут.
– Когда называешь кого-то непредсказуемым словно Реган, это не добавляет понимания. Понимания добавляют подмеченные в этой непредсказуемости закономерности, – повела глазами мать-императрица. – Он остался на сиквестре или ты не видела, как он выходил?
– Я… – Анна оборвалась. – Я не видела, как он выходил.
– При этом он передал Терикану клочок бумажки, – добавила Серанора.
– Со списком материалов для антисты, – прикрыла глаза Анна.
– Ты своим вкусным местом почувствовала, что там список материалов или глазами увидела?
– Там… там могло быть что-то другое.
– А могло быть пусто, – леона замолчала на мал. – Ладно, продолжай.
Анна подробно рассказала о том, о чем говорила с Илой по дублю. О всех разговорах во время плавания с нером Собой, с номме Гротрази, с Долтоном Брагазом, с Териканом и другими внутренниками. А кроме них, еще и обо всех словах, что Ила передавала ей от Дианы, Луизы и остальных «друзей», как принцесса их называла. Впрочем, даже с ней Ила не всегда делилась тем, о чем общалась с «друзьями». Потому наставнице Анна смогла передать лишь несколько малозначащих фраз. Уцепилась могущественная за другое:
– Соба сначала не отпустил абордажников, хотя знал, что в Мели поднятые, а потом, когда Ила сказала, что едет в Синюю Скалу, передумал. Почему?
Первое, что пришло Анне в голову – потому что он так понимал свой долг. По сути, нер Соба, чтобы оставить абордажников с Илой, нарушил приказ, который получил от держателя границ Сайнесса. И Анна очень была за это благодарна. Но почему он не сделал это сразу? Еще в Мели? Сначала не решился, а потом решился?
– Нужен будет список граничников, которые отправились в Синюю Скалу, – произнес до этого молчавший Обуга.
– Смысл? – посмотрела на него наставница. – Они вернутся в то же время, что и Ила.
– Если в Синей Скале поднятые, кто-то из граничников может погибнуть. Тогда это будет иметь значение.
В ответ Серанора издала хриплый негромкий смешок.
– Сомневаюсь, что нам так повезет, – добавила она.
Анна поняла, что что-то упустила. Зачем номме Венсану этот список? И что хорошего в том, что кто-то из граничников погибнет?
– Не таращь так глазками, милая, тебе не идет.
Анна не только спрятала глаза, но и ощутила, что краснеет.
– Я не поняла…
– Да уж заметно! – повысила голос наставница. – Меньше думай о том, кто что сказал, чуть больше о том, кто что мог сделать и больше всего о том, кто что сделал. Герберт не отправил бы Илу на Дикий без глаз, что за ней наблюдают. Конечно, он мог бы напрямую задать вопрос Терикану или Гротрази, но у них могут быть и свои интересы. Гораздо эффективнее выбрать среди граничников Верхнего Ветра двоих-троих, которые целенаправленно станут следить и готовить доклады.
Значит, нер Соба гораздо больше симпатизировал императору… нет, не так! Не симпатизировал, а мог симпатизировать. Это не так уж плохо для имперского подданного, вот только это не очень хорошо для Илы. Учитывая то, как к ней относился император…
– Мне нужно это обдумать. Анна, ты снова отправишься на Дикий…
– Я готова!
– Не сомневаюсь, милая, – дернула глазами вверх-вниз наставница. – Но перебьешь меня еще раз, я тебя так заткну, что самый большой хир из тех, которым тебя затыкали, покажется тебе не крупнее куйкуньего хвостика.
– Извините…
– Ты полностью прощена, милая. Так вот, отправишься на Дикий, но не сразу, а когда я кое-что разузнаю. Пока можешь отдохнуть. Но не у себя, а в одной из моих комнат. Гордо приставит к тебе кого-нибудь. Все поняла?
– Да, могущественная.
Несколько шаров после разговора Анна провела в тревожном ожидании. Уснуть никак не удавалось. Она чуть ли не наяву представляла, как номме Гротрази каким-то хитрым образом выбирается из сиквестра еще в Мели и отправляется в Синюю Скалу вслед за Илой, чтобы там… на этом ее фантазия пасовала, но ничего хорошего от наставника принцессы по истинной магии она не ждала. Просто так Марагазом никого не назовут.
Кажется, она, наконец, задремала, и ей тут же причудилось, как Ила возвращается с Дикого. Говорит, что все хорошо, что она победила Мертвого Короля и прошла Испытание. Ее встречает император, она начинает говорить, что узнала, как починить Стену, а император в ответ лишь смеется и говорит, что она победила не Мертвого Короля, а Мертвого Человека – одного из ее «друзей». А настоящий Мертвый Король – это он, Герберт Тарлиза. И Стену Регана теперь починить невозможно. Вскоре она откроется, и полчища поднятых из Даркона устремятся в Сайнесс, и никто не сможет их остановить…
Это не был один из тех снов, которые кажутся до ужаса реальными. Сочини кто такую быльку, ее не то, что в Лайте, ее ни в одной из земель Сайнесса показывать бы не стали. Ее расстроил не сам сон, а то, что не удалось выспаться. И как раз в этот момент зашумел дубль, который вручил ей Гордо Брагаз, провожая ее до комнаты.
– Леона Герон, могущественная вас вызывает, – раздался безэмоциональный голос защитника.
– Спасибо, нер.
Когда Анна вернулась на террасу, могущественная все так же сидела на своем месте, а вот номме Обуга, вероятно, отправился по своим делам. За столиком рядом с матерью-императрицей сидели две женщины. Одна такая же седая и сухая, как сама Серанора. Ее Анна сразу узнала. Леона Орабель Жа была одной из самых старых – во всех смыслах – подруг могущественной. Еще, она была замужем за главой древнего дома Жа. Вторая, напротив, совсем молоденькая. Если и старше Илы, то не больше, чем на пару кругов. Сари, в которую девушка была замотана, находилась на самой грани приличий. Ткани для лент откровенно пожалели. Из–за чего немаленькая грудь норовила вот-вот выпасть наружу. Немножко разбираясь в моде, Анна понимала, что подобный эффект вовсе не случаен, а достигнут путем тяжкого труда многочисленных одевальных.
– Садись, милая, – подозвала могущественная. – Мы тут с леонами как раз обсуждали, что тебе лучше будет передать Илианоре.
– Вижу вас, могущественная, – прикрыла глаза Анна. Потом повернулась к Жа и снова опустила веки. – И вас, высоковлиятель…
– Милая, ты до конца календаря собралась любезностями обмениваться? – перебила ее Серанора. – Прижми свою симпатичную тырку к креслу и раскрой глазки шире.
Конечно, Анна тут же села. Чуть качнув на нее веками, наставница повернулась к девушке.
– Значит, Герберт уже знает?
– Курт слышал, как император разговаривал с Мара… э–э… с номме Гротрази, – ответила юная леона. – Номме говорил о том, что появление поднятых на Диком – это верный признак начала Испытания. И императору это, кажется, понравилось. Потом номме Гротрази сказал, что намеренно не стал оставаться на Диком, чтобы принцесса смогла проявить себя, когда его нет рядом. Они еще что-то говорили, на дальше Курт уже не слышал. Они зашли в другую комнату, а Усиление Слуха Курт не мог использовать, потому что другие защитники могли бы заметить.
Она замолчала, а Анна задумалась. Курт – это, вероятно, Курт Длага – один из защитников императора.
– Всего пара шаров сгорело, – чуть приподняла брови могущественная. – Как ты успела, милая?
– Ну, бабушка сказала, что это важно, – леона бросила взгляд на высоковлиятельную. – А Курт давно уговаривал меня на кое-что, что я ему прежде не позволяла…
Бабушка? Значит, эта красавица из Жа или, скорее, из Кани, как и сама Орабель. Семья Кани входила в древний дом Жа и занималась, кажется, постановкой былек и нотаций для пьедестала. Но это официально. Неофициально представители и, особенно, представительницы этой семьи славились своей красотой и умением этой красотой пользоваться. Что говорить, если сама Орабель сумела выйти замуж за главу древнего дома.
