«Я вовсе не смелая», — горько подумала она и открыто улыбнулась брату:
— Ну… всегда пожалуйста, наверно.
37 глава
— Я не дам тебе победить, — жарко прошептала Мириам, лаская лицо Измаила с настойчивостью отчаявшегося. — Ишмаэль, любовь моя, остановись. Что бы ты ни планировал сделать с Источником, она не станет Агарь. Ни одна из них не стала. К чему этот глупый вызов?
— Ты разозлила меня, — вопреки словам, радушно улыбнулся ей князь.
— Чем же?
— Дважды ты пыталась забрать жизнь Евы — руками человека и руками моего собственного вампира.
— Но она жива. И теперь, когда она оказалась Источником, ей больше не стоит беспокоиться угрозы с моей стороны. Даже наоборот, я окажу ей услугу, — промурлыкала Мириам. — Отправлю ее к нашей царице.
Лицо Измаила осталось гладким и приятным, но в глазах — в глазах его проступила тьма. Тьма эта была подобна тени лоснящегося, стремительного зверя, скользящего в снегах радужки легко и свободно, без намека на угрозу, обманчиво.
Мириам радовалась этой тьме, этому зверю. Радовалась, потому что в отличие от лукавой улыбки или приторно-сладкого голоса, оно было настоящим. Этот зверь был Измаилом, его неотъемлемой сущностью, спрятанной за пуховым безумием на долгие, долгие годы. Мириам жаждала увидеть его снова и теперь приветствовала его возвращение.
— Так будет лучше, не правда ли? — продолжала она. — Твоя маленькая Ева будет в надежных руках Светланы, подальше от тебя и твоих игр. Думаю, царица найдет ей достойное применение.
Рев зверя, нет, пока что лишь его отдаленное эхо, заклокотал в горле Измаила. Пробудившемуся, ему было тесно в человеческом теле, под этой улыбкой сумасшедшего. Настоящий Измаил взглянул серыми глазами снега и пепла, разомкнул губы, искривив их в оскале, но слова — слова снова были не его:
— Глупая, глупая птичка. Ты пыталась петь пауку, позабыв, что родилась бабочкой. Не ветви вокруг — одна лишь паутина.
— Будь ты проклят, Ишмаэль! — отшатнулась Мириам, с досады хлопнув ладонью по толстому слою льда, что сковал тело князя вплоть до шеи. — Нет, я не убью тебя. Я буду держать тебя здесь, пока твоя кровь не остынет, пока тебя не оставят все силы. И тогда, любовь моя, я уложу тебя в прекрасный ледяной гроб, чистый и прозрачный, словно из хрусталя. Будешь моим мертвым царевичем! — горько рассмеялась она. — А пока ты здесь, — резко оборвала себя княгиня, — мои люди приволокут твою ненаглядную Еву. Да, я же ее так и не попробовала, не так ли? Упущение.
— Мириам.
— Мм?
— Я не убью тебя, — напомнил Измаил, но, казалось, напомнил самому себе. — Я очень… очень постараюсь не убить тебя, моя глупая бабочка.
— Если я бабочка, а ты паук, что ее съел, — вновь подошла к нему вампирша, — то кто тогда птичка, съевшая паука?
На свой вопрос она получила счастливую, блаженную улыбку и слова, сказанные со смехом:
— Давай, отправь за Евой своих людей. И ты увидишь, кто окажется птичкой.
…
Ева нервничала. С каждым взглядом брата, с каждым его прикосновением, с каждой минутой в его обществе — она нервничала все больше и больше. А Илья словно и не замечал ничего: продолжал шутить и отвешивать легкие комплименты, попивая пиво из высокого, запотевшего бокала. Ева цедила сладкий коктейль через трубочку. На ее вкус он был даже слишком приторный, если бы не горчинка алкоголя, что все уравновесила.
Она выпила едва ли половину, когда к их столику подошли двое. Мужчины. Один с бритой головой, второй с коротким ежиком темных волос. Одеты формально, но в пиджаках явно чувствовали себя неуютно. Да, и, конечно, оба были вампирами.
— Княгиня Мириам желает видеть вас.
Ева стала подниматься, но Илья удержал ее, усадив обратно.
— А князь Измаил? — спросил он, не скрывая подозрения.
Бритоголовый осклабился:
— Князь тоже там.
От его тона насторожилась и Ева.
— Князь здесь Измаил, — отрезал Илья. — И если нас звал не он, мы никуда не идем.
— Не зарывайся, новорожденный, — прошипел тот, что с короткой стрижкой. — Ты ничто перед властью госпожи Мириам.
— Мне она не госпожа.
— Позовите Ноя, — перехватив взгляд одного из официантов, попросила Ева. — Главу безопасности. Позовите его!
Официант удалился, ничего не сказав. Но его встревоженный вид давал небольшую надежду на помощь.
— Мы не причиним Вам вреда, Ева, — поспешил заверить бритоголовый, — но не стоит злить княгиню. Ваш князь уже проиграл ей. Мы отведем Вас.
Вампир сомкнул длинные, узловатые пальцы на ее предплечье, Илья тут же перехватил его за запястье.
— Убрал от нее руку, — низким от гнева голосом потребовал он. Бритоголовый повернул голову к напарнику.
— Спасибо за помощь, — с сарказмом сказал он ему. Тот пожал плечами:
— Не успел. Этот слишком быстрый.
Бритоголовый перевел изучающий взгляд на Илью.
— Он оборотень. Быстрые ребята.
Илья сжал его руку сильнее. Еще немного, и кость треснет.
— Сломаешь мне руку, и мы разорвем тебя на куски, — последовала угроза.
— Илья — мой, — тут же среагировала Ева, вспомнив объяснения Измаила об иерархии среди вампиров. — Вам нельзя его трогать.
— Девочка, — повернулся к ней бритоголовый, — ты осознаешь, что говоришь?
— Что вы не имеете права трогать тех, кто принадлежит мне, — твердо сказала Ева, ломая голову, так ли оно есть.
— Если мы тронем его, то будем отвечать перед тобой, — обманчиво ласково пояснил ей вампир. — И что ты нам сделаешь?
— Потребую вашего наказания у вашего повелителя, — разозлившись, процедила девочка, подавшись к лицу бритоголового. — В обмен на услугу с моей стороны, например. А услуга, которую могу оказать я, дорогого стоит, правильно? Уж дороже какой-то шестерки.
— Не дороже.
— А двух обращенных? — не сдалась Ева. — А за трех что она разрешит с тобой сделать?
И, наконец, вампир отступил. Он отпустил ее руку и высвободился из хватки Ильи. На лице его не было страха, но были задумчивость и сомнение.
— Ты говоришь правду. Я чую это. Ты заставила бы пытать меня.
— Страшный ты человек, Ева, — произнес Илья, и непонятно было, шутит он или говорит серьезно.
— Идите с нами по доброй воли, — предложил бритоголовый, — или вопреки ей. Наша княгиня сказала привести вас, и мы это сделаем, иначе нас ждет наказание, какое тебе и не снилось, Источник.
Ева посмотрела на Илью. Тот вздохнул и поднялся из-за столика:
— Они не отстанут. Пойдем, нужно найти Измаила.
— Вам не придется долго его искать, — вставил второй вампир. Сказал он это насмешливо, почти глумливо. Ева никогда не слышала, что бы хоть один из вампиров осмелился на подобный тон об Измаиле.
Что же произошло?
Предчувствие у девочки было самое нехорошее.
…
Комната, где Ева делилась кровью с Илоной, казалась огромной из-за отсутствия какой-либо мебели. Пара коек, сваленных у стены, не в счет. С того момента, как Илья унес отсюда сестру, помещение превратилось в морозильник. Иней и слой льда покрывал стены и пол, кожу кололо морозом, легкие обжигало. Ева в своем коротком платье и открытых туфельках моментально покрылась мурашками. В голове не укладывалось, как на такую силу способно хотя бы одно существо в этом мире. И как мир до сих пор не рухнул, когда таких существ десятки и тысячи?
Мысли сменяли друг друга, но как-то между делом — все внимание Евы было для Измаила, заключенного в ледяную глыбу. Почти белый лед не имел ни граней, ни слоев — лишь идеальной формы овал, что объял тело стоявшего вампира в центре комнаты. Лишь голова его была свободна, но не по прихоти Мириам. Судя по сколотым краям вокруг шеи, Измаил сбросил лед вокруг лица самостоятельно.
— Какого… — выдохнул Илья. Ева и вовсе сделала несколько шагов к нему, но остановилась, когда увидела Мириам. Повинуясь кивку княгини, вампиры, сопроводившие Брянцевых, встали по обе стороны от Ильи.
— Измаил? — позвала Ева тонким, высоким от страха голосом, но князь, что так странно и самозабвенно обожал ее, не ответил. Его лицо было неподвижно, припорошено инеем, словно лик статуи на зимнем кладбище.
— Он прекрасен, не правда ли? — спросила Мириам. Она подошла тихо и незаметно, бледная, как сама суть ее силы, с голосом тусклым, словно зимнее небо.
Тонкие белые пальцы невесомо скользнули по лицу пленника.
— Одно неосторожное движение и его тело разлетится на куски, — произнесла она задумчиво и прильнула щекой к его щеке: — Да, тело, что я так люблю.
— Вы убьете его? — спросила Ева. Мириам подняла взгляд, и глаза ее вспыхнули почти раздражением, почти отвращением, почти… ревностью.
— Никогда не понимала, как он вас выбирает, — соскользнули вниз ее руки. Плавной походкой княгиня направилась к девочке — нарочительно медленно, глумливо спокойно: — Одна, вторая, третья… я сбилась со счета, на скольких уже видела этого паука, — взгляд ее упал на подвеску и вновь вернулся к лицу Евы: — Я мирилась, пока его куклы ломались у него в руках одна за другой. Даже без паука — ломались, не выдержав его внимания. Но ты, — Мириам подцепила подбородок столь раздражающей помехи, едва сдерживаясь, чтобы не раздавить девчонку, — ты постоянно выживаешь. Стала Источником и даже убедила Ишмаэля пощадить твоего единокровного брата. Гм, двух братьев.
