она, шлепая меня варежкой. А Уэс, покраснев, вякнул «Спасибо», как мне тогда показалось, с притворным возмущением, но как я понимаю теперь – совсем непритворным.
Вероятно, Уэс возненавидел меня с самого первого момента, хотя если бы не я – этого момента не было бы вовсе.
Морган заехала на парковку лесопилки, представлявшую из себя площадку из крошащегося бетона, на котором парковочные линии давным-давно стерлись и из трещин росли сорняки. Здесь была уже целая уйма машин, как будто нынче вечером сюда съехалась все старшие классы нашей школы.
– Как видно, всем уже осточертело сидение в четырех стенах, – заметила я, когда мы вылезли из машины.
Протиснувшись среди припаркованных автомобилей, мы прошли вдоль забора из сетки-рабицы, нашли дыру и просочились внутрь.
На территорию лесопилки вели два пути, но этим вечером большинство ребят и девчонок использовали старый гаражный бокс для грузовиков, металлическая дверь которого была поднята навсегда. В нескольких футах от этого места на участке грязной мокрой травы Джесси расстелил свой «слип-н-слайд», ярко-желтый прямоугольник пластика, но пока никто по нему не скользил.
Я всегда думала, что, когда наши ребята приходят на территорию лесопилки, они должны вести себя тихо и не привлекать к себе внимания на тот случай, если мимо проедет коп. Но сегодня вечером все, по-видимому, уже понимали, что скоро всему конец, потому никто и не думал маскироваться. В сложенном из кирпичей кругу горел костер, ребята курили, смеялись и распивали пиво, не скрываясь, прямо на открытом воздухе, сидя на погрузочной эстакаде и болтая ногами. Это было похоже на пляжную вечеринку, устроенную в прохладную летнюю ночь.
Паводок в основном спал, но было видно, что во время его пика вода здесь стояла довольно глубоко, потому что вокруг остались лужи, валялся мусор, везде была грязь. Река начиналась прямо за парковкой. Теперь я видела, что осталось от нашей стены из мешков с песком. Это было прекрасно выстроенное сооружение, но теперь наши мешки были перевернуты вверх дном и усеяны дырами, из которых высыпался почти весь песок. Река была черной, и только кое-где – там, где она наталкивалась на какой-то полузатонувший предмет, – на ней виднелись белые барашки пены.
Мы залезли в гаражный бокс для грузовиков и направились в большой зал. Пол здесь был залит водой, но народ набросал на него доски и сорванные со стен листы гипсокартона, чтобы было по чему ходить. Я всегда удивлялась, как в лесопилке обходятся без электричества, но, приходя сюда, люди приносили с собой карманные фонарики, большие масляные фонари, а некоторые даже работающие от аккумуляторов прожектора вроде тех, которые полицейские установили в спортзале во время Весеннего бала, когда электричество погасло.
Когда вошли мы трое, то были сплошь, с ног до головы, заляпаны грязью. Все, кто был в зале, начали оборачиваться на нас. Элиза несколько раз тихо застонала, как будто снова собираясь разрыдаться.
Я схватила ее за руку, стиснула ее ладонь, и она, кивнув, ухмыльнулась:
– Не беспокойся. Я в порядке.
К нам подошли несколько других одиннадцатиклассников, чтобы поздороваться. Они, очевидно, уже знали, что семья Элизы потеряла все. Элиза с радостью принимала их объятия и дружеские похлопывания по спине. Морган повернулась ко мне и улыбнулась так, словно я только что сделала что-то хорошее.
– Кили!
К нам направлялся Джесси. На нем были коричневые бриджи, фуфайка с эмблемой эбердинской футбольной команды и серо-зеленые резиновые сапоги. В обеих руках парень нес по нескольку бутылок пива, одну из них он предложил мне.
– Спасибо, – сказала я, милостиво улыбаясь.
Морган бросила на меня воодушевленный взгляд, пожалуй, слишком воодушевленный, но зато тут же отвела Элизу в сторону, чтобы дать нам с Джесси минутку-другую поговорить.
Джесси протянул руку и соскреб немного засохшей грязи с моего плеча, так, будто касаться друг друга было для нас обычным делом. Наверное, мне следовало родиться в Викторианскую эпоху, потому что эти легкие прикосновения вызывали во мне целую бурю ощущений.
– Чем это вы занимались? – усмехнулась Джесси.
– Ходили посмотреть, что осталось от дома Элизы. Это было ужасно. Типа, невозможно даже сказать, где он вообще находился. Он просто исчез.
– Вот облом, – сказал Джесси. Что, по-моему, описало ситуацию очень точно.
– Так когда тебе пришла в голову мысль устроить вечеринку с катанием на «слип-н-слайде»?
– Ну-у… когда я сегодня днем подвез маму в Уолмарт и увидел, что у них проходит распродажа «слип-н-слайдов» по сниженным ценам. – Джесси широко расставил ноги, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с моим, и посмотрел мне в глаза. – Не смог удержаться. Плюс к этому я просто больше не мог и дальше торчать в доме.
– Как дела у твоей сестренки? – спросила я. Я не могла себе представить, как малышка возраста Джулии может приспособиться к тому, что происходило вокруг.
– С ней все хорошо. В последнее время мы с ней здорово веселимся. – Ответ Джесси прозвучал беззаботно, и я подумала, что он так и не понял, что я имела в виду, когда спрашивала его о сестре. Он окинул зал беглым взглядом и отхлебнул еще пива. – А где твои подруги?
Я показала. Джесси направился к ним, я пошла следом. Он роздал им бутылки с пивом, которые нес, и девчонки заулыбались. Потом он пинками согнал троих парней с ящиков из-под молока, на которых они сидели, чтобы освободить место для нас. Это был мимолетный намек на то, как бы обстояли дела, если бы Джесси по-настоящему был моим бойфрендом. Он очаровал бы всех моих подруг, ведь он знает, как быть реально классным и дружелюбным, и с ним всегда было бы прикольно.
Мы чокнулись бутылками и отпили по большому глотку.
И тут по лицу Джесси скользнула коварная улыбка.
– А теперь давайте перейдем к делу, – предложил он. – Кто из вас готов пробежаться по «слип-н-слайду», чтобы тем самым заплатить за все это пиво? – Мы с подругами переглянулись. – И неважно, что наш маленький уголок земли уходит под воду. Вы по-прежнему всего лишь одиннадцатиклассницы, усекли?
Девочки нервно рассмеялись.
Морган спросила:
– Сколько стоит это пиво?
Джесси покачал головой:
– Обычно мы принимаем деньги. Но сегодня вечером единственным средством платежа являются пробежки по «слип-н-слайду». Сегодня это единственная принимающаяся у нас валюта.
– Ммм… здесь, пожалуй, холодновато, – сказала Элиза.
Днем было почти по-летнему тепло, но после того, как солнце зашло, на открытом воздухе сделалось совсем зябко.
– Ну же. Одна из вас должна решиться. – Говоря это, Джесси смотрел на меня, а не на моих подруг, и я вся покрылась гусиной кожей.
– Разве они не заслужили выпивки за
