ругаться почти на пустом месте. И это не могло не радовать Таню, которая до последнего старалась сохранять невинное выражение лица.
Он хотел дружбы? Она готова дать её сполна. Вот только Таня не осознавала, что это не дружба, а форменное издевательство над ними обоими. И не понимала, что ведет себя так, как раз потому, что сама, пусть и неосознанно, но желала с Громовым совсем не дружбы почти с самой первой их тренировки.
* * *
Стоя возле выхода на лёд, Таня нервничала. Она никогда не катала программу с приглушенным светом. И выходить на лёд, на котором было темно, немного пугало. Она инстинктивно потянулась к ладони Громова, желая по уже сложившейся партнерской привычке взять его за руку, но резко одернула себя.
Когда объявили их имена, они выехали в центр льда, не держась за руки.
Времени придумывать новые костюмы не было, а потому партнеры снова были в том, в чем катали произвольную программу. Евгений весь в черном, Таня – вся в белом. И в целом тема их показательного номера перекликалась с темой произвольной программы.
Громов сделал глубокий вдох, оставаясь в центре льда, а Таня развернулась лицом к нему и положила ладонь на его грудь в район сердца, и только сейчас поняла, как сильно они уже во второй раз акцентируют на его бессердечность. Любого другого человека это, возможно, задело бы, и ей стало интересно, задевает ли это хоть сколько-нибудь Евгения.
Megaherz – Herz Aus Stein
Первые секунды они стояли без движения. Таня смотрела в холодные и злые глаза Громова. Она понимала, что раздражала его последние два дня, и была удивлена, как легко он велся на это, но Евгений ничего не мог с собой поделать. Он потрясающе контролировал своё тело, а вот с эмоциями и чувствами, вне соревновательной и тренировочной деятельности, судя по всему, нужно было ещё поработать. Его поражало то, как легко Таня могла вывести его из себя, учитывая, что он больше десяти лет в сборной и повидал сотни ситуаций, в которых смог сохранить ледяное спокойствие. Но сейчас, стоило только Тане произнести слово «друг» или «дружба», и Громов вспыхивал в ту же секунду.
Здесь было пламя,
Но теперь оно потухло.
Слишком много слез,
Слишком мало аплодисментов…
Громов резко схватил запястье Тани, агрессивно откидывая от себя её руку, а затем они начали быстрое скольжение в разные концы льда, рисуя на нем восьмерку. Евгению нравилась эта песня, предложенная партнершей. Нравился сумасшедший темп, нравился текст, нравилась сама музыка. Он давно хотел прокат под что-то подобное. Он не желал изображать страсть или очередную драму, которых лёд повидал предостаточно. Он просто хотел выплеснуть эмоции и побыть самим собой. Резким, холодным и, возможно, действительно с сердцем из камня.
Здесь остался еще
Липкий влажный пепел.
А там, где была надежда,
Больше нет ничего…
Женя и Таня предельно сблизились, но проехали мимо друг друга, ощутив ветер от большой скорости.
Когда я смотрю в зеркало,
Мне становится плохо,
Потому что мое лицо
Такое жесткое и такое холодное…
Громов поравнялся с Таней, и они начали заход на тройной тулуп. Фигуристы крайне редко высполняют прыжки в показательных номерах, но Алексеева горячо желала доказать всем и, в первую очередь, самой себе, что способна прыгать не хуже партнера, и Евгений был вынужден согласиться на риск.
Они чисто выполнили прыжок, усложнив его тем, что подняли одну руку вверх, другую прижав к груди. Громову нравилось осознавать, что Таня была готова экспериментировать и рисковать, но в некоторые моменты всё же хотел уберечь её от неоправданного риска. Вот только получалось далеко не всегда.
Я хотел побеждать,
Хотел быть значимым.
Хотел освободиться,
Но сейчас я стою здесь
В одиночестве…
Они зашли на параллельные вращения, о которых так просила Таня. Предельно близко. Предельно быстро. Предельно опасно. Адреналин закипал в венах у каждого.
У меня каменное сердце,
Огромное каменное сердце.
Из него ничего не выходит
И в него ничего не входит…
– Может, всё-таки подкрутка? – быстро и с надеждой спросил Громов, прижимая её спиной к груди во время захода на желанный для неё выброс.
– Нет! – решительно произнесла она, положив ладони на запястья Евгения. Но её «нет» только больше раззадоривало Громова. Он сделал так, как сам считал нужным, и вместо выброса выполнил подкрутку, подкидывая партнершу в воздух над собой, а затем поймал за талию. Как только Громов поставил Таню на лёд, она, то ли в характере задуманной программы, то ли от обуявших эмоций, сильно оттолкнулась от его груди.
Я был чрезмерным,
Но я выжил,
Когда в последний раз
Трепетал перед своей страстью…
– Разве друзья так поступают? – прошептала она, резко оказавшись за спиной Евгения.
И от этого «друзья» у Громова снесло оставшиеся «тормоза». Он обернулся и схватил партнершу за талию, быстро и нервозно начиная выполнять заход на желанный Таней выброс. Однако профессионализм взял верх над эмоциями, и Евгений отточено выполнил свою часть элемента – резко развернулся и выбросил партнершу чуть выше обычного, краем сознания понимая, что с такой высотой она может не справиться.
Напряженный и высокомерный,
Я сам бежал от нее.
Я не верю в это…
