— Распредели людей на стражу. И прикрой меня от любопытных глаз.
Кирт спокойно кивнул, не собираясь задавать вопросов.
Я же повернулся к плите Павильона и вновь склонился в приветствии идущих:
— Прошу прощения за наглость, но лечение и Возвышение займёт немало времени. Поэтому мы просим возможности воспользоваться гостеприимством Павильона Алхимии и расположиться здесь, чтобы суметь без ущерба и потерь усвоить зелья.
Ответа, конечно, не было, но я его и не ждал. Все ученики Академии оставались на приём зелий в этом месте. Из года в год, десятилетие за десятилетием. С моей стороны это лишь вежливость к духу, который, я уверен, наблюдает за нами. Вежливость, которая, возможно, поможет нам вернуться назад в Академию.
А сейчас нам важна любая мелочь, которая ляжет на нашу чашу весов, даже если я — шэн, и Ксилим уверен, что мне позволено больше, чем кому-либо другому, а Точтал уверен, что я сумею подняться так высоко, как не сумели прошлые ученики Академии.
А я ведь до сегодняшнего дня не был уверен, что вообще двинусь дальше, к Павильону Здоровья. Даже если бы Эрасту не помогло здешнее зелье. Собирался размышлять об этом, решать, кому нужна моя помощь больше: старшим ученикам с возвращением или Виликор и Эрасту. Но мне помогли с выбором. Умники.
Через две сотни вдохов мы уже выбрали себе место вдали от плиты торговца или как он там назывался у Древних. А я, в углу, за спинами своих стражников, вытащил из кисета Флаг, который не позволит ничего увидеть под его покровом.
Не знаю уж, как это будет выглядеть со стороны, но я точно не собирался выпивать купленные зелья с маской на лице.
Мгновение и я оказался скрыт от чужих глаз.
С наслаждением растёр лицо, освобождённое от неё. Всмотрелся в зеркало. Да уж. С тех пор как я делал это последний раз, миновало очень и очень много дней. Пожалуй, стоит запомнить эти черты. Во всяком случае, буду знать, как стану выглядеть в...
Ну, зелья Омоложения и моё Возвышение явно давали о себе знать. Я точно не выгляжу на сорок. В тридцать лет?
Только белая прядь не вяжется с этим возрастом.
Отложив зеркало, взял в руки первый фиал.
Пробка с лёгким, едва слышным звуком вылезла из горлышка. Интересно, это зелье ведь не могло быть создано ещё Древними? Или могло? Что ему до времени, если даже в кисетах жалких потомков время останавливается?
На вкус оно оказалось на удивление приятным. Словно ягодный отвар. Сладкий, с едва уловимой кислинкой.
Я закрыл глаза, обратившись внутрь себя духовным зрением. Первое время ничего не происходило, а затем я ощутил приятное тепло, которое начало расходиться из живота.
Вот оно достигло сердца, поплыло по телу с током крови.
А затем меня скрутило короткой и резкой болью, вышвырнув из духовного зрения.
Приятное недавно тепло опалило меня изнутри жаром. Жаром, который неприятно напомнил ощущения от злого пламени. Пламени, которое я так не любил.
Через десяток вдохов меня начало бить в ознобе.
Давно забытое ощущение. Когда в последний раз я болел? Кажется, ещё в деревне, когда был Закалкой и меня сбросили с лестницы огорода.
А так холодно мне было в последний раз в развалинах Поля Битвы, когда мы с Рейкой спасались от преследования Тамим.
Причём я отлично понимал, что здесь холодно просто не может быть. Я в Павильоне Алхимии Древних, где уже три сотни лет царит приятная телу прохлада. У меня идеальная закалка тела, я Мастер. Я могу лечь спать на камнях и даже не заметить этого.
Но не тогда, когда сорокалетнее тело начинает молодеть.
С каждым вдохом дрожь колотила меня всё сильней. Идея закрыться от всех непроницаемой для взглядов и звуков формацией оказалась как никогда удачной.
Ещё немного поборовшись с собой и телом, я сдался. Достал из кисета несколько шкур, устроил из них ложе, а ещё одной, с самым густым мехом, укрылся сверху.
Но даже это помогало плохо.
Не удержавшись, я выругался:
— Сжигаешь жизнь — хреново. Восстанавливаешь жизнь — хреново. Дарсова жизнь.
Следующим из кисета на свет появился артефакт, который мои стражники обычно использовали, чтобы нагреть воды или приготовить горячей пищи. И вот только тогда, когда его пластина раскалилась, пыша мне в лицо жаром, мне стало хоть немного легче.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Щурясь на его ярко-красную поверхность, я незаметно для себя уснул.
Сколько я проспал, я не знал. Но проснулся как-то сразу, мгновенно. Только что я мучался в каком-то вязком кошмаре, а через вдох уже открыл глаза, ясно понимая, где нахожусь.
И отлично себя ощущая. Ни следа озноба, слабости или чего-то другого. Только жуткая духота, тяжесть шкуры, под которой я лежал и неприятное ощущение по всему телу. Странно тянуло кожу.
Но первое, что я сделал, это проник взглядом в себя.
Жемчужина.
Всё в порядке. Стенки всё такие же прочные, толстые, сплетены из духовной силы и стихии. И всё так же тянется к ней ручеёк силы из средоточия несмотря на долгий сон.
Откинув шкуру, я с удивлением уставился на свою руку. Вместо привычной белизны кожи я обнаружил, что весь покрыт тонким слоем засохшей грязи. Ну, именно её, или какую-то болотную жижу и напоминало то, что покрывало меня с ног до головы.
Теперь артефакт огня сменила фляга с водой. И тряпка. Халат пришлось убрать к испорченным вещам. Он тоже пропитался этой грязью. У меня ушло три фляги, чтобы обтереться с ног до головы и привести себя в порядок. Но теперь из зеркала на меня глядел Леград лет двадцати на вид. И всё с той же седой прядью.
Странно, я думал, что именно она будет первой, что исправит зелье Небесных Слёз. Может, первое зелье ушло на само тело, ведь оно важней?
А может, и нет. Я вспомнил, как в моих волосах впервые появились следы стихии. После озера с Жемчужиной сектанта. Тогда синий цвет появился у корней волос. Верно и обычный цвет волос должен постепенно сменить седину от корней.
Остаётся лишь проверить, какое из предположений истинно.
Только перед тем, как принимать вторые Небесные Слезы, нужно узнать, что происходит снаружи с остальным отрядом. Конечно, Кирт бы ударил по формации Пробоем, если бы случилось что-то плохое, но неплохо узнать хотя бы сколько я проспал в забытьи.
Правда, сразу выйти не вышло. Маска. С ней возникли проблемы. Артефакт не создавал одного и того же лица для всех, кто брал его в руки. Он лишь изменял то лицо, на которое ложился. И если до этого, изменяясь незаметно и понемногу, чужая личина делала то же самое, то теперь я разом скинул десять лет.
Честно говоря, я и сам не сразу узнал в зеркале Римило. Пришлось повозиться, заставляя маску создать нужное мне лицо. Для начала накинуть пару лет к образу, который она создала, затем чуть исказить черты, превращаясь в того Римило, которого я помнил. Или очень на него похожего.
Когда барьер формации пропал, я медленно повёл головой, вглядываясь и вслушиваясь в происходящее в лагере, за редкой цепочкой стражников, что всё так же меня окружали.
Негромкий гул разговоров, занятые медитацией, спящие, что-то жующие, что-то читающие. Обычная суета походного лагеря. С поправкой на то, что часть людей занята зельями и их эффектами, а не просто медитациями.
Ничего не случилось, пока я лежал в забытьи. Не напали Дизир, големы или сектанты. Не обрушился свод Павильона и не пришёл дух города наказывать громких и бессовестных гостей.
— Господин.
Стражники, окружавшие место моего уединения, обнаружили, что формация исчезла. Я кивнул Труеку:
— Спасибо за службу. Пока можете отдохнуть.
Сам же двинулся к Кирту. Похоже, именно он сейчас был старшим среди моих людей. Гавала я тоже видел, но он спал.
Кирт поднялся на ноги при моём приближении, склонился в приветствии:
— Господин.
Я повторил его жест, дождался, когда он выпрямится и негромко приказал:
— Рассказывай.
И ему нашлось чем похвастаться. Можно сказать, что ни одно зелье Древних не пропало зря. За минувшие четыре дня отряд моих стражников уже стал сильней. Так что я благодарен Ксилиму, который взял на Академию оплату их службы.
