Не слишком поняв, что означает выражение «языковый тренд», я перевеел разговор на более близкую тему:
– Так, значит, старую карту вы тоже получили от бабушки?
– Не совсем так, – помотала девушка головой. – Бабушка была очень далека от каких-либо тайн и загадок – походы на рю Орденер за покупками и уборка дома занимали все ее свободное время. Они с дедом были не слишком богаты и не могли позволить себе прислугу. Карта досталось мне от дедушкиного отца, по завещанию.
– По завещанию? – переспросил я. – От прадеда?
– Да. К тому же он написал его давно, когда был еще молодым, поскольку надеялся, что у бабушки когда-нибудь родится сын. Но этого не произошло. Тогда он завещал все свои бумаги внуку. Но у мамы родились только две дочки. Моя сестра Софи погибла в детстве, утонула во время купания, и осталась одна я. Вот мэтр Бернадотт, занимающийся юридическими делами нашей семьи, и решил, что по достижении совершеннолетия именно я должна унаследовать завещанное…
Разговор наш крайне не вовремя оборвался, поскольку подошел автобус. И продолжился он лишь тогда, когда мы покинули его салон у метро «Парк культуры».
– Вот я почти и приехала, – объявила Сандрин, рассеянно осматриваясь вокруг. – Только пока не могу сориентироваться. Неподалеку отсюда обитает моя коллега, сотрудница французского культурного центра. Мы с ней знакомы более трех лет. Она закончила учебу немного раньше меня, и теперь вот здесь, на годичной стажировке. Снимает однокомнатную квартиру и на сегодняшнюю ночь предоставляет в мое распоряжение свою кровать. Жаклин нарисовала мне план, как добраться до ее дома, переслала по Сети, – полезла Сандрин в сумку. – Сейчас взгляну.
– Кровать с удобствами – это хорошо, – принялся я навешивать на себя ее поклажу. – Но когда нее у нас появится возможность обсудить нашу совместную проблемку?
– Надеюсь, скоро, но насчет совместной вы явно погорячились, – усмехнулась Сандрин. – Впрочем, черт многолик… Возможно, что-то у нас и получится, несмотря на явную сказочность сюжета.
Так, разговаривая о том о сем, мы прошли около трехсот метров вдоль Остоженки, пока не оказались вблизи помпезного двухэтажного особняка.
– Вообще-то нам туда, – указала Сандрин на узкий проем подворотни, будто врезанной между особняком и более современным зданием.
Через минуту, пройдя наискосок через крошечный дворик, мы подошли к двери подъезда, выкрашенной в грязно-коричневый цвет.
– Дальше я сама, – повернулась ко мне девушка, – большое спасибо за помощь. А встретиться и поговорить мы сможем вечером, допустим, где-то около пяти. Не возражаете?
– Подъехать куда-то мне или примете мое приглашение на ужин? – с видом опытного ловеласа поинтересовался я.
– Мне, право, неловко навязываться, – смущенно заулыбалась она, – все же мы практически незнакомы. Давайте лучше встретимся на нейтральной территории. Вы не обижаетесь? – внимательно заглянула она мне в глаза.
– Что вы, – невольно отвел я взгляд, – нисколько. В конце концов, всякое взаимодействие должно строиться только на личной заинтересованности каждого участника данного проекта. Так что я совсем не против встретиться в общественном месте. Кстати! Если идти дальше, до конца той улицы, по которой мы шли от метро, то вскоре можно увидеть еще одну станцию метро. Ее название – «Кропоткинская». За ней в пристроенном павильоне есть очень уютная пивнушечка. Так что если вы не против, можем посидеть там. И вам близко, и мне знакомо.
– Тогда до встречи, – протянула мне руку Сандрин, – то есть до шести.
Я пожал ее крепкую ладошку, и мы распрощались. Может быть, мне следовало позвать на встречу и Воркунова, как непосредственного участника первых раскопок, однако связаться с ним я мог только поздним вечером, когда он вернется из института. Поэтому идти на рандеву предстояло одному. Предварительные же переговоры, на мой взгляд, прошли вполне успешно. Француженка не чуралась общения, шла на контакт и вполне определенно намекала, что ей известно нечто такое, что имеет для поисков решающее значение.
Вернувшись домой, я недолго размышлял, чем мне заняться в оставшееся до свидания время. Решив, что путь к сердцу женщины, так же как и к сердцу мужчины, лежит через желудок, решил удивить француженку особым мясным блюдом. Поэтому нацепил фартук и, не теряя времени даром, встал к плите. Не знаю, чем именно питаются юные парижанки, но вряд ли им часто удается покушать настоящей парной говядины в морском соусе.
Рецепт ее был несложен, но предполагал определенный навык. Основное требование касалось самого мяса. В дело годился только свежий кусок, называемый у мясников «краем». Затем следовало отделить полоску мяса от тонких реберных косточек и нарезать ее небольшими кубиками. Попутно в большой сковородке разогревалось оливковое масло, в которое крошились пара луковиц. Пока жарился лук, несколько шампиньонов нарезались тоненькими ломтиками и гоже добавлялись в сковородку. Затем наступала очередь мяса- Отбитые до плоского состояния кусочки посыпались всяческими приправами и сворачивались в трубочки. Далее их следовало уложить среди весело скворчащих грибочков и накрыть сковороду крышкой.
Пока мясо тушилось, готовилась простенькая смесь, в итоге придающая блюду совершенно необычный, как бы «морской» вкус. Нарезалось маленькими кусочками зеленое яблоко, измельчалось с десяток зубчиков маринованного чеснока, и к ним добавлялось две большие ложки салата из морской капусты. Потом оставалось только объединить смесь с мясом и тушить их совместно примерно пятнадцать минут, время от времени помешивая деревянной лопаточкой.
Кроме основного блюда я сделал самые простецкие бутерброды из черного хлеба и копченой скумбрии. На мой взгляд, они как нельзя лучше подходили к пиву. Теперь оставалось только доставить яства на место встречи, и за благоприятный исход переговоров можно было не беспокоиться.
Мой расчет оказался верен. Едва мы уселись в пивной за столик и я распаковал баночки с закуской, как моя юная собеседница невольно сглотнула слюну.
– Как аппетитно выглядит это блюдо! – несмело потянулась она вилкой к кусочку мяса. – Можно, я попробую немного?
– Что же пробовать? – удивился я. – Это для вас и приготовлено, кушайте на здоровье. Но вначале у нас принято выпить за знакомство.
Девушка с сомнением взглянула на принесенную официантом большую кружку пива и неуверенно покачала головой, на которой соорудила незамысловатую прическу. – Не знаю точного значения этого русского обычая, – произнесла она, – но боюсь, столько я не осилю.
– А все и не надо, – «успокоил» я ее, – но хотя бы греть посудины надо обязательно осушить, такова русская традиция.
Мы звонко чокнулись и без промедления приникли к охлажденной «Баварии».
Минут через пятнадцать, вчерне завершив операцию по овладению желудком француженки, я плавно перешел к фазе завоевания сердца забугорной гостьи.
– Скажите, Сандрин, – вкрадчиво начал я, – а как давно вы узнали об этой истории?
– Ой, простите, – с явным сожалением отложила она на тарелку недоеденный бутерброд, – я так набросилась на еду, будто неделю не ела.
– Ничего страшного, – ободряюще погладил я изящную ручку, – я рад, что вам моя стряпня понравилась.
– Неужели это вы сами готовили? – удивленно распахнула она зеленоватые глаза. – Примите от меня искреннюю признательность и благодарность.
– Премного польщен, – поклонился я. – Но все же хотелось бы услышать вашу историю, узнать, как все начиналось.
– Как начиналось? – повторила она. – Тут скрывать особо нечего, довольно глупо начиналось. Я ведь уже говорила, что от прадедушки по маминой линии мне причиталось какое-то загадочное и даже в чем-то спорное наследство. И когда в мои руки попал большой картонный пакет, я, естественно, ожидала найти в нем что-то… более материальное, – явно затруднилась она с изложением своих мыслей. – Думала отыскать облигации на предъявителя или, например, чековые книжки банка «Лионский кредит»… в общем, что-то в этом духе. Но там оказались только старые письма, рисованные от руки карты и другие бумаги. Я их, конечно, полистала, но не слишком внимательно. В тот момент, – сверкнула она в мою сторону глазами, – у меня назревал первый в жизни серьезный роман, и мне было не до глубокой старины.
– И когда же вернулись к изучению наследства?
– Примерно полтора года назад. Причем совершенно случайно. Сокурсница готовила доклад к семинару по истории России, и я вдруг подумала, что мои старые бумаги помогут пролить дополнительный свет на события начала XIX века. Во всяком случае, они могли быть использованы в качестве некоей отправной точки для подготовки ее доклада. В тот же вечер откопала пакет в глубине секретера и засела за более внимательное изучение находившихся в нем документов. Вначале, признаюсь, мало что поняла. Но постепенно до меня дошло, почему прадедушка хотел передать их если не сыну, то хотя бы внуку. Выяснилось, что большая часть пакета посвящена одной старой легенде, которая хранится в нашей семье с давних времен.
