– Ну да, потому что они компетентнее и подготовленнее тебя. Как только ты обгонишь по своим показателям худшего из «синих» – сам станешь «синим», а он пойдет в «красные». Ну, Создательница в помощь тем, кто в нее верит!
– А кто не верит? – хохотнул Сато Ярыгин.
– Кто не верит – надеется только на себя и на товарищей! Вперед!
Послышались звуки массово передергиваемых затворов и мы под прицелом камеры и взглядов из окон устремились к главному входу больницы.
Я на ходу подсветил себе фонариком и еще раз проверил, в каком порядке в патронташе на цевье «потрошителя» находятся специальные патроны. Вот, кстати, еще одна недоработочка: у «кишкодера» абсолютно все специальные боеприпасы отличаются по форме пули и легко определяются наощупь даже рукой в перчатке. Тут же многие патроны различаются только цветными поясками, что, в принципе, не очень большой, но минус.
Подбегая к двери, я оттянул затвор, привычно поймав при этом вылетевший патрон, и вложил в патронник «гидру»: осколочные я уже испытал на кубах, испытаю первым выстрелом ее.
Три метра до двери.
– Стоп!
Отряд замирает, держа все вокруг под прицелами пяти десятков стволов. Я подхожу к двери и прислушиваюсь: тишина, хотя дверь со стеклянными панелями, я бы услышал сквозь нее то, что слышал эсбэшник.
Осматриваю здание, прислушиваясь к собственным ощущениям. Насколько могу судить, в здании действительно нет ни Порчи, ни одержимых, да и людей, живых или мертвых, не чувствую. Значит, на расстоянии десяти метров впереди людей нет, ни живых, ни неупокоенных.
Махнув рукой отряду, я потянул дверь и вошел, держа наизготовку «потрошитель». Тихо и светло: освещение работает. В вестибюле – почти ничего необычного, только на полу – растоптанный мобильный телефон, кем-то оброненный при бегстве.
Вестибюль тихо заполняется курсантами, я иду чуть дальше. Впереди холл, напротив – темный коридорчик, ведущий к запасному выходу на той стороне больницы. Показываю Аристарху «я налево, ты направо», он занимает позицию, держа пулемет специфичной хваткой – левая рука держит за сошки у самого цевья. Такой хват не позволяет стрелять кучно, но он удобнее при переносе огня, если заранее не знаешь, где появится враг. Киваю – «вперед» – и мы вываливаемся в холл, беря на прицел свои сектора, за нами идут остальные «синие», сразу же занимая выгодные позиции.
И вот в холле уже заметны явные следы разыгравшейся тут драмы: опрокинутый вазон тут, лежащий на боку стул там, а у стены за углом от вестибюля на полу – небольшая лужица высыхающей крови, посреди которой отпечатался четкий след раскрытой ладони: тот, кто тут сидел, встал, опершись левой рукой. Судя по всему, именно его и слышал эсбэшник. Рыдания, чавканье, завывания… Да, он, видимо, был ранен, но затем встал и ушел – причем не наружу в поисках помощи. И теперь у меня совсем мало сомнений в том, что это уже не человек.
В холле уже и «красные», все кабинеты, все двери, все окна под прицелом.
– Аристарх, поставь несколько дополнительных стрелков к окнам. Проверяем кабинет за кабинетом и только по одному. Со мной идут Бакарски и Винник, за нами Ковальски и Арианов. Аристарх, принимаешь командование остальными, пока я буду по закоулкам лазать. – Я повернулся к выбранной четверке самых быстрых стрелков «синего» отделения и сказал: – делаем вот как. Я вламываюсь первый, Бакарски и Винник сразу за мной слева и справа. Как только мы берем помещение под контроль, следом заходят Арианов и Ковальски и удерживают позицию, пока мы втроем тем же образом проверяем все помещения, кладовки и комнаты, куда есть двери из первого кабинета.
Конечно, метод прочесывать всю больницу только одной поисковой группой сулит нам долгий процесс, но он самый безопасный. Я способен учуять человека за десять метров, хоть живого, хоть поднятого некромантом мертвеца – есть надежда, что учую и этих странных пациентов. Эфирная мерзость тем более не останется незамеченной, так что сюрпризов не будет, а значит, не должно быть и потерь. Медленно, но уверенно.
Мы прочесали таким образом все правое крыло за пятнадцать минут и принялись за левое, и я почти разу почувствовал чье-то присутствие за стеной.
– В соседней комнате кто-то есть, – сказал я.
– Мне тоже так кажется, – сказал Арчибальд, – вроде как вот тут…
– Поздравляю, у тебя открылась способность чуять. Посмотрим только, кого именно.
Но оказалось, что мы оба ошиблись: за стеной оказалось небольшое отделение, похожее одновременно на склад и офис, совершенно безлюдное, а то, что мы учуяли – за следующей стеной.
Я толкнул дверь и увидел помещение, явно являющееся лабораторией: куча непонятного оборудования на стальных столах, из всех этих прибамбасов я узнал только микроскоп да реторты. Заглядываю чуть дальше – еще несколько крупных шкафов у дальней стены. Кажется…
– В среднем, – сказал Винник, – я почти уверен… Видите, там внизу между дверками что-то белое торчит.
– Мы знаем, что ты сидишь в шкафу, – громко и отчетливо произнес я. – Выходи без резких движений, или мы будем стрелять!
Дверка тихо скрипнула, в щель я увидел человеческий глаз. Затем шкаф открылся и мы увидели сидящую на полу молодую женщину в белом халате и с почти таким же по белизне бледным от пережитого лицом.
– Покажи руки!
Она подняла перед собой растопыренные пятерни – целые, и сама без крови.
– Вы нашли Михая? – шепотом спросила она.
– Михай?
Она всхлипнула:
– Он где-то рядом. Ходил, искал меня… Я слышала его сопение в соседней комнате…
– Скарлетт, спроси Симонова, кто такой Михай.
Несколько секунд спустя она ответила:
– Это лаборант из числа тех, до кого главврач не дозвонился.
– Не санитар?
– Нет. Санитар, ставший вторым пациентом после «нулевого» – Басиль Басилевский.
Я спросил у лаборантки:
– Михай тоже бросался на людей?
Она удивилась и испугалась одновременно:
– Тоже? Так он не один?
– Не один… Как это с ним случилось?
– Матфей Янович, Симонов, в смысле, послал его взять кровь на анализ у Басилевского, Михай ушел и пропал. Некоторое время спустя начался шум и гам, доктор Симонов выбежал. Потом – дикий топот, куча людей бежала к выходу. Я выглянула в холл – толпа бежит к двери. Я хотела бежать с тоже, но тут за толпой буквально кубарем выкатился Михай, когда поднимался – встретился со мной глазами и побежал ко мне… Я забежала обратно, захлопнула дверь, кинулась сюда и спряталась в шкафу… И только уже тут, в шкафу, я как раз поняла, что это был Михай… А в тот момент у него было перекошенное лицо, испачканное кровью, и я его даже не узнала…
– Понятно. Идемте с нами.
– Михай где-то тут!
– Бояться нечего, мы с ним разберемся. Тут пятьдесят вооруженных бойцов.
Я оставил ее в холле под присмотром Аристарха и сказал ему:
– Значит, так. Тут явно какая-то болезнь, у нас уже три бешеных. Все выжившие остаются тут, никого из здания не выпускать. Явно карантин понадобится.
Мы закончили зачистку всего первого этажа, больше никого не найдя. Но что, если Михай тоже прячется в шкафу?
– Скарлетт, возьми у Симонова телефон и начинай вызванивать всех пропавших сотрудников. По десять секунд на звонок – и следующему звони. Так по кругу.
– Будете искать по звуку мобильника?
– Точно. Михаю первому.
Двадцать секунд спустя я услышал мелодию. Но мобильный Михая обнаружился в кармане пиджака на вешалке в комнате перед лабораторией. Облом.
– Скарлетт, Михаю больше не звони. Нашли мобильник.
Я вернулся в холл.
– Аристарх, «синие» за нами, идем на второй этаж. Ярыгин, смотри в оба, у нас уже минимум три противника.
На втором этаже мы обнаружили дверь, заблокированную стулом, как и сказал Симонов, и в этот момент и услышал тихие всхлипывания с третьего этажа.
– Слышите? Еще шесть человек с нами на третий, Аристарх, держишь оборону тут.
Мы поднялись на третий этаж – двери настежь, в холле напротив двери видна опрокинутая мебель, осколки стекла, на стене – брызги крови. Видимо, хлестала из артерии.
