Несмотря на ливень, добрались мы до Радополя без приключений минут за двадцать, водителям я скомандовал не стесняться газовать, благо шоссе отличное. Сам городок вроде в порядке. Правда, выяснилось, что водители не знают, где тут находится больница.
Я заметил свет – это оказался круглосуточный магазин – и приказал водителю остановиться.
В магазине оказалось всего четыре человека – две продавщицы и поздний покупатель с девочкой-подростком, видимо, дочерью. Увидев меня с «потрошителем» наперевес, они малость офигели, девочка вынула телефон и принялась снимать меня на встроенную камеру.
– Как проехать к городской больнице? – коротко спросил я.
Продавщица быстро объяснила, куда ехать и как найти.
– Спасибо, – поблагодарил я и пошел на выход.
– А что случилось? – спросила другая.
– Пока ничего. На всякий случай советую вернуться домой, взять самые необходимые вещи, одеть детей и приготовиться покинуть город. Просто на всякий случай.
– Будет всеобщая эвакуация? – у продавщицы задрожали губы.
– Возможно, но мы приехали, чтобы ее не было.
Я вернулся к автобусу и сказал водителю:
– Вот сюда, выруливай на проспект, через два километра поворот у высотного здания и там уже по прямой.
Нам навстречу попалось несколько машин с пассажирами, по тротуарам в направлении к краю города потянулись первые группы людей, в том числе с детьми. Паники пока нет, так как горожане спят, но некоторые уже знают об опасности и стараются заранее убраться подальше.
Вскоре мы заметили полицейские машины, притормозили и начали выгружаться.
К нам сразу же поспешно подошли два человека, один в полицейской форме, каске и бронежилете, второй тоже в бронике, но штатский.
– О, как хорошо, что вы так быстро приехали, – сказал полицейский, и я по голосу узнал того самого начальника.
– Старались. Ситуация?
– Практически без изменений… но теперь мы точно знаем, что внутри – нечто, не являющееся человеком… уже не являющееся.
– Вы это видели? – спросил я и махнул рукой своим – «образовать периметр».
– Нет, но…
Заговорил штатский:
– Я готов ручаться, что предполагаемый противник – уже не человек, как минимум в морально-интеллектуальном смысле.
Возле меня появились Аристарх и Ярыгин, за ними подошла Скарлетт.
– А вы кто?
– Служба безопасности Сиберии. Я тут единственный эсбэшник на весь город.
Я его внимательно рассмотрел: лет двадцать пять, не особо примечательный, как и все агенты СБ, глубоко посаженные глаза.
– Ладно, и откуда у вас эта информация?
Он вздохнул:
– Я сходил в разведку к больнице… попытался.
– Один? – удивился я. – Так себе идея…
Эсбэшник кивнул:
– Да… Рискнул. Если бы мне удалось выяснить, что там происходит – в рапорте я бы задним числом подвел аргументацию, как я своими блестящими способностями раскусил ситуацию и проверил… Это была бы моя путевка из этой дыры… Но я только до входа дошел – и услышал то ли плач, то ли завывания… и чавканье какое-то. И в этом завывании было совсем мало человеческого… и я тихо окликнул этого… это. И оно моментально умолкло. Я слышал только тяжелое, учащенное сопение – и понял, что идти дальше будет большой ошибкой.
– Человек позвал бы на помощь, – кивнул я.
– Точно. Словно раненый зверь, он затаился, лишь заслышав охотника. Я не представляю себе, что должно случиться с человеком, чтобы… Тот, кто там завывал неподалеку от входа, уже видит во мне врага, а не себе подобного.
Вместе с начальником и эсбэшником мы прошли к воротам больницы, я внимательно осмотрелся. За машинами, перегородившими въезд, расположились люди с дробовиками и пистолетами-пулеметами, преимущественно полицейские, но увидел я и штатских с двустволками, явно очень обрадованных моим появлением. Чуть поодаль – три человека с зонтиками, у одного из них – камера. Надо думать, журналисты.
– Диспозиция?
– Мы перегородили оба проезда. С той стороны здания у меня пятнадцать человек. Тут – сами видите. Двенадцать человек и добровольцы из окружающих кварталов. Вон там и там на крыше у меня два снайпера, и это, собственно, все. Я раздал всем фосфорные патроны двенадцатого калибра из нашего арсенала и светошумовые гранаты, все, что мне по штату положено. Ограда каменная, старая, два метра, но мы закрепили по периметру на деревьях нашлемные камеры и держим под наблюдением всю территорию больницы. Что происходит внутри, нам неизвестно. Снайпер видел человека в белом халате на втором этаже – больше никакого движения.
Я взглянул в сторону здания. Выглядит нормально, разве только слишком много окон светится, обычно ночью больница должна преимущественно спать.
– У вас есть передвижной пункт командования?
– Да, вот он стоит, – указал начальник на неприметный фургон. – Только обзор с камер – территория. Внутри больницы камер нет.
– Есть хоть какая-то информация о том, что вообще произошло? Сколько человек там было, что с ними случилось, сколько покинули здание? Хоть что-нибудь? Где главврач?
– Сидит внутри фургона.
– Ладно. Тогда своих людей отправьте усилить ту сторону. Аристарх, разверни «синих» по обе стороны, на случай, если что-то полезет через стену. Ярыгин, «красные» занимают главные ворота. Затем собираемся в передвижном пункте на совещание.
Пока оба отделения занимали позиции, а я рассматривал больницу – четыре этажа, но само здание не такое уж и большое – те трое с камерой подошли поближе.
– Густав Гус, – представился самый высокий, – мы с местного телеканала. А вы и есть командир того самого секретного подразделения, о котором так много разговоров в последние месяцы?
– Угу.
– У вас есть план?
– Как видите. Будем держать оцепление, пока не подойдут подкрепления или ситуация не поменяется. Мы что, в прямом эфире?
– Да, мы уже десять минут ведем экстренный репортаж. За ситуацией, я подозреваю, следят абсолютно все в городе, кто не спит. Ну, чтобы не прозевать тот момент, когда надо бежать прочь… Думаю, сейчас тысячи людей вздохнули с облегчением.
– Угу. Зрителям привет, а я на совещание.
В фургон, оборудованный кучей экранов и приборов связи, нас набилось почти под завязку. Я, начальник, эсбэшник, Скарлетт, Ярыгин, Аристарх, а еще тут сидят полицейский оператор и пожилой бородатый толстяк в белом халате и очках.
– Это доктор Симонов, главврач, – сообщил начальник. – Все, что случилось внутри, я знаю с его слов.
Я сел напротив врача.
– Давайте, док, с самого начала и по порядку.
– Сегодня в десять вечера привезли необычного пациента. Скорая по звонку подобрала его на окраине города, он поначалу был в бреду. Из физических травм – на ноге укус вроде собачьего и обглоданная вторая фаланга указательного пальца. Крайняя фаланга отсутствует, кость обломана и торчит на пару сантиметров. Пока ему оказывали помощь и готовили к операции, он начал приходить в себя… хотя лучше бы не приходил. Стал нести всякий бред, вопить, жаловаться на голоса в голове и кричать что-то вроде «пожалуйста, не надо, хватит». Я заподозрил, что имеет место попытка захвата его эфириалом и велел погрузить его в ванну. В процессе…
– Стойте. Зачем его в ванну погружать?! – не понял я.
Доктор подозрительно уставился на меня:
– Я же сказал, что заподозрил незаконченный захват тела эфириалом.
– А где взаимосвязь?
Симонов несколько секунд мрачно взирал на меня, затем сказал:
– Для того чтобы спасти бедолагу. Погружение в воду с головой позволяет спастись от эфириала, он не может достать жертву под водой. Специалист вроде вас не знает этого?
Я приподнял брови:
– Я знаю, что одержимые сами успешно спасаются в воде. Лично просидел несколько часов на берегу, играя в гляделки с одержимым на дне.
– Так то одержимые, а то эфириалы. В бестелесном виде эфириал не способен пробиться к жертве сквозь водяную изоляцию, мне это точно известно… по долгу былой службы.
Начальник полиции хмыкнул.
