ты не оставляешь его в покое?!
– В ходе следствия обнаружились новые факты, – равнодушным голосом отозвался он и, опустив голову, посмотрел на ее ладонь. – И поэтому настоятельно вам рекомендую, товарищ старший лейтенант, не препятствовать следственным действиям… Садись в машину, Карелин. – Женя все же наручники убрал обратно в карман. – Давай, не будем устраивать шоу во дворе.
– Не будем, – согласно кивнул тот и сделал шаг к машине Осипова. – Но мог бы хотя бы объяснить. Если ты решил меня задержать, зачитай права. Скажи, в чем подозреваюсь. А так… Нарушений у тебя на служебное несоответствие. Вот и участковый подтвердит.
– И еще как подтвержду… Подтвердю… – Маша сбилась. Тяжело задышала. И поправила себя: – Сумею подтвердить, капитан, что ты действовал не по Уставу.
– Ага! Против системы идешь, старлей? – Осипов противно захихикал. – Как тебя пленил бывший зэк, а!
– Осипов, не будь засранцем, – попросила она тихо. – В чем дело?
– А дело в том, что я нашел конверт, – на подъеме произнес Женя, подталкивая Карелина к распахнутой задней двери своей машины. – И только не спрашивай меня: что за конверт, какой конверт?
– Я поняла – какой. Где ты его нашел? На городской свалке? И на нем отпечатки Димы?
– Нет, я в руках его не держал и в глаза не видел. Я нашел образец. Показал его Мироновой. Она его опознала. И все!
– Где нашел?
Маша с трудом сдерживала слезы. Дима уже сидел в машине. Осипов откровенно радовался. Даже глумился над ними. Он был на коне, и он точно знал – почему.
– Я так же, как и ты, прошел много торговых точек, никто не видел такого конверта. Тогда я позвонил на первый попавшийся полиграфический комбинат. Там ответили отрицательно. Но посоветовали обратиться к соседям. Они, мол, специализируются на такой продукции. Там тоже ноль. И снова я выслушал совет. Мне сказали, что подобные вещи делают в основном на заказ от частных лиц или фирм. Небольшими тиражами. Снабдили меня телефонами. И остаток сегодняшнего дня, а точнее – три часа, я звонил в разные фирмы, которые на заказ делают конверты. И вот час назад мне повезло, Климова. Я нашел тех, кто изготовил такую продукцию. Знаешь для кого?
– Нет.
Она догадалась. Она поняла, с чего столько торжества в голосе Осипова. Конверты изготавливались по заказу фирмы, которая прежде принадлежала Карелину.
– Эта фирма давно не его, капитан, – возразила она неуверенно.
Она снова ждала подвоха. И не ошиблась.
– Да, не его. Но первый заказ на подобные конверты был подписан им лично девять лет назад. Им, Климова! Лично! И у меня к тебе вопрос, товарищ старший лейтенант…
Осипов приблизил свое лицо к ее так близко, что со стороны могло показаться, что они целуются. Маша отпрянула. Не хватало еще, чтобы Дима увидел.
– Что за вопрос?
– Почему твой Карелин промолчал, когда Валентина Ивановна Миронова дала вам точное описание конверта? Почему не признался, что сам лично подписал заказ на конверт несколько лет назад? А я тебе отвечу, Климова… – Осипов уже шел к водительской двери. – Потому что это он отправил письмо угрожающего толка Пачкину. Достал оставшийся с хороших времен конвертик из личных запасов. Напечатал буквы. И сунул в почтовый ящик Пачкина. Не простил ему удара по голове битой. Поэтому решил деда с ума свести упоминанием о зловещем вторнике.
– Каким образом? – Маша схватилась за водительскую дверь машины. – Что за вторник Осипов? О каком вторнике речь?
– Ну… Можно было бы, конечно, перенаправить тебя с вопросом к твоему воздыхателю, но не стану. Уж так и быть, помогу. – Он поочередно отцепил все ее пальцы с водительской двери, сунул ее руку ей в карман. – Думаю, что имелся в виду тот самый вторник, Маша, когда Карелин убил подругу Пачкина. Ты не знала, что убийство произошло во вторник, нет?
Глава 30
Экран телефона засветился, приняв сообщение. Сергей повернулся на бок, надвинул на голову край подушки, взял в руки телефон. Прочитал.
Сообщение было от Аси.
«Я плачу из-за всего, что произошло, Сережа. Это так больно и обидно».
Там было что-то еще, он не стал дочитывать. Обычная бабская дребедень. Сопли, слюни, вздохи-ахи. Как он от них от всех устал! И от жены Ларисы, и от любовницы Аси. А до этого сильно уставал от тещи Зинаиды Павловны. Эта старая курва просто уничтожала его своими вечными подозрениями в неверности. Считала, что он изменяет ее дочери. Нет, он понимал, конечно, что подозрения ее не были беспочвенными. Он изменял Ларисе. И не по той причине, что она старше и он устал от нее.
А она была старше, да. И он устал от нее.
Но не в этом дело, а в том, что она была его женой. И он любой жене стал бы изменять. Даже если бы ею вдруг стала Ася. Что она там написала?
«Я плачу из-за всего…»
Плачет или платит? Игра слов, да. Но тогда если платит, то за все, а не из-за всего. Но Ася была такой безграмотной дурочкой, что могла сморозить и так.
Сергей тяжело вздохнул, удалил сообщение, выключил телефон и сбросил с головы край подушки. На соседней тяжело вздохнула Лариса. Заворочалась, скидывая с себя одеяло. Она за ночь могла раз сто укрыться одеялом и сбросить его. Что-то там у нее сбоило в организме. Он не интересовался. Обычные бабские дела. Разберется сама.
Сейчас ей было особенно тяжело. И чувствовала она себя много хуже. Он замечал ее состояние по серому цвету лица, по синякам под глазами. Смерть матери, да еще при таких обстоятельствах, Ларису сильно подкосила. А когда она узнала, что Сергея возили в полицию на допрос…
Что тут было! Как она орала на него! С повизгиванием, хрипами. Хваталась за сердце. Он молчал и слушал, низко повесив голову. И все время задавался вопросом: что сильнее растревожило Ларису? Что его подозревали в убийстве ее матери? Или то, что у него есть любовница?
Из-за любовницы Лариса вряд ли бы так разошлась. Старая перечница – ее мать – сто процентов делилась с дочерью своими подозрениями. И наверняка рассказывала ей, что видела зятя там-то и там-то, с той-то и той-то.
Сергей вспомнил, когда это впервые случилось. Еще до Аси. Тогда была другая девушка. И их второе свидание. Они встретились в ресторане за поздним обедом в пять часов вечера. Мило беседовали. Сергей постепенно сводил тему разговора на интим. Все шло своим чередом, даже удачно. Девушка краснела, опускала глаза
