хотя бы и разбудить. Страшно, когда человек так спит. А я-то знал, что Зинаида Павловна никаких снотворных не принимает. Думаю, что-то не то. Говорю, приезжай, подумаем.
– И придумали, пока теща спит мертвым сном, обнести ее квартиру. Так?
Сироткин опустил голову так низко, что Женя увидел его шейные позвонки в горловине джемпера.
– Да, так, – нехотя согласился он. – Пока ехали к ее дому, планов поменяли кучу. Сначала хотели разбудить ее. Потом подумали и решили, что это так себе идея. Вопросы начнутся: а зачем так поздно приехали, что надо и так далее. Решили, пусть спит. А мы пока… Не смотрите так! Да, мы решили забрать у нее шкатулку со статуэткой. Старая дура улеглась спать, даже дверь не проверила: закрыла или нет. А у нее в доме такие сокровища!
– И вы решили похлопотать. Понятно. – Осипов обернулся на видеокамеру, записывающую допрос Сироткина. – Вы вошли в квартиру. Принялись ее обыскивать, а Зинаида Павловна возьми и проснись. И вам ничего не оставалось делать, как задушить ее. Так?
– Нет. Не так.
Он так стремительно поднял голову, что в шее у него что-то хрустнуло. Сироткин поморщился:
– Нет, все не так. Когда мы поднялись с Асей на шестой этаж и вошли в тещину квартиру, она уже была того… Задушена! И мы галопом оттуда. Какой обыск?! Все так и было. У Аси спросите!
Ася Галкина говорила то же самое. Жене уже об этом было известно. Либо покрывает своего любовника, либо все так и было.
– Значит, это она убила вашу тещу. А потом вас туда притащила, чтобы вас подставить и алиби себе заготовить. Как вам такие вариации, гражданин Сироткин?
– Никак. Этого не было.
– Ася не такая! Ася хорошая! – фыркнул Осипов.
– Я этого не говорил. Она алчная и неугомонная. Просто… – Сироткин впервые улыбнулся. – Просто она все записывала на телефон. Видео включила еще в машине. И как шла, как в лифте ехала и стучалась, а потом вошла. Все снимала. И тещу спящую сняла на видео, и как потом выходила из квартиры.
– Какая предусмотрительность! – удивленно воскликнул Женя. – А нам она об этом ничего не сообщила. Почему?
– Потому что телефон утопила в ванне, дура.
– Упс-с, круг замкнулся, гражданин Сироткин. У вас снова нет алиби. Ни у вас, ни у вашей любовницы.
– У меня есть. Я наш визит к теще тоже снимал. Просто в телефоне не храню. Все на флешке, она в надежном месте. Могу предоставить.
– Предоставите еще, – нахмурился Осипов.
Он только что услышал этот страшный звон, с которым разбилась вдребезги его стройная версия. Сразу два потенциальных подозреваемых очистились на глазах до ангельского буквального состояния.
– Там и Аськина запись имеется. Она мне ее переслала, когда из больницы выманивала ночью.
– А чего же сразу не принесли эту запись? Думали, что проскочите мимо допроса?
– Думал. Признаюсь. Ведь если жена узнает… – и Сергей Иванович заискивающе заулыбался. – Не могли бы мы с вами как-то договориться, товарищ капитан? Чтобы она ничего не…
– Она узнает, – не стал его еще больше радовать Осипов.
С какой, на хрен, стати! С какой стати он должен помогать этому перезрелому пижону? Водил его за нос, гад! Сколько времени они все потратили на то, чтобы в больницу ездить, разговоры там вести, потом встречаться с братом медсестры. По протоколу изымать запись с камеры его видеорегистратора. Наблюдать за Сироткиным, за его любовницей. Это, между прочим, человеческие ресурсы, которые могли быть задействованы в другом месте. Это обманутые надежды, в конце концов.
Он так радовался, что доложит сегодня полковнику о завершении дела. И тут такой крах!
– Когда вы в ночь убийства без конца гоняли по лестнице вверх на шестой этаж, вниз с него обратно, никого подозрительного не видели?
– Нет.
– Точно нет? – все еще хватался за соломинку Осипов.
– Нет, сто процентов. Мы так осторожничали. Когда дверь где-то хлопнула, мы с ней тут же на лестницу пожарную вышли и затихли. Но никто не вызвал лифта. Никто не спустился вниз. Мы сделали вывод, что этот кто-то поднялся и…
– Так, стоп. С этого места давайте подробнее. Где вы были на тот момент? На каком этаже хлопнула дверь? На шестом?
– Нет, выше. Точно выше, – подумав, ответил Сироткин. – У Аси еще надо уточнить. Я так трясся, что…
– Когда вы входили в квартиру тещи, все двери шестого этажа были закрыты? Точно?
Чего он добивается, чего пристает, на что надеется? Что Сироткин сейчас ему скажет, что когда они поднялись на шестой этаж, Карелин выбегал из квартиры Зинаиды Павловны? Глаза горят, пальцы сжимает и разжимает…
Бредятина!
– Все двери были заперты. Все!
– Вы не могли этого знать наверняка. Ася ваша тоже думала, что дверь вашей тещи заперта. А дернула за ручку, она и открылась.
– Да. А… Я не пойму, куда вы клоните, – с усталостью обронил Сироткин после минутного размышления. – Вам нужно, чтобы я оговорил ее соседа? Этого, что с зоны недавно вернулся? Но при всей моей к нему неприязни я его не видел.
– Давайте вспоминать вместе, – настырничал Осипов.
Ну, не мог же он его отпустить прямо вот так сразу. Этот гад ему работы прибавил, и сколько! И все впустую. Не мог раньше все рассказать! Пусть сидит теперь, ежится и на вопросы отвечает.
– Вы поднимались с первого этажа на шестой. Когда именно услышали стук двери?
– Когда как раз на шестой поднялись. Мы же по лестнице шли, не лифтом. Сами понимаете.
Он не понимал подобных идиотов с преступными наклонностями.
– И дверь хлопнула выше шестого этажа. На каком – не скажу. Но громко хлопнула.
А что, если Карелин воспользовался не той квартирой, которая соседствовала с его балконами, а той, что была этажом выше? Подтянулся, вошел в нее через балкон, вышел на лестницу, спустился на этаж, убил соседку и вернулся таким же путем. А? Могло так быть?
Не могло, ответил сам себе Осипов. Над Карелиным живет семья с тремя детьми. Вряд ли его визит остался бы не замеченным. И лифтом он не ехал. А по лестнице должен был идти. И тогда непременно его увидели бы эти двое. И если даже не увидели бы, то…
Черт! Что он делает? Что он снова делает? Хочет повторить историю восьмилетней давности? Когда на каждого свидетеля смотрел удавом и подводил его к тому, что хотел услышать. Не то чтобы он требовал оговорить Карелина, нет. Там доказательной базы было на троих. Там даже сомнений ни у одного эксперта не возникло. Но…
Но так хотелось,
