— Не-а, не хуже. — Наташа заерзала и сползла на землю, не выпуская Аниной руки. — Тетя Валя добрая. И еще здесь нет других детей.
— Скучно без друзей?
— Нет, мам. Я уже привыкла играть одна. Мне только хочется вместе с тобой жить.
В это время послышалось деликатное покашливание. Женщина спустилась с крыльца и остановилась в нескольких шагах от Анны:
— Извините…
— Да? — Анна резко подняла голову.
— По поводу здоровья вашей девочки можете не беспокоиться. Она хорошо питается, много гуляет, принимает курс траволечения. Я заметила у нее небольшую аллергию на цитрусовые.
— Да, ей нельзя много апельсинов!
— Хорошо. Будем давать пореже.
Где-то за спиной громила чиркнул зажигалкой, выругался себе под нос. По воздуху поплыл запах табачного дыма.
— Пореже? — рассеянно переспросила Анна. — Да-да, конечно… Не чаще раза в неделю.
«Не чаще раза в неделю апельсины. Раз в месяц конные прогулки. Раз в год — выезд на море. О господи!» Теперь ей казалось, что дочку отобрали у нее навсегда и, с какими бы требованиями она ни согласилась, ей все равно останется только приезжать сюда как в тюрьму, с конвойными и доброй, заботливой надзирательницей.
Игрунов выглянул из-за дерева. «Опель», на котором приехала Анна, по-прежнему стоял далеко впереди, рядом с коттеджем, куда она вошла.
«А чего я жду? — вдруг подумал он. — Наверняка она здесь свою девчонку прячет, чтоб этот бизнесмен о ней не пронюхал. Так она тут и целый день торчать может. Главное, адресок дачки теперь известен!»
На душе было легко и весело. Предчувствие больших денег пьянило. В том, что деньги будут приличные, Алексей не сомневался. Машина Анны, ее охрана произвели на Игрунова серьезное впечатление. Да и коттеджик. С такой дамы можно было срубить по крупному.
Как здорово все-таки, что Алексей заставил себя подняться в такую рань. Не сделал бы он этого — и не было б у него в руках сейчас даже не козыря — джокера! Он теперь знает, где Анна прячет дочь.
К ее подъезду он подходил как раз в тот момент, когда Анна садилась в «опель». Его осенило. Проследить за ней, посмотреть, куда поедет: вдруг потом пригодится?
Подскочил к невзрачному мужичонке лет пятидесяти, возившемуся у подъезда со стареньким «жигуленком».
— Мужик! Денег хочешь? Давай за тем «опелем».
— Ага, спотыкаюсь, — проворчал тот. — Мне на дачу ехать.
— Двести баксов!
— Садись.
Водителем мужичонка оказался грамотным. Всю дорогу вел свой «жигуленок» на почтительном расстоянии от «опеля», но ни на минуту не упускал его из виду. Когда «опель» остановился у коттеджа, Алексей распорядился:
— Возвращайся к развилке. Туда, где мы на грунтовку свернули. Подожди меня минут сорок. Двадцать баксов сверху.
Водитель кивнул.
«Долго же ты будешь свои двести двадцать баксов ждать», — усмехнулся Алексей, когда «жигуленок» скрылся за поворотом.
Игрунов встал за деревом — так, чтоб его не было заметно со стороны коттеджа. Прошло уже минут двадцать. «Опель» стоял на месте, Анна не появлялась. И он понял, что в принципе ему нечего здесь делать.
Алексей вышел из-за дерева и нос к носу столкнулся с двумя парнями, незаметно подошедшими со стороны коттеджа.
— Ну че, мужик? Че мы тут делаем? — лениво прожевал один из них.
— Отлить остановился? — подсказал второй. Игрунов испуганно кивнул.
— И полчаса стоишь отливаешь?
Парни загоготали. Вдруг первый, неожиданно перестав смеяться, рубанул Алексея в челюсть. Тот отлетел к дереву, ударился затылком о ствол.
Второй зарядил носком ботинка в бок. Когда Игрунов повалился на землю, парни стали его пинать.
Били Алексея недолго: очень скоро он потерял сознание. Очнувшись, понял, что лежит в движущейся машине. На заднем сиденье. Все тело гудело от боли.
«Куда меня везут? Что они со мной теперь сделают? Дурак! Зачем я в это влез? Какой дурак! Опять вляпался.» — он едва не завыл от ужаса.
Еще долго не решался открыть глаза. Когда же осмелился наконец размежить слипшиеся веки, образовав между ними узенькую щелочку, то увидел, что находится в том самом «жигуленке», который привез его к коттеджу.
— Ну, слава богу, очухался! — воскликнул водитель. — Тебя куда везти то?
Алексей поднялся, сел на сиденье. Едва не застонал от боли — ступить на левую ногу было невозможно. «Ногу сломали, сволочи.» — промелькнуло в голове.
— Меня, кстати, Виктор зовут. А тебя?
— Алексей.
— Я стою там. Тебя все нет и нет, — продолжал мужчина. — Я уж, грешным делом, подумал, что ты меня кинул. А потом, нет, думаю, быть того не может. Такой приличный парень. Дай, думаю, поеду посмотрю. Может, случилось что? Все ж таки двести двадцать долларов на дороге не валяются.
При воспоминании о том, сколько он обещал заплатить этому мужичонке, Игрунов поморщился: «Похоже, придется платить. Теперь ведь не отвяжется. Да и одному с такой ногой до Лариски все равно не добраться».
— Давай к «Петровско-Разумовской». Линейный проезд знаешь? — пробурчал он.
Виктор закивал:
— Знаю-знаю. Как же не знать?
«Жигуленок» подъехал к Ларискиному подъезду. Водитель помог Игрунову подняться по лестнице. Завел в квартиру.
Лариска заохала, запричитала. Виктор топтался у порога.
— Это… Расплатиться бы надо, — произнес он.
— Сколько?
— Двести двадцать долларов.
— Сколько?!!
— Как договаривались. С мужем вашим, — пробормотал Виктор. — Я что? Я лишнего не возьму.
Лариска заскочила в комнату. Впилась взглядом в лежащего на кровати Алексея. Процедила:
— Ты что, идиот?
— Ларис, пожалуйста, заплати. Из моей доли. Он меня полдня возил. А как дельце сделаем — я тебе верну. Все верну. С процентами!
— Господи! — простонала Лариска. — Какого черта я снова с тобой, придурком, связалась?!
С водителем Лариска расплатилась рублями по курсу, заниженному едва ли не втрое, сообщив, что это — специальный курс для расчета по перманентным операциям.
Что такое «перманентные операции», Виктор не понял, поэтому спорить не стал. Хоть что-то заплатили.
Лариска поорала на Игрунова, но любопытство оказалось сильнее других чувств:
— Теперь давай рассказывай.
— Дочку она прячет на даче, под Жуковским. Я проследил.
— Она тебя видела?
— Нет. Только охранники ее. Они меня и отделали, мать их! У нее ж там охрана, забор двухметровый.
— Охранники поняли, что ты за ней следил?
— Не думаю. Поняли б — вообще убили. Так, на всякий случай отметелили, чтоб рядом с дачей не шатался.
Лариска задумчиво покачала головой:
