С неразборчивым шипящим кличем на неизвестном языке, понять который вряд ли мог кто-то, кроме присутствующего здесь старейшины, змееголовая посланница божества вампиров метнула мгновенно возникший в ее руке дротик бледно-зеленого огня. Как показалось сначала, в ближайших к ней паладинов. Как выяснилось секундой позже, в меня, видимо, из-за продемонстрированной огневой мощи сочтенного главной угрозой. Удар материализованной в виде оружия магии был страшен. Возникшие на его пути то ли три, то ли четыре наколдованные преграды, выставленные теми боевыми магами, которые готовились играть от обороны, он не заметил. Равно как и ударивший в него встречным курсом поток света из рук какого-то жреца, казалось, просто проигнорированный. Трех представителей святого воинства, оказавшихся на его пути, разорвало на обугленные клочья, как и чародея-сенсора, до сих пор стоявшего за ними, будто мы еще продолжали плестись по длинному коридору, полному ловушек, которые надо обнаруживать. Ну а финальной точкой траектории злополучных чар оказался не кто иной, как я. Пожалуй, если бы атака этой твари не растратила часть своей мощи на оказавшиеся на ее пути живые щиты, ну, или же шла не по прямой, а, скажем, навесом, то тут бы должность главы ковена и освободилась, к вящей радости стоявшего рядом некроманта.
Собственно, то, что целились и, самое главное, попали именно в меня, я сообразил уже после. Секунд через тридцать, когда вернулась способность думать, а вырывающийся изо рта вопль жуткой боли несколько поутих. Не то чтобы неприятные ощущения, вызывающие инстинктивную реакцию организма, исчезли, вовсе нет. Просто сорвал голосовые связки, а регенерировать их не получалось. Я уже и раньше замечал, что живой артефакт крайне негативно реагирует на силу служителей светлых богов, и, в общем-то, находил такое поведение вполне приемлемым для творения темной магии. Но, как оказалось сегодня, представители темной стороны, заседающие в местном пантеоне, а также их слуги для созданного волшебством симбионта не менее опасны. Вокруг кричали, рычали, лязгали сталкивающимся железом, колдовали, убивали друг друга, а персона, в прямом смысле слова загрызшая многих сильнейших магов страны, только и могла лежать на холодном камне и ошалело пялиться в потолок. Во всяком случае, до тех пор, пока ее не подняли за шиворот, вызвав новый протестующий вопль.
– Осторожно, криворукие вы имбецилы! – Более ласковых слов для своих соратников в тот момент не нашлось. А те немногие понятия о культуре речи, которые еще оставались со времен школы и привитых тогда норм этикета, выветрились, едва лишь удалось утвердиться на своих ногах. Похоже, сломанных. И не по одному разу. Удар той пакости будто пропустил свою цель через ряд гравитационных аномалий, чьи векторы были направлены в разные стороны. Во всяком случае, левый железный сапог был повернут вправо, вместе с находящейся в нем ногой, а вот правый загнулся вертикально вверх, хорошо хоть, лишь у кончиков пальцев, а не в середине ступни. Остальному телу тоже досталось, латы прогнулись в разные стороны, словно их долго колотили молотами озверелые кузнецы-недоучки, и судя по тому, как тяжело дышалось, ребра подобных экспериментов над собой не выдержали. Руки не могли подниматься выше живота, при попытке продолжить движение взрываясь невыносимой болью в плечевых суставах, да и пальцы, принявшие одно им ведомое положение, отчаянно не желали разгибаться, протестуя против подобного произвола, будто успевший основательно загнить зуб, не получавший к тому же лечения дантиста по меньшей мере неделю и успевший полностью проникнуться воспалительным процессом. А самое главное, боль от полученных повреждений прекрасно чувствовалась и напрочь забивала все способности к логическому мышлению или тем более к дальнейшим попыткам ведения боя. Кажется, я излишне привык к чувству практически полной неуязвимости и личному комфорту или хотя бы иллюзии таковой, даруемой живыми артефактами своим носителям даже в те минуты, когда их режут на куски, и теперь жестоко платил за свою слабость. Полагаю, сражающиеся рядом паладины с подобными неприятными ощущениями махали бы мечами как ни в чем не бывало, но мне хотелось только прилечь обратно на пол и свернуться в комочек. Как ни странно, но торс, где защита из-за отсутствия части доспеха могла считаться равной нулю, пострадал в наименьшей степени. Даже примерно половина щупалец, отходящих оттуда, уцелела и теперь подергивалась на земле, словно конечности выброшенного на берег осьминога, не предназначенные для передвижения в такой непривычной для них среде.
– Лекаря мэтру! – скомандовал какой-то маг, и я немедленно дал себе зарок устроить ему быстрое продвижение по службе. – Куда прешь со своим святым благословением, баран? Да, я знаю, что лучше жрецов целителей еще поискать надо, но он же с человеком только внешне и схож, нет у людей плотоядных щупалец! Устроишь ему аллергическую реакцию на светлую магию, кто потом с этими тварями разбираться будет? Пары дней, чтобы можно было наплевать на последствия и подождать, пока разболтанная таким лечением аура вернется в норму, позволив колдовать на том же уровне, что и раньше, у нас нет! Алхимика сюда тащите с его микстурами, концентрат энергий жизни повредить еще никому в мире не смог!
– Обезез… обезболивающее, – еле слышно смог я пробормотать со второй попытки, сплевывая идущую горлом кровь и борясь с застилающей сознание пеленой боли. – Неважно какое, запрещенное, токсичное, вызывающее привыкание с первой дозы или даже проклятое, только действенное, быстро! Если вживсчас… Если выживу сейчас, потом регенерирую любые повреждения.
В распахнутые челюсти немедленно затолкали с полдюжины каких-то таблеток, начавших с шипением испаряться прямо на языке. Их пары как будто напрямую попали в мозг, за считаные секунды вычищая его от всяких посторонних примесей и оставляя лишь кристально чистое сознание. А если подумать хорошенько, в ковене наблюдается явный дефицит руководящих кадров. Тут же и умение командовать присутствует, и боевые навыки – раз здесь и сейчас на операцию пошел – имеются, да и мозги в черепушке явно не только место занимают. Пора искать себе толковых подчиненных, заменяя чародеев, съеденных живым артефактом, пристукнутых во время неудавшейся смены власти или сразу после, ну, или просто откочевавших от источника таких потрясений куда подальше. Ладно, это все потом, а какова у нас оперативная обстановка?
Схватка разворачивалась с переменным успехом. Тьма, сдержавшая мой удар и до поры до времени скрывавшая и защищавшая хозяев подземелья, рассеялась почти без следа, лишь в паре мест у земли лениво колыхались ее отдельные клочья, тормозя наступивших в эту субстанцию, словно жирная липкая грязь. У противоположного конца амфитеатра Вторун вместе с парой своих подчиненных, отпрыском и десятком то ли послушников, то ли паладинов – правильно идентифицировать их знаки различия, нанесенные прямо на латы, я так и не научился – блокировал призванную вампирами змееголовую особу, окружив ее кружочком радиусом эдак метра два, внутри которого бушевал чистейший свет, режущий глаза при прямом взгляде. Их охраняли штук двадцать жрецов и магов во главе с Фильери, обращавших в прах всех, кто пытался к ним приблизиться. Барьер, который установили служители светлых богов, изнутри, с темпом и настойчивостью дятла, долбили новым зеленым дротиком и время от времени поливали кислотно-желтой гадостью, брызгавшей из раскрытой в шипящем крике ярости пасти. Два трупа, лежавшие у тонких девичьих ног призванной сущности, похожей сейчас на вырезанную из чистой тьмы уродливо-прекрасную статую, показывали, что поймать ее в эту ловушку было далеко не просто. А длинная, похожая на алебарду штуковина, покоившаяся в кучке пыли, тлеющих костей и рваной черной одежды, расположенной там же, могла свидетельствовать об опасности волшебства, созданного представителями церкви за счет дарованных им свыше сил. Во всяком случае, для вампиров, так как алебарды ни у кого из идущих с нами в руках я не видел. Кстати, если тварь, прекратившая размахивать оружием и пытающаяся в прямом смысле слова попробовать не дающую ей добраться до людей преграду на зуб, и в родстве с кобрами, то явно с саблезубыми. Как у нее такие клыки, каждый едва ли не в руку длиной, во рту-то помещаются, а? Складные они, что ли?
Остальное пространство битвы теперь представляло собой настоящий хаос. Неровная линия паладинов, находившаяся метрах в десяти впереди, зияла многочисленными прорехами и прорывалась рассыпавшимися по помещению чудовищами в обе стороны. Правда, на клинках представителей святого воинства уже нашли свою смерть многие вампиры и оборотни, трансформировавшиеся в наиболее удобный для битвы, с их точки зрения, облик и выглядевшие кто во что горазд. Высшие кровососы вообще отличались весьма высокой вариативностью своего тела, лишь немного недотягивая до полноценных метаморфов, а потому дополнительной парой конечностей в виде крыльев, временами больше похожих на руки, как у старейшины, шерстью по телу или там широкой улыбкой, позволявшей открыть пасть на девяносто градусов для более удобного укуса, они никого не могли удивить. А уж о такой мелочи, как шикарные когти на руках и ногах в дополнение к клыкам, и заикаться не стоило. Иные вервольфы, застывшие на середине смены облика в форме, позволяющей и перемещаться на двух ногах, и откусить противнику голову, обладали куда более скромным естественным оружием. Дети ночи бегали по стенам, чтобы зайти в тыл людям, летали, швырялись заклинаниями или какими-нибудь метательными предметами в виде ножей, топоров и даже молотов.
