еще больше.
— Деньги у меня есть.
Неужели теперь, когда я принадлежу ему, он будет говорить со мной только в трех словах?
— Достаточно, Елена, — вмешался папа. — Иди.
Разочарованный звук вырвался из моего горла, но я удержала его на замке.
— Я не хочу этого, — сказала я папе тихо.
Я избегала взгляда Николаса, хотя он обжег мне щеку, как сыпь.
— Дело сделано. — папа скопировал мой тон, но его слова были окончательными.
Поэтому я покинула его кабинет, направилась в свою комнату и, собирая вещи, размышляла о том, как мне пережить Николаса Руссо.
Глава 27
«Похоть будет нашей смертью».
— Неизвестный
ЕЛЕНА
Не было ничего, кроме тишины. На самом деле, тишина, казалось, съедала меня всю дорогу. И хуже всего было то, что его машина пахла так чертовски хорошо. События сегодняшнего дня ударили меня, как хлыст, оставив после себя оцепенение, в которое, казалось, проникал только его мужской запах. Вместо покалывающего чувства паники, его близость и мысль о его руках на мне сводили меня с ума.
Было так, будто мое тело сосредоточилось на первичном аспекте, которого я жаждала, чтобы я не была травмирована этим событием. Защитный механизм.
Я приравнивала брак с Николасом к тяжелой травме.
По правде говоря, они не казались такими уж далекими друг от друга.
Есть разница между вожделением к мужчине и желанием, чтобы он стал отцом твоих детей. Эта мысль тянула меня в двух направлениях: трепет и ужас.
Чувства были настолько живучими, что я просто оцепенела, оставив место только для одного. Тепло гудело между моих ног, моя кожа была гнездом для электричества и льда.
Мама смотрела, как я выхожу из дома с Нико, несущим в руках мою сумку, ее глаза были широко раскрыты, будто меня отправляли на бойню. Даже моя сестра бросилась вниз по лестнице, бормоча «прости», прежде чем дверь за мной закрылась. Папа не выходил из своего кабинета, а Тони и мои кузены только смотрели на Нико, словно он что-то украл.
Мне хотелось держаться подальше от этого мужчины, как можно более равнодушно, но по мере того, как город проплывал перед моими глазами в тумане бетона и яркого солнца, и мы приближались к его дому, бесстрастный не то слово, которое я бы даже признала.
Когда мы подъехали к знакомому дому из красного кирпича, у меня перехватило горло.
— Почему не пентхаус?
— Ожидала чего-то более щедрого?
Мои глаза сузились.
— Что? Нет. Я просто ожидала увидеть пентхаус. Это то, что ты выбрал для Адрианы.
— Но не то, что я выбрал для тебя.
Я напряглась. Он не давал мне забыть, что теперь я принадлежу ему, и это пробивалось сквозь оцепеневший туман, который держал меня в клетке.
Я не знала, что чувствовать: нервозность, ужас, решимость сохранить некоторую автономию или возбуждение от возможности его рук на мне. Это стало смесью всех четырех, танцуя по моей коже, когда я вышла из машины.
Нико схватил мою сумку с заднего сиденья, и я последовала за ним в дом. Он был больше, чем казался снаружи. Задняя дверь вела на кухню со стальными приборами, серыми гранитными столешницами и низким освещением.
Справа от меня располагался кабинет, вишневый стол виднелся сквозь приоткрытую дверь. За исключением небольшой ванной комнаты и прачечной слева от меня, помещение было открытой планировки, с лестницей, ведущей наверх. Вы можете смотреть телевизор с плоским экраном, стоя около островка. Это было просто, по-мужски и удобно.
Я сглотнула, когда он закрыл заднюю дверь с характерным щелчком. Я все еще прибывала в шоке от такого поворота событий и не знала, как полностью или вообще переварить это все. Я совершала движения, в то время как мои мысли отставали.
Он бросил мою сумку в кресло, а ключи положил на кухонный стол. Это место могло бы выглядеть воплощением комфорта, но я понятия не имела, как буду чувствовать себя в его пространстве.
Я стояла рядом с дверью, пока он наливал себе напиток из мини-бара, стоявшего у окна. Меня охватило сильное чувство, что если я пошевелюсь, кто-то нападет на меня — возможно, он. Занавески были задернуты, и только маленькие осколки света пробивались сквозь них, оставляя комнату тускло освещенной.
Было девять часов утра и он пил виски. Я молилась, чтобы он не был алкоголиком. Он смог помешать моему дяде ударить меня прошлой ночью, но зная нескольких алкоголиков, особенно со стороны моей мамы, ничто в них не было предсказуемо.
Он был одет во все черное, и то, как смотрел на меня с другого конца комнаты, заставило меня полностью осознать его репутацию. Он был самым опасным человеком в городе, и скоро мне придется называть его мужем.
Он смотрел на меня, прислонившись к маленькому бару, и чем дольше он это делал, тем быстрее билось мое сердце, заставляя нервы двигаться по венам.
Мысли, которые я обработала бы в течение некоторого времени, сразу ворвались. Интересно, сколько у него было женщин и чего он от меня ждал? Я не была девственницей, но была недалека от этого. Я занималась сексом с одним мужчиной, и этого было достаточно, чтобы заполнить выходные. Я была неопытна и боялась, что он попробует меня и выплюнет.
Идя на кухню, он натянул галстук. Он поставил стакан на стол и посмотрел на меня.
— Ты собираешься стоять возле этой двери весь день?
Я сглотнула и кивнула.
Положив руки на стойку, он слегка покачал головой. Мой желудок затрепетал, когда он взглянул на меня, его глаза расплавились.
— Подойди сюда.
Я не думала, что какая-то женщина может проигнорировать его приказ. У меня было ужасное, страшное желание слушаться.
С неровным сердцебиением я сделала несколько коротких шагов к нему.
Как только я подошла к нему, он схватил меня за затылок, запустил пальцы мне в волосы и уткнулся лицом в шею. Он издал мужской удовлетворенный звук, который я почувствовала глубоко в животе, прежде чем он превратился в тяжесть между моих ног. Я откинулась назад, не сопротивляясь ему, но потрясенная этой молнией, взрывающейся в моей груди и шипящей в венах.
Моя грудь прижались к его твердому, теплому прессу, и дрожь прокатилась по мне. Он провел лицом вверх и вниз по моей шее, будто смакуя мой запах, или, может, томясь от того, что поймал свое следующее блюдо.
— Блядь. Ты великолепно ощущаешься, — простонал он мне в горло.
Он обнял меня за талию и приподнял так, что я оказалась
