— Ещё две остановки, — предупредила Фиар (и Джантар понял: он тоже невольно пытался встать). — Но я устала держать ящик. Вообще, мальчики, как решим: кому нести его дальше, через мост?
— Я сейчас не могу, — ответил Джантар. — В движущемся транспорте — боюсь уронить. Потом, когда выйдем, смогу взять…
На следующей остановке вошёл всего один пассажир. Едва автобус тронулся, Джантар встал у двери, чтобы потом сразу принять от Фиар перекладину ящика (второй конец Талир успел передать Доноту). Теперь, стоя, он мог видеть в окно лишь тротуар с редкими прохожими, и нижние части витрин — но зато ощутил на себе насторожённо-подозрительный взгляд вошедшего, однако не стал ни оборачиваться, ни как-то менять позу, делая вид, что не замечает… А вскоре впереди показалась большая толпа на нужной им остановке (должно быть, сошедших с какого-то поезда) — и Джантар забеспокоился: как они выйдут с ящиком?..
Впрочем, большая часть толпы устремилась к передней двери — и они беспрепятственно вышли через заднюю. Но и тут Джантар ощутил на себе удивлённый взгляд. Что-то в их облике (а то и настроении) привлекало внимание…
Это не могло не обеспокоить Джантара — но что уже было делать… И он, просто стараясь не думать о худшем (и даже особенно не глядя на встречных прохожих), стал переходить улицу, крепко сжимая перекладину ящика, который нёс вместе с Донотом. Потом они так же взошли на мост, и что-то уж очень долго, как казалось Джантару, шли в белом фонарном сиянии над множеством рельсовых путей — а возможно, и не казалось, ведь, когда спускались по другую сторону моста, вагон уже стоял там, и они снова поспешили вниз по лестнице, чтобы не опоздать к отправке. Но вагон ещё не отправлялся — да и было там ещё всего трое пассажиров, никак особо не реагировавших на их появление… А Джантар уже не мог не думать: что в их облике «не так»? Просто (хоть и «в сопровождении взрослого», которого изображал Донот) — единственная, и потому так выделяющаяся, группа подростков: в ночном городе, на вокзальном перроне? Но всё равно — осталось лишь ждать отправления…
И вот за несколько минут стоянки в вагон вошли по одному ещё трое пассажиров — а затем двери неожиданно, без предупреждения, закрылись, и он мягко тронулся… А Джантар… по-прежнему (но уже в движущемся вагоне) стоял, держась за поручень сиденья, и сжимая другой рукой конец перекладины ящика! Правда, вагон не трясло, как автобус, он шёл мягко и плавно — но Джантар едва заставил руку не дрожать от волнения. А ведь к тому же — вагон приближался к окраинной платформе, и там ещё могло идти разбирательство, из-за которого и сделали кружный путь…
Эта мысль вселила в душу Джантара всё возрастающую тревогу — и он, глядя в окно, стал напряжённо следить: как кварталы уходили вниз по мере подъёма на мост; как затем вдруг оборвалось быстрое мелькание близких придорожных огней — сменившись статичностью далёких, медленно проплывавших внизу; а потом — и совсем иным ритмом мельканий отрезков постепенно повышавшейся синусоиды шоссе, на которой то ныряли под мост, то появлялись из-под него, всё более отставая, огоньки фар одинокого автомобиля с бегущими впереди них по неровностям дороги пятнами света; и наконец вагон стал плавно тормозить, и на перроне (Джантар обернулся к двери, чтобы увидеть это) открылась картина продолжавшегося разбирательства: трое полицейских допрашивали двоих неряшливо одетых и, судя по всему, нетрезвых лоруанцев или уиртэклэдцев в наручниках, вокруг полукольцом стояли ещё несколько человек (часть были в форме сотрудников рельсовой дороги — должно быть, свидетели происшествия), а прямо на перроне и на одной из скамеек — лежали ещё двое (и тут уж, судя по отсутствию медицинского персонала, было почти ясно)…
— Ауры не видно… — прошептала Фиар. — Ни на одном, ни на другом. А то и я немного вижу, когда есть…
Лишь один пассажир (с внушительных размеров багажом, наверняка не местный житель) вышел здесь, опасливо озираясь на происходящее. Садиться же как будто никто не собирался (хотя это был последний рейс за сутки) — но, когда вагон уже отправлялся, один из двоих задержанных метнулся к закрывающейся двери и, не успев, врезался в неё с такой силой, что толчок сотряс весь вагон, а сам он рикошетом отлетел вперёд, под ноги бросившемуся наперерез полицейскому, и тот, споткнувшись, тоже упал… Джантар, не успев за долю мгновения подготовиться к толчку, едва не выронил перекладину ящика — и тут же в мгновенном испуге ещё крепче сжал её, усилием воли преодолев запоздалый озноб…
— Мальчики, ничего сейчас не проверяйте, — прошептала Фиар. — Придётся уже там, на месте. И правда, что за странные обстоятельства сопровождают нас…
Но вот вагон набрал скорость, платформа осталась позади — однако Джантар понял, что ощущает новый приступ беспокойства. Хотя и полицейские не успели заглянуть в вагон, и здесь он не чувствовал на себе подозрительных взглядов… В чём же дело? Джантар прислушался к своим ощущениям — внимательно всматриваясь в уже почти непроглядную черноту за окном, где слева закончились жилые кварталы, потом ушла вдаль, под неосвещённый мост по шоссе, магистраль на Риэлант (по ней он четыре дня назад приехал сюда), и потянулись едва различимые во мраке предгорные холмы, за которыми она скрылась…
Неужели — лишь обстоятельства, вправду странные? Тогда — столкновение на набережной, теперь — разбирательство пьяной драки на платформе, из-за чего пришлось делать объезд… (И — драки с каким исходом! Что, однако, не очень и потрясло: интуитивно ждали подобного? Да и всем им уже случалось быть свидетелями происшествий с таким исходом, или риском такового. И всё же — именно сейчас! А, с другой стороны… Фиар и Талир смогли пойти с ними, терминал неожиданно легко взяли из дома Убалури, «взрослая» одежда нашлась без особых проблем…)
С этой мыслью Джантар снова обернулся к двери вагона. Там, по правую сторону, за окном проплывали редкие далёкие огни на берегу моря — и лишь ещё дальше впереди, за невидимыми в темноте холмами, то появляясь из-за них, то вновь пропадая во тьме, виднелись окна верхних этажей. Но вот и они приблизились — и из-за очередного холма показался поворот дороги, посередине которого и располагалась под тусклым желтоватым фонарём маленькая платформа. Джантар на всякий случай ещё раз обернулся и внимательно осмотрел вагон — но кажется, больше никто не собирался здесь выходить…
— Наша очередь? — напомнил Итагаро, берясь за перекладину ящика (и лишь разжав ладонь, Джантар почувствовал, как устала рука. Конечно — столько времени стоял, сжав перекладину, будто боясь выронить! Ещё немного — рука от усталости разжалась бы сама собой, и лучше не думать, что было бы тогда!)…
Выйдя из вагона, Джантар сразу ощутил всей кожей прохладу ночного воздуха. А ведь прошло совсем немного времени, как спускались к перрону вокзала… Неужели за эти минуты могло так похолодать? Но главное — кроме них, на платформе никого не было, и никто не видел, как они, обойдя в полумраке здешнего перрона явно заброшенную небольшую постройку, стали осторожно спускаться на тропинку, лишь начало которой было как-то освещено, а дальше она терялась во тьме. Однако Талир уверенно двинулся вперёд, не видя препятствий или опасностей…
— Как там дальше? Никого? — шёпотом спросила Фиар, доставая (Джантар не заметил, откуда) небольшой предмет.
— Никого, можешь включать, — ответил Талир. Джантар понял: фонарик… На тропинке перед Лартаяу и Итагаро (у которых теперь был ящик) вспыхнуло неяркое пятно света.
Дальше все шли молча. И вокруг было тихо — лишь какие-то шорохи, далёкое мелодичное стрекотание, да ещё, может быть, совсем слабый, почти на пределе восприятия человека, ультразвуковой писк временами раздавались в темноте. Звуки ночных животных, но не людей — так что можно было идти, ничего не опасаясь…
Джантар шёл, переводя взгляд то на неровности тропинки, появлявшиеся в пятне света, то на небо над головой. Воздух был так чист и прозрачен, что звёзды едва мерцали, хотя самые яркие — переливались красными и голубыми искрами. Россыпь же слабых — незаметно переходила в широкую клочковатую полосу Экватора Мира, отдельно от которой в полярной области неба туманно сияли как бы двумя каплями, оторвавшимися от его потока, Небесные Облака — Большое и Малое, соседние галактики. А совсем высоко, почти в зените, ярко сверкал Тиэлиракс, и в стороне, чуть пониже — вторая по величине планета системы Эяна, Элияр, известная также под названием Хантейр… И Джантару казалось: он мог различить на пределе видимости даже яркие спутники Тиэлиракса, съёмкой которых был занят сейчас Герм. (Новая фотоэлектронная насадка позволяла снимать с короткой выдержкой, и он надеялся получить изображения и других — слабых, невидимых простым глазом спутников, не засвеченных, как при длительной экспозиции, сиянием диска самой планеты. И сам диск — с широтными климатическими поясами, пятнами гигантских атмосферных вихрей — должен был выйти отчётливее в этих деталях…) А они, шестеро из девяти, шли здесь за городом, под таким удивительно чистым глубоким небом, будто распахнутым настежь до самых дальних пределов космоса в ожидании своих исследователей — и так нелепы казались излияния из прессы, что человечество Фархелема чуть ли исчерпало себя, ему больше не к чему и некуда стремиться! Когда оно не достигло не то что ближайших звёзд — люди Фархелема не были на соседних планетах, не ступили даже на Тарменех, не подняли в небо орбитальные сооружения, не исследовали океанские глубины и дно, не узнали так многого о тайнах живой материи, включая её происхождение, о самых глубинных уровнях микромира, происхождении самой Вселенной… И нашлись те, кто заявили, что это не нужно: то ли — просто потому, что не нужно лично им, то ли — стыдно иметь высокие цели, когда кто-то «не имеет необходимого» (пусть неясно, чего именно), надо остановиться и начать деградировать из некой солидарности с ними, безразличными ко всему, кроме своих «насущных нужд», дав им проесть на эти «нужды» остатки ресурсов, и даже не попытавшись найти иной выход…
