— Давай, родная, — поторопил жених негромко. — Осталось совсем немного.
Я открыла глаза и ахнула. А ведь ему тоже здорово досталось. Бледный, осунувшийся, мужчина тяжело дышал и зажимал рукой длинную рану на груди.
— Эрик, — всхлипнула я, — Ты ранен. Нужно перевязать.
— Нет, — он мягко ухватить меня за запястье, когда я уже потянулась к собственной рубашке. — Нет времени. Пойдём.
Вокзал встретил нас пустотой и тишиной. Мы выбежал на платформу и спустились на рельсы, благо прыгать было невысоко. Вдалеке чернел зев подгорного тоннеля.
— Ну вот, последний рывок, — тяжело выдохнул Эрик.
А я просто молча сжала его руку. Несмотря на то, что мы вроде бы были призраками, кровь по груди мужчины текла вполне материальная, а сам он слабел буквально на глазах.
Стараясь не поддаваться панике, подхватила любимого под руку и повела по дороге. Путь был неблизким. От рельсов веяло таким холодом, что он ощущался даже через обувь, сковывал пальцы судорогами и поднимался ледяными струйками вверх по ногам. Отдающий каким-то противным металлическим привкусом воздух оседал на губах и больно резал горло. А приближающиеся горы ощутимо давили своей массой, будто старались не подпустить к себе, развернуть нас и отправить обратно.
Когда половина пути оказалась пройдена, за нашими спинами раздался жуткий, леденящий кровь многоголосый вой.
— Что это? — выдавила я, оборачиваясь.
Три черные тени приближались стремительно. И как бы ни хотелось верить, что они пришли не за нами, надежда таяла с каждым шагом их мощных лап.
— Псы Морта, — присмотревшись, заключил Эрик, — пойдем, Иви.
Но я стояла как зачарованная, не в силах оторвать глаз жуткого зрелища. Собачьи тела странно дернулась, расплылись черными туманными кляксами и ринулись друг к другу. Слились в один большой сгусток мрака, и через секунду из него выступил монстр. Он был размером с породистого быка-производителя. Черное лоснящееся тело, мощные кривые лапы с острыми когтями, и три собачьих головы. Цербер щерил свои белоснежные клыки, с которых капала слюна, оставляющая шипящие лужицы на бетонных шпалах, а маленькие, налитые кровью глазки осматривали пространство в поисках добычи.
— Бежим, — крикнул Эрик и дернул меня за руку.
И мы побежали. Так быстро, как только могли, не обращая внимания на боль и усталость. Сзади нас подгонял злобный лай, а тоннель был все ближе и ближе.
— Черт, — глухо выругался Эрик, споткнувшись. Он двигался уже из последних сил, оставляя за собой широкие алые потеки. — Я слишком много крови потерял.
— Только попробуй сдаться, Эрик Миллер, — в отчаянии выпалила я, задыхаясь от страха, — я тебя из преисподней достану и заставлю на себе жениться.
— Вы умеете убеждать, Вивиан Вуд, — слабо улыбнулся тот. И, закусив губу, рванулся вперед.
Наконец, тоннель был прямо перед нами. В черном зеве плескалась почти осязаемая густая тьма. Не было видно ничего: ни самой дороги, ни случайного огонька, ни лишней тени. Мы не могли знать, что ждет нас там. Но в любом случает, это было лучше почти настигшего чудовища. И уж точно лучше той судьбы, которую уготовили для нас демоны. Так что выход был только один.
Переплетя пальцы так сильно, что стало больно, мы с любимым взглянули друг на друга в последний раз и без всяких страхов и сомнений шагнули в темноту.
ГЛАВА 20
Просыпаться было приятно. Я лежала на мягком матрасе почти с головой завернувшись в одеяло. Щеку согревал случайный лучик солнца, а занавески тихо шелестели от ветерка из приоткрытого окна. И противный будильник не звонит, и, кажется, никуда не нужно идти сегодня…
Воспоминание пришло неожиданно. Оно разогнало уютную сонную негу и заставило подскочить на кровати, будто от удара током. Запутавшись в одеяле, чуть не свалилась на пол и с бешено колотящимся сердцем бестолково заозиралась по сторонам.
Я сидела на постели в спальни нашего с Эриком нового дома. Она была ещё не совсем обжитой, все же сюда мы окончательно переехать не успели. По углам громоздились коробки, на потолке не хватало люстры, а на полу — ковра. Но это был действительно наш дом. Врывавшийся в комнату воздух был напоен теплом и запахом сада, за окном слышалось бодрое чириканье воробьев, а по стенам скользили солнечные зайчики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поднялась с кровати, мимоходом удивившись, что прекрасно себя чувствую, и бросилась к окну. Распахнула створки и с наслаждением вздохнула свежий весенний воздух. А когда лица коснулись солнечные лучи, чуть не заплакала от восторга. Боже мой, как же я давно не видела солнца. И вот оно, здесь. И никакого тумана, никаких облаков. Всё вокруг дышит жизнью. У соседей лает собака и смеются дети, с улицы слышен громкий разговор компании подростков. Это значит, все закончилось. И призрак мертвого города растворяется, расползается клочьями тумана, который навсегда остался где-то там, в другом измерении.
Набросив халат, бегом спустилась по лестнице. Если я здесь, значит с Эриком все должно быть в порядке. Он должен тоже быть тут.
— Вивиан? — выглянул из кухни мужчина. — Это ты?
Вместо ответа я просто подошла и крепко обняла любимого.
— Девочка, зачем же ты встала? — попенял он, обнимая меня в ответ.
— Со мной все в порядке, правда. А ты как? — встревоженная заглянула ему в глаза.
— И я в порядке, — улыбнулся жених. — Мы справились.
— Да.
И больше ничего не нужно было говорить. Все, чего было достаточно для счастья, это просто стоять вот так, обнявшись, наслаждаться прикосновениями любимого, слушать стук его сердца. И все плохое и страшное начинало казаться просто кошмарным сном.
— А почему мы здесь? — поинтересовалась я после долгого уютного молчания. — Я ведь засыпала в нашей квартире.
— Вивиан, — грустно улыбнулся мужчина. — Ты пролежала в коме больше двух недель.
— Правда? — ахнула я изумленно.
— Да. Тебя нашла Лиз. Не смогла привести в чувство, испугалась и вызвала скорую. Тебя положили в ту же больницу, где лежал я. И точно так, как и в моем случае, понять, что случилось, не помог ни один анализ, ни одно исследование. Так мы и валялись с тобой без лечения и даже без диагнозов.
— Ужасно, — вздохнула расстроенно, — не представляю даже, что творилось с нашими родными.
— Но оно того стоило, ведь так?
— Конечно, стоило. И год в коме ради тебя пролежать стоило.
— Я пришел в себя первым, — продолжил Эрик. — Как только смог вставать, разогнал врачей, выписался сам и забрал тебя. Знал, что в больнице точно ничем не помогут, а дома и стены лечат. Хотя это было непросто. Ведь нельзя было рассказать о том, что происходило с нами за это время. Пришлось выкручиваться, используя свой авторитет и дар убеждения.
— Представляю, как это выглядело, — хмыкнул с я.
— Да уж. Они все решили, что я свихнулся из-за долгой комы. Мама даже хотела психиатра вызвать. Но я сумел нас отстоять.
— Спасибо, — тихо сказала я, — ты все сделал правильно.
— После того, что сотворила ты, это сущая ерунда.
— Теперь же все будет хорошо? — с надеждой заглянула в любимые глаза.
— Конечно. — улыбнулся Эрик. — Не сомневайся даже.
Остаток дня мы просто наслаждались обществом друг друга. Успокоили родных, убедили их не срываться и не мчаться к нам со всех ног. Потом заказали большую пиццу и устроились в саду с пледом и напитками. И было так хорошо и спокойно…
То есть было бы, если бы не мерзкое чувство, что грызло изнутри как упрямая мышь — неподатливую стену. И кажется, вроде идеальный вечер, любимый мужчина рядом, все тревоги и проблемы остались позади. Но нет, чего-то не хватает и это чувство все портит, не давая в полной мере насладится моментом. Наконец, меня осенило. Как ни странно, мне сейчас просто ужасно хотелось порисовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Эрик, а где мои карандаши? — обратилась я к жующему пиццу жениху.
— Что? Карандаши? — он чуть не поперхнулся от неожиданности.
