легко поверил мне? — поспешно бросила, желая остановить его, задержать.
— Я не вижу ни одной причины, по которой тебе пришло бы в голову выдумать такую сумасшедшую историю. Никакой выгоды, которую ты могла бы получить от этого.
Трина вздернула бровь.
— А Грааль?
Гавейн покачал головой.
— Никому и никогда из ныне живущих на земле не пришла бы в голову мысль о том, что можно путешествовать между веками. Если бы ты хотела Грааль, то сказала бы, что принцесса из дальнего королевства, в котором нет наследника, и что твой отец болен, его нужно спасти. Придумала бы подобную глупую ложь. Потому что главное правило лжи, — он наклонился, вглядываясь в ее лицо, встречаясь взглядом с изумрудными глазами, изучая их, — она должна быть правдоподобной.
Трина опустила глаза. Он прав. Ей нечего было ответить на это.
— Прости, что лгала о том, кто я, — еле слышно слетело с губ. С сожалением, болью, виной.
Он не ответил, и Трина подняла голову. Гавейн задумчиво смотрел в окно. Черная непроницаемая ночь с россыпью звезд глядела на него в ответ.
— Что ж, уже довольно поздно, — произнес, заметив, что она наблюдает за ним. — Нам нужно отдохнуть: завтра вечером мы отправляемся в дорогу.
— Завтра? — Трина опешила. — В ночь? Но разве…
— Этого никто не будет ждать. Не слишком разумно отправляться в путешествие в ночь, когда тебя могут поджидать враги, верно? Моргана будет думать, что мы, как и планировали, отправляемся с рассветом на день позже, а значит, часть пути мы преодолеем без проблем.
Что ж, значит у нее нет и двух дней, чтобы достичь цели, подумала Трина. Она действительно должна покинуть Камелот сейчас. Как бы сердце ни противилось.
— Гавейн! — он уже направлялся к двери, когда она окликнула его. Рыцарь обернулся. — Я не поеду.
Уверенно. Твердо.
Теперь Гавейн полностью развернулся, давая понять, что она завладела его вниманием.
— Ты не можешь, — спокойно. — Артур решил, что ты должна ехать…
— Сегодня я вернусь домой. — Решительно. И тут же менее уверенно: — Я хотела попросить тебя проводить меня до кромлеха… — Набрала в грудь воздуха. — Это около часа пути отсюда. Я… Я уже давно решила, что в Белтайн вернусь домой, — соврала, — потому что ничего у меня не выходит.
— Решила сдаться? — вздернутая бровь, привычная усмешка вернулась. — Я думал, это не в твоем характере. Сбегать.
Отчего-то Трине стало стыдно.
— Да, решила! — тут же вспылила. — Вам же будет лучше! Никто не будет лгать королю, ошиваться при дворе и…
— Ошиваться? — бровь поползла выше.
Трина метнула на него злобный взгляд.
— Ты поможешь или нет?!
— Нет. — Отрезал. — И более того, я не позволю тебе уйти.
— Что?! — Трина задохнулась от возмущения. — С чего бы это?
— Мой король приказал проводить тебя в спальню и проследить за твоей безопасностью, — пожал плечами. — Я обязан выполнить приказ своего короля.
— Даже зная, кто я? — изумленно.
— Особенно, зная, кто ты.
— Ты не имеешь права держать меня здесь насильно… — начала, но он тут же прервал.
— Давай закончим сразу. Я подведу итог: первое — ты никуда не идешь и никуда не возвращаешься. По крайней мере, сегодня. Второе — я всегда исполняю приказы своего короля, чего бы мне это ни стоило. Третье — я не позволю своей ученице так бездарно сдаться, иначе разочаруюсь, что столько времени потратил впустую. Мы можем делать вид, что сдались лишь для того, чтобы соперник подумал, что мы слабы, и воспользоваться этим, помнишь?
Трина помнила.
— Все, хватит! Я устала, сдаюсь! — воскликнула, когда Гавейн в третий по счету десяток раз опрокинул ее на спину и прижал клинок к горлу.
Она отпустила меч и откинулась на траву, тяжело дыша.
— Возьми меч и вставай! — приказал он. — Ты должна бороться до конца. Даже тогда, когда кажется, что он уже наступил.
— Но…
— Вставай!
Злясь, Трина схватила меч и направила на него.
— Какой в этом толк, если я все равно проиграю?!
— Значит, будешь учиться и бороться до тех пор, пока не выиграешь. До тех пор, пока, даже упав, не будешь думать, как подняться. Выжить. За пределами этого поля ты не можешь кричать «сдаюсь». Вряд ли, бы ты так же легко кричала «убей», верно? Ты хочешь жить, Трина?
Вкрадчиво, глядя на нее с прищуром.
— Конечно, хочу!
— Тогда ты не можешь сдаться. Если ты сдалась, ты мертва.
— Если я сдалась, я мертва, — прошептала, отвечая воспоминаниям.
Сияющая ухмылка на его лице.
— Ты же хочешь жить, Трина?
***
Настала очередь Гавейна рьяно стучать в дверь спальни Мерлина. Он с силой бил кулаком по деревянной поверхности, пока маг не открыл.
— Это месть? — недовольно осведомился, уже одетый ко сну. Не просто одетый — Гавейн явно разбудил его.
Мерлина редко можно было застать в таком виде, но сейчас он стоял перед другом растрепанный, волосы всклокочены, наспех наброшенный халат из черного со звездами шелка спадает с одного плеча, спальные брюки измяты, лицо заспанное. Глядя на него сейчас, Гавейн невольно усмехнулся, на миг забывая про ярость, которую испытывал.
— Отлично выглядишь, Мер! — весело поддел.
— О, иди к Моргане, — отбрил маг. — Чего тебе? — всем видом показывая недовольство.
Гавейн помрачнел, вспомнив причину визита.
— Я хотел выбить из тебя дурь, — начал злобно, — но я не бью спящих.
Мерлин изогнул тонкую бровь.
— Давно не получал магических оплеух, друг мой? — предупреждение.
Как-то раз они решили шуточно сразиться в одном из путешествий, и, конечно, Гавейн с позором проиграл. Меч и физическая сила не ровня магии. Особенно магии Мерлина.
— Как ты мог не рассказать мне? — выпалил Гавейн. — Как ты мог не рассказать Артуру?!
Недовольство сползло с лица Мерлина, сменившись недоверием. Шоком.
— Эта девчонка рассказала тебе! — он стукнул себя по лбу, отворачиваясь и начав расхаживать по комнате. — Я так и знал, что
