– И вы пошли с этими сведениями в российское посольство, – быстро подсказал Гумилев. – Только лишь, чтобы предупредить злодеяние, верно?
– Именно так, – улыбнулась Лидия. – Исключительно…
– Все, все, – еще раз прервал их Андре. – Это уже за пределами нашей беседы. – Он резко встал, вызвал надзирателя и добавил на прощание: – Мы проверим ваши слова.
Выйдя из тюрьмы, Николай Степанович повернулся к Лепарку:
– Убедились?
– Пока нет, – серьезно ответил тот. – Пока это слова, хотя Инженер в нашей картотеке, конечно, есть, и репутация у него настораживающая.
– В ноябре о визите еще не писали в газетах, – напомнил русский. – И тем более о встрече в Марселе.
– Да знаю я, – проворчал Андре. – Патрон поручил заняться, в Сюрте сообщение я отослал. Не думайте, Гумилев, мы очень внимательно относимся к вашим сведениям. И проверим еще раз историю с арестом этой Сталь, коль вы считаете, что тут есть связь. Вы остаетесь в Париже?
– Да. Повторюсь, любая помощь, какая в наших силах, будет оказана. Любые сведения, какие мы можем предоставить, плюс я сам предприму кое-что, если вы не против.
– Против, – тут же отреагировал Лепарк. – Еще как против! Слушайте, давайте начистоту? Ваши работали против Франции. Не поймите меня превратно, ничего особенного я в этом не вижу, жизнь есть жизнь, разведка есть разведка. Но! – он поднял указательный палец. – Черт возьми, при всем уважении к вам лично я не собираюсь сейчас давать разрешение полковнику русского Жандармского корпуса на операции в Париже!
– Ну и зря, – пожал плечами Гумилев. – Андре, поймите, я лучше знаю наших бомбистов, и я не из разведки. Моя задача сегодня – сорвать покушение на главу правительства нашего главного союзника. Шах и Инверфорс, признаюсь, волнуют Петербург значительно меньше.
– Я не возражаю, чтобы вы консультировали Второе бюро насчет красных, и генерал согласен на ваше включение в группу по расследованию. Если у вас есть предложения по розыску – говорите, мы все сделаем. Но мы, а не вы!
– Принято, – кивнул жандарм. И с улыбкой поинтересовался: – Наблюдение хоть снимете?
– Обойдетесь. Я вас, дорогой друг, давно знаю, уважение к законам страны пребывания не ваш принцип.
– Только для общей пользы, – отшутился Гумилев. – И французских законов я не нарушал…
– …пока, – продолжил в тон Лепарк. – Что еще?
– Еще вопрос, истерия в газетах по поводу Сталь. Она сейчас становится лишней, вам не кажется?
– Возможно.
– Я хотел бы… э-э… разъяснить позицию России некоторым газетчикам, – намекнул Николай Степанович.
– Да на здоровье, – отмахнулся француз. – Ваше посольство и так на них кучу денег тратит. Впрочем, бюро придержит информацию об этом деле, так что новых сенсаций до визита шаха в любом случае можно не ждать.
– Превосходно, – благодарно кивнул полковник.
– Что у вас есть по заказчикам покушения? – перевел разговор Андре.
– Немецкий след, я вам говорил. Группа Инженера тренировалась в Венгрии, в лагере Янкапуста. Это все.
Тут Гумилев солгал. Но о возможной причастности к покушению англичан он сообщать не хотел, не стоило пока их впутывать, да и сведения эти выглядели уж больно неосновательно. Пусть выходят на них сами, на Венгрию он намекнул, там у бюро должны быть свои люди, бывший противник все-таки. Кто сдал Сталь, французы выяснят, и когда там всплывет британец Хилл, сами все поймут, личность известна не меньше Мельникова.
«Интересно, – подумал он, – что сейчас поделывает мистер Хилл?»
11.12.1932 г. Великобритания. Лондон, улица Стрэнд, Шелл-Мекс-Хаус
Войдя в кабинет председателя правления, Джордж лишь чуть склонил голову, приветствуя шефа, Детердинг не любил церемоний. Получив ответный кивок и опустившись молча на указанный стул, начальник службы безопасности Shell спокойно взглянул на невысокого человека с широко открытыми глазами:
– Сэр, у нас все готово. Если изменений нет, мы начинаем операцию.
– Тегеран? – сухо каркнул сидящий напротив.
– Министр двора Теймураш, истинный вдохновитель персидской политики, уверен, что Shell – наилучший партнер для Персии. Кроме того, Теймураш полагает, что Реза-шах мешает мирному развитию и процветанию экономики, и готов принять на себя тяготы власти.
– Марсель?
– Исполнение потребует технических работ, но с этим помогли немцы, они надежные поставщики. Есть запасной вариант, он традиционен. Хотя, конечно, в этом случае почти гарантирована известность исполнителя. Но русские социалисты спокойно относятся к такому исходу, а заказчика не знают. Пресса получила ряд намеков на возможно предстоящие сенсации. В Берлине ждут нового французского правительства и в этом случае пойдут на конфронтацию с Россией.
– В одиночку Петербург не станет вводить войска, – кивнул Детердинг. – А новое французское правительство его не поддержит.
– Схема проста, но надежна, – подвел итог Хилл.
– Простота правит всем, что чего-нибудь стоит, – заметил собеседник. – Когда я сталкиваюсь с предложением, которое не могу свести к простейшему, я понимаю, что оно бесперспективно, и отказываюсь от него. В нашем случае мы смогли найти ключевую точку, воздействовав на которую мы разрешим все наши проблемы. Персия всего лишь одна из шахматных фигур, но с ее помощью разыгрывается партия, ставка в которой мировое господство. Опасность не в самой Персии, опасность в игроках! Сегодня угрозой является сговор Англо-персидской компании с американцами и русскими. Если у Лондона не будет персидской нефти, соглашение потеряет смысл.
– Но русские и Standard?
– «Российские нефтепродукты» занимают четвертое место по объему поставок в Соединенное Королевство, второе во Францию, первое в Германию. – Эти цифры Детердинг помнил отчетливо, иначе нельзя, рынки – основа могущества корпорации. С тех пор, как Петербург и Standard Oil договорились, они перекрыли поставки из Румынии.
Румынские нефтепромыслы почти на сто процентов принадлежали Shell, это не было секретом.
– Для американцев сейчас наилучший момент для борьбы с нами, мы крайне уязвимы на Ближнем Востоке, – осторожно заметил Хилл.
– Из этого региона они никогда не получали доходов, поэтому ценовая война обойдется им почти бесплатно, – пожал плечами председатель. – К тому же русские вновь подняли проект трубопровода от Баку до Персидского залива. Они не хотят добывать нефть в северной Персии и не желают пускать туда других. Им нужен лишь транзит, цель которого рынки Индии и Азии – наши рынки!
– Концессия на строительство трубопровода, вне зависимости от того, будет ли он построен, замечательный предлог, чтобы наводнить уже южную Персию изыскателями, инженерами и казачьими частями для охраны стройки, – заметил бывший разведчик. – На Даунинг-стрит будут против.
– Без согласия с шахом им придется воевать с персами, а тех поддержит Россия и, может статься, САСШ. Воевать сейчас они не станут. Или… Даунинг-стрит может поддержать дружественную Великобритании компанию, обладающую влиянием на Тегеран.
Хилл знал, что без правительственной помощи Англо-Персидская компания будет поглощена Shell. Детердинг станет монополистом и вынудит британский флот закупать нефть по монопольным ценам. До войны русская нефть была одним из важнейших элементов на мировом рынке. Сейчас эта нефть находилась в руках российского правительства и, кроме экономики, стала одним из элементов политики. Во время смуты в России сэр Генри попытался стать хозяином русской нефти, убедив себя, что власть монарха не удержится, и тогда его поддерживало британское правительство, хоть и неофициально. Именно в те дни Джордж, два года мотавшийся по охваченной восстаниями Российской империи с десятком паспортов на разные имена и пытавшийся помогать любым мятежникам, выступавшим против русского престола, начал информировать, кроме собственного ведомства, и сэра Генри.
Хилл начал войну во Франции, затем перебрался на Салоникский фронт, уже в качестве сотрудника Secret Intelligence Service, затем в Египет, а с девятнадцатого года он работал в России. Уже против бывших товарищей по оружию – у империи нет постоянных союзников, постоянны только интересы, для англичанина этот принцип сомнению не подлежал. Капитан Хилл помогал мятежу в Латвии, участвовал в Донецком бунте, переправлял оружие басмачам в Туркестане, наблюдал за отрядами савинковского «Союза защиты революции и свободы»… В России удалось продержаться три года, два из них на нелегальном положении. В двадцать втором, почувствовав сжимающееся вокруг себя кольцо Жандармского корпуса, Джордж ушел за кордон. Потом были Константинополь, Бухарест, Прага, а в двадцать шестом, когда в Службе началось сокращение штатов, Хилла вышвырнули из разведки, бросив на произвол судьбы.
Тогда он и перешел на службу в Shell. С тех пор он служил Детердингу, «помогал Фортуне, если она забывает о фирме», как это называлось. Международные корпорации готовы организовывать убийства и революции, если этого требуют их интересы. Но им нужен человек, который, услышав высказанное между делом сожаление – всего лишь ни к чему не обязывающее рассуждение, разумеется, не более – о мешающем компании человеке или правительстве, сумеет тихо и профессионально устранить препону. Человек, готовый к командировкам, о которых предпочитают не расспрашивать окружающие, вполне светский – это существенно, но не избегающий и знакомств среди людей со дна общества, это важно ничуть не менее, удача, как волна цунами, может зародиться и на дне океана жизни. Такая роль после ухода из разведки Джорджу нравилась. Место принесло завидные связи, хороший дом, порядочный капитал.
