коренном переломе, который превратил первобытного человека в цивилизованного? Ответить на этот вопрос не так просто. Повсюду в Древнем мире письмо впервые возникает в период одновременного роста всех тех разнообразных элементов, совокупность которых мы обычно зовем цивилизацией. Всякий раз, когда возникала письменность, это сопровождалось таким невиданным развитием государства, искусства, торговли, промышленности, металлургии, средств передвижения и сообщения, сельского хозяйства и одомашнивания животных, по сравнению с которым все предыдущие бесписьменные периоды производят впечатление довольно примитивных. Однако нет нужды настаивать на том, что
именно введение письменности стало тем самым фактором, благодаря которому возникли первые цивилизации. Скорее представляется, что все факторы – географические, социальные, экономические, – приведшие к формированию развитой цивилизации, одновременно создали комплекс условий, которые не могли нормально функционировать без письменности. Или, выражаясь другими словами,
письменность существует только в цивилизации, а цивилизация не может существовать без письменности.
В нашем современном обществе трудно представить себе умного и культурного человека, который не умеет читать и писать. Искусство письма распространилось настолько широко, что стало неотъемлемой и жизненно необходимой частью нашей культуры. Мы проделали долгий путь с тех времен, когда гордые, но неграмотные короли Средневековья подписывались вместо имени крестами. В наши дни неграмотный человек не может рассчитывать на успешное участие в прогрессе человечества, и это верно как для отдельного человека, так и для любой группы лиц, социальных слоев или этносов. Очевиднее всего это проявилось в Европе, где страны с небольшим процентом неграмотных, например скандинавские, опережают другие народы в области культурных достижений, в то время как страны с большой долей неграмотных, например некоторые балканские народы, во многом отстают от своих более грамотных соседей.
Значение письменности легко понять, если попытаться представить наш мир без нее. Где бы мы были без книг, газет, писем? Что сталось бы с нашими средствами коммуникации, если бы мы вдруг потеряли способность писать, и с нашими знаниями, если бы мы не имели возможности прочесть о достижениях прошлого? Письменность настолько важна в нашей повседневной жизни, что я готов сказать: наша цивилизация скорее могла бы существовать без денег, металлов, радио, паровых двигателей и электричества, чем без письменности.
Однако тут можно сделать и одно отрицательное наблюдение. Широкое распространение письма определенно нанесло вред устной традиции. Чтобы увидеть огромную разницу, достаточно лишь сравнить, что мы знаем о наших предках, не считая собственных бабушек и дедушек, с тем, что знает о своих предках неграмотный бедуин. Средний бедуин не имеет доступа к письменным документам, откуда он мог бы узнать о своем роде и племени; он вынужден хранить в памяти знания о прошлых событиях и может передать эти знания другим только из уст в уста. Широкое использование устной традиции – важный фактор в улучшении и развитии памяти. Хорошо известно, что мудрецы Древней Индии учили Веды наизусть, так же как древние греки запоминали Илиаду и Одиссею. У нас же нет необходимости заучивать наизусть наших великих классиков. Мы можем прочесть их в книгах. Фраза «ex libro doctus» («книжный ученый») вполне применима к очень многим из нас. Современное знание заключается не только в собственно знании, но и в умении находить факты в книгах и библиотеках. В этом смысле бэконовское различение между этими двумя видами знания сегодня еще более актуально, нежели в его дни.
Письменность и язык
Взаимосвязь языка и письма и их взаимное влияние очень сильны. Часто бывает трудно изучать язык, не зная его письменности, и почти невозможно понять письменность, не зная соответствующего языка.
Письмо более консервативно, чем язык, и оказывает мощное сдерживающее влияние на естественное развитие языка. Письменность часто сохраняет старые формы, более неиспользуемые в повседневной речи. На письме мы часто употребляем такие формы английского языка, которые отличаются от разговорных. Разница между литературным и повседневным языком заметна, например, в древневавилонском. Не только исторические, религиозные и эпические сочинения написаны более архаичным языком, чем язык писем, но мы даже можем наблюдать аналогичные архаические тенденции в языке официальных, царских писем в сравнении с частной перепиской на разговорном языке. Письменность упорно сопротивляется любым языковым изменениям, которые часто называют «искажением». Вероятно, такие популярные выражения, как ain’t (вместо is not) или no good (вместо not good), давно бы вошли в «правильный» английский язык, если бы не сопротивление письменной традиции.
Наглядный пример сдерживающей силы письма можно увидеть, наблюдая за фонетическим и морфологическим развитием английского языка или, если уж на то пошло, любого другого языка. То, что английский язык относительно мало изменился в последние четыре или пять сотен лет по сравнению с существенными переменами предыдущего периода, можно в какой-то мере отнести на счет широкого распространения письменной грамотности в последние века. Однако мы можем наблюдать быстрые языковые изменения, происходящие в наше время в примитивных обществах, которые лишены подлинного, фонетического письма. Некоторые языки американских индейцев меняются настолько быстро, что представителям нынешнего поколения часто бывает трудно, если не вообще невозможно, общаться с людьми на три или четыре поколения старше себя. Непрерывные лингвистические изменения приводят к разделению языков на новые языки и диалекты. Существование сотен языков и наречий у индейцев Америки или у банту Африки хорошо иллюстрирует это явление.
Письменность часто сохраняет старые, исторические варианты написания, и современная французская орфография – яркий тому пример. Написание sain, saine показывает нам, что когда-то в прошлом эти французские слова на самом деле произносились примерно саин, саине, если читать их на обычный латинский манер. Историческое написание, когда оно систематично, как во французском языке, безусловно, имеет огромное значение для лингвистов, так как помогает восстановить старые формы языка. Современное английское правописание лишь отчасти является историческим, как, например, слова night («ночь») и knight («рыцарь»), которые показывают, что их прежнее произношение походило на соответствующие немецкие слова Nacht и Knecht. Однако английская орфография не столь систематизирована, как французская. Многие из современных вариантов написания остались в английском языке с того времени, когда слово могло писаться по-разному в зависимости от прихоти автора. Нет никакого смысла в том, что по-английски пишется height [hait], в отличие от high [hai], speak [spi: k], в отличие от speech [spi: tj], proceed [prǝ′si: d], в отличие от precede [pri′si: d], или attorneys [ǝ′tɜ:niz], в отличие от stories [stɔ:riz]. Эти иррациональные варианты написания в современном английском сохранились, видимо, в силу старинной, присущей ему индивидуалистической тенденции неприятия каких-либо рамок, налагаемых систематизацией. Такое отношение хорошо видно на примере ученого доктора Крауна (Crown), который в разных опубликованных им во второй половине XVII века
