— Ну почему?
— Потому что это игра. Какой бы интересной она ни была, это только игра, а жизнь — это жизнь. И чтобы реализоваться в ней, нужно серьезно относиться к своему образованию.
— Зачем мне образование?
— Надо как-то реализовать себя в человеческом обществе.
— Зачем? — удивился мальчишка.
— Затем, что это нужно, прежде всего, тебе. Рано или поздно, ты поймешь, что жизнь бессмысленна, если жить для себя.
— А для чего живешь ты? Для науки?
— В каком-то смысле и для науки тоже. И для своих детей…
— А нафиг ты нужен детям? Ты нужен мне.
— И для тебя… И для людей, которых считаю своими близкими и друзьями. Сейчас я живу для того, чтобы вложить немного ума одному капризному мальчику, который не хочет понять, что игра — это слишком мало для полноценной человеческой жизни.
— Нет! — возразил Эрнест. — Когда я начну играть в туре, начнется настоящая жизнь. Тогда твоя наука будет приносить пользу. Я буду спрашивать то, что мне интересно, но я не собираюсь учить все подряд дурацкие формулы только потому, что их учат все.
— Наука — это не только интересные рассказы, это еще и общее, системное представление о предмете, которое нужно постигать с азов. Не выучив алфавит, невозможно освоить язык.
— Я никогда не видел алфавита, но почему-то с тобой говорю.
— Во-первых, ты видел алфавит и не раз; во-вторых, говоришь безграмотно, а пишешь просто ужасно. Говорить не значит быть образованным человеком. Быть образованным человеком значит понимать, что говоришь.
— А ты понимаешь?
— Не все, но намного больше, чем ты. И я хочу научить тебя всему, что понимаю сам.
— Тогда учи меня физике времени. Объясняй, что такое дехрон. К черту твою механику. Что молчишь? Сам не знаешь что это такое?
— Дехрон, — объяснил Натан, — это несоответствие между временем и пространством, в котором нарушаются привычные нам законы природы. В том числе и механики, которую ты невзлюбил. Но если ты не будешь знать основ механики, то ни за что не определишь, где дехрон, а где нет.
Эрнест замолчал, и Натан Валерьянович получил возможность собраться с мыслями. Каждый раз, воспитывая ребенка, он выстраивал логическую цепь аргументов в защиту образования будущего спортсмена, но все они разбивались вдребезги об элементарное «не хочу». Малыш ерзал на стуле, решая уравнения, и поглядывал на часы, потому что знал: он не пойдет на корт раньше, чем закончит урок, а ему ужасно хотелось треснуть ракеткой по мячику. Натан Валерьянович вспомнил, что надо нести ракетки на перетяжку, и обязательно, по возвращению домой, измерить крошку. Он согласился, что за день беготни по порталам граф немного подрос.
— Неужели тебе не хочется просто стать образованным человеком? — спросил он.
— Зачем?
— Хотя бы для того, чтобы гордиться собой.
— Зачем мне гордиться собой?
— Чтобы окружающие люди относились к тебе с уважением.
— Плевать на них.
— Даже если ты не собираешься стать ученым, надо что-то уметь делать в жизни, кроме спорта.
— Мне жаль тебя, дядя Натан. Ты никогда не поймешь. Мне кажется, что все вы ненормальные люди. Вы родились с ерундой в голове, потом добавили туда еще ерунды и носитесь с ней по жизни.
— Может быть, ты в чем-то и прав, но если каждый человек на земле будет жить только для своего удовольствия, мы рано или поздно вымрем.
— Без удовольствия мы вымрем раньше. Дядя Натан, а что происходит с человеком, который оказался в дехроне? Если в его теле не соответствует время с пространством? Он может умереть?
— Дехрон дехрону рознь. Я уверен, что есть состояние природы, в котором человеку грозит неминуемая гибель, но если расстыковка времени и пространства незначительная, человеку ничего не грозит. Я сам не раз задавался вопросом, почему. Наверно лучше меня тебе ответит биолог. Я же уверен, что человек — это больше, чем биологическое вещество, собранное по программе. Он обладает сложной структурой на уровне невидимых глазу полей, которые только начинает изучать наука. Мы не знаем, как работает наше невидимое тело, какие функции выполняет, но я уверен, что искать ответ на вопрос надо там. Ты очень повзрослел за вчерашний день Эрнест. Ты стал задавать вопросы, которые неделю назад не пришли бы тебе в голову.
— Дядя Натан, а правда, что в наше тело заложен прибор, который позволяет находиться в дехроне?
— Вероятно, да. В теле человека заложено много возможностей… Эрнест, куда мы едем? В Эверглейдс? — удивился Натан. — Еще немного и мы заедем в болото.
— Он будет ждать на шоссе.
— На шоссе? Тренер?
— На пустынном участке дороги. Он так сказал.
— Не нравится мне это. Что за подписание контрактов посреди шоссе да еще на пустынном участке? Не уверен, что именно так нужно встречаться с серьезным партнером. Не понимаю, о чем может разговаривать тренер со спортсменом посреди шоссе.
— Мы давно обговорили дела. Тебе только поставить подпись.
— Пока не прочту договор, ничего не буду подписывать.
— Он обидится.
— Эрнест! Иногда ты разговариваешь со мной как взрослый человек на взрослые темы, но иногда… Левушка рассуждает разумнее.
— Ты просто не хочешь, чтобы я стал первой ракеткой.
— Что ты городишь?
— Не хочешь, так и скажи, — на глаза мальчишки навернулись слезы. — Ты просто не любишь меня. Если не подпишешь контракта, все! Мне незачем жить! Больше никто, ни за какие деньги со мной не захочет иметь дела.
— Глупости!
— Зачем я здесь, если не буду играть?! — воскликнул Эрнест, и слезы брызнули из глаз ребенка. — Зачем Мирка выгнала меня из дома? Чтобы вы поддержали. А где моя поддержка? Что вы делаете вместо того, чтобы помогать? Только вырываете ковер у меня из-под ног!
— Успокойся! Послушай меня внимательно, сынок… Что из тебя получится в жизни — зависит только от тебя самого.
— Нет! Вы не позволите мне даже пробовать…
— И твое спортивное будущее зависит оттого, как ты тренируешься, а не от контрактов на пустынном шоссе. Ты мое мнение знаешь. Профессиональный спорт — жестокая вещь, чудовищные нагрузки, постоянные травмы и надорванная психика, а ты не выдерживаешь даже незначительной нервной нагрузки. Я не считаю, что теннис должен стать смыслом и целью жизни.
— А в чем тогда смысл?
— Ты меня удивляешь.
— И ты меня. Каждый человек занимается ерундой, только я занимаюсь ерундой честной, а ты… делаешь вид, что занят наукой, напускаешь на себя важности и ходишь как индюк. Лузер всегда хочет показать себя индюком в курятнике. А что такое индюк? Не знаешь? Индюк это тоже курица, только крупная. В спорте все честно. Думаешь, что ты лучше — выходи и дерись. Нет — заткнись и сиди на скамейке. Разве ты у себя в науке можешь доказать, что ты лучший?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
