роду ведьминскую силу от которой одни беды. Пусть вкупе с могуществом. Вопросы, вопросы… только ответов нет. И вестника ба не пошлёшь – перехватят.
Ещё минуту посижу, и вставать. Побороть это неправильное состояние, когда в крови бурлит магия, энергия и жажда деятельности, на которые у тела нет сил.
глава 29
– Знаешь, что это? – Змей умеет удивлять вопросами.
– Ты шлялся где-то всю ночь! Всю ночь, жёваный крот, я не могла тебя дозваться и ты притащил мне детскую игрушку?!
Потому что именно она и лежала передо мной.
Нелепая, неказистая свистулька из красной глины, которая, судя по всему задумывалась, как птичка. Гончару не хватило то ли умения, то ли терпения. Скорее всего и того и другого. Работа, очевидно, детская.
– Кристофер без сознания наверху! – отвечая выпученным глазам пояснила: – у нас была близость. Потом он отключился. Элькерия в дневнике пишет…
Пересказ прочитанного и объяснение состояния бросившего меня злодея много времени не заняло. Не преминула рассказать и о переписке с королём.
– Мне плохо. И с каждым часом становится только хуже, – это и дураку понятно. Даже говорю рывками. Потное лицо уже устала вытирать. – Чувство такое, что меня сейчас порвёт и сила выплеснется, – глубокий вдох. – Чувствую, как кровь шумит в ушах… Голова раскалывается, - говоря это, я вновь охладила и нагрела воду. Трижды, пока объясняла. – Срочно нужно проводить привязку. Нельзя больше ждать.
– Шаврик! Да почему? Почему сейчас? Если эта сила всегда была в тебе?
– Думаю, дело в бабушкиной настойке. Я с позавчерашнего утра её не принимала. Впервые пропустила. Она, наверное, сдерживала. Я не вижу других объяснений.
– Но кота нет. Нужен сосуд. Животное, – Змей, избавившись от ноши стал едва заметным, лёгкой дымкой. Совсем обессилил, – и лесного никого не выловишь. Девушка с котом или собакой это одно. А вот с белкой или ежом…
– Пожалуйста… придумай что-нибудь… – протёрла лицо простынёй. – Больше не могу, – последнее говорю, уже укладываясь на диван. Ноги поднять… не смогу.
– Шаврик! Таша! Не вздумай отключаться!
– Не смогу, но хочу. Голова ясная, как никогда. Только тело устало…
– Я пойду в город. Чёрт с ней, с конспирацией. Принесу кого-нибудь. Продержись ещё немного.
Ушёл. Он ушёл, а я… словно со стороны слышу каждый звук. Никогда не думала, что тишина может так звучать. Ожиданием и вечностью. Я не знаю, сколько прошло времени. Минута, час, или неделя. Словно я стала частью этого домика, самого леса. Ровно до того момента, пока не услышала звук копыт. Много копыт. Это точно не одинокий всадник.
Голоса на улице. Короткие, обрывочные фразы, среди которых голос отца.
Дверь распахнулась. Я поняла это по звуку. Как ни старалась, но глаза открыть так и не смогла.
– Дочка… – схватил меня, силой подорвав с дивана. Держит на руках, как в детстве. – Живая!
– Тадеуш! Побыстрее! Силы Нейдана не безграничны. И Таше осталось совсем чуть-чуть! Святая Земля… успели, – бабушка. – Бетт, где тот мальчишка?
– Нету. Элли, говорю тебе, начинай. Каждая секунда на счету. Она сейчас не выдержит, – Лиззи тоже здесь.
Создатель, как хорошо, что они приехали… Спасибо.
– Но ты… Я ведь обещала тебе…
– Мама! Она призрак! Проживёт в теле кота. Таша умирает. Делай, демонову привязку, – и уже тише, вытирая моё лицо прямо руками, пахнущими табаком, – тише, милая. Не плачь. Мы успеем, потерпи, душа моя, скоро всё кончится.
“Баю бай, да люли
Мою Ташу не буди
Моя детка крепко спит
До весны не разбудить
Солнышко проснётся,
Таша улыбнётся.
Птички Ташу заждались,
За крупицу подрались.
Дитятко проснётся,
Папе улыбнётся”...
Папин голос, словно вернул меня в детство. Символично, что сегодня. Когда я в один день и женщиной стала и с жизнью простилась.
Наша старая колыбельная. Мы сами её придумали. Только наша. Одна на двоих.
Я улыбнулась, не открывая глаз. Чтобы он знал, что я слышу, что благодарна.
– Начинай! Иначе, клянусь Создателем! Я сам отвезу тебя инквизиторам. Я никогда тебе не прощу, если…
– Прекрати Тадеуш. Возилка не выросла, меня возить, – и уже к Лиззи, – ты знаешь, где зелье?
– Начинай, демон тебя дери! – каким-то диким, не своим голосом закричал отец. Папины руки, мокрые от слёз, моих и его, больно сжали голую кожу.
– Ташенька, сольнышко. Тебе нужно будет включиться. Я всё проведу сама, но последние, привязывающие и запирающие слова должна будешь сказать ты. Справишься?
Не знаю, но кивнула. Надеюсь, ба увидела.
Слова, которые я знала наизусть.
В тот момент, когда первая часть ритуала была окончена, появился Змей. Сначала я ощутила его присутствие, потом уже услышала:
– Моё место решшшила занять?
– Она умирает, нельзя ждать, – короткий ответ Лиззи.
Нельзя. Папин носовой платок насквозь пропитался кровью, текущей из моего носа. Он подтирает её уже простынью. И заведи мы сейчас ритуал заново, скорее всего не успеем.
Несколько долгих мгновений и я всё же решилась.
– Ба… Змей… сстесь… – прокашляла иссушенное горло и продолжила, – снова… пожал… обещала.
– Можем не успеть. Таша. Нельзя рисковать.
– Прошу… друг… – хрип и кашель захватили целиком, заставляя содрогаться. Папа ещё сильнее сжал меня.
– Бедная моя девочка, – тихо зашептал. – Откуда только в тебе столько благородства к изнаночным тварям. Он ведь даже не живой…
Я не стала отвечать. Просто не смогла. И папа никогда не поймёт, насколько жив Золотой Дракон.
Бабушка завела привязку по новой. Я видела всё происходящее по звукам. Вот она открыла пасть Дракону, вливая в него зелье.
Ледяной, влажной рукой сжала мой рот, заставляя пить.
Всё это не прекращая читать заклинание.
– Имя! Быстро! Говори, Таша! Имя и слова привязки!
– Змей, – проговариваю, еле разлепляя губы.
– Настоящее имя. Дэнарэ дэ вэнс! – повинуясь призыву некроманта, Змей сейчас должен стать видим ей. – Твоё истинное имя, дух?
– Я скажу только Хозяйке. При всём уважении…
– Нобэйт ка кроценв!
Змей заорал от боли.
– У меня нет времени. Не вынуждай меня ломать тебя. Имя?
– Левко!
– Таша! Давай!
Двадцать четыре слова. Я посчитала, пока они ссорились.
После тринадцатого меня вырвало. Если бы
