страха.
– Ладно, но я тебе не верю. И если что-нибудь случится с Гидеоном или госпожой Сичи, я тебя убью. А если вернешься, просто убью еще раз. И еще. Столько раз, сколько потребуется, чтобы твой бог понял намек.
Он встретил угрозу безучастным взглядом.
– Подумать только, а я хотел сказать тебе, где можно взять нашу священную книгу.
– И где?
– В одной из кладовых внизу. Книги так и лежат в дорожных сундуках, так что найти их не составит труда.
Я не поблагодарила его, просто развернулась и пошла по коридору. На полпути к лестнице он меня окликнул:
– Пожалуйста, капитан.
Если верхняя половина поместья состояла из тяжелых деревянных балок, обшитых декоративными панелями, то нижняя часть была вытесана из камня. Дворец в Мейляне был таким же, с такой же запутанной сетью маленьких кладовых с тяжелыми дверями. Несмотря на уверения Лео, на поиски книг пришлось бы потратить целый день, но у подножия лестницы меня встретили перепуганные кисианские голоса. В нос ударил едкий запах дыма, и мои шаги загрохотали по проходу.
У тяжелой двери кладовой собралась группа кисианцев. Изнутри струился дым, и они кричали друг на друга, пока один из них пытался трясущимися руками подобрать ключ к замку. Остальные держали наготове ведра с водой и большие одеяла. Когда я подходила, с противоположного конца коридора прибежали еще два солдата с полными ведрами в обеих руках.
– Что происходит? – спросила я.
От дымного воздуха в голове пульсировала боль.
Ближайшая ко мне женщина жестом указала на дверь и что-то пропищала в ответ между приступами кашля, после чего указала на крышу.
– Император Гидеон!
– Погоди, – сказала я, хватая ее за плечи. – Ты говоришь, что комната Гидеона прямо наверху? Проклятье!
Человек со связкой ключей помахал ими в воздухе и что-то крикнул тем, кто толпился за его спиной. Я ударила дверь ногой. Она не открылась, но дым усилился. Я пнула снова, стараясь задерживать дыхание из-за дыма, который начал заполнять проход, застилая глаза и раздирая горло. Когда третий удар ничего не дал, я сорвала с пояса саблю и просунула ее в щель над замком. Пока я давила, кисианский солдат, кашляя, навалился на дверь плечом. Он приложился еще раз, и треск раскалывающегося дерева подавил мою нарастающую панику.
– Еще раз! – крикнула я, и хотя он не мог понять слова, но смысл, похоже, уловил, поскольку, когда я потянула за рукоять сабли, сгибая сталь, опять ударил в дверь. Снова раздался треск. К нам присоединился еще один солдат, и дверь распахнулась, ударившись о стену. Из комнаты едкими облаками повалил черный дым. Один солдат схватил ведро и вбежал внутрь, в то время как его товарищ кашлял на полу, обливаясь слезами. Мое лицо тоже стало мокрым от слез, но я схватила ведра и пробилась внутрь. Легкие разрывались. Я вслепую выплеснула воду и рухнула на пол, чтобы набрать более чистого воздуха. Меня окатило водой. Еще шаги. Еще кашель. С короткими, резкими криками принесли одеяла. Еще вода. И медленно, шаг за шагом, паника стихла до болезненных вздохов.
Когда я осмелилась открыть слезящиеся и зудящие глаза, то увидела в центре комнаты сундуки с книгами лорда Ниши, почерневшие и мокрые, укрытые одеялами, словно крышкой. Слуга указывал на пару фонарей над ними, намекая, что один, вероятно, упал и поджег книги. У меня не было ни сил, ни слов, чтобы объяснить, как он ошибается.
Когда я почувствовала, что могу встать, то рискнула заглянуть под одеяла. Только мокрый пепел и обуглившиеся куски кожи. Не осталось ни единой книги, даже на самом дне сундука.
Глава 14
Рах
Маленькая лодка взбрыкивала сильнее, чем необъезженная лошадь, взбалтывая суп и вино у меня в животе. Когда меня стошнило в темные волны, я почувствовал себя лучше, но лишь настолько, чтобы хрипеть в ответ императрице, которая пыталась перекричать ветер. Она указывала на далекие огни, ветер и дождь хлестали ее по лицу, трепали темные волосы, ее светлое платье больше напоминало парус, чем тряпка, хлопающая у нас над головами. С другого конца на дне лодки распласталась большая золотисто-белая собака, напоминая сверток меха, которым торгуют на рынке.
Лодка закачалась и заскрипела еще сильнее, когда императрица прошла по ней и села на скамью, схватив весла.
Луну закрыли тучи, и мы оказались в темноте. Я не понимал, насколько ярким может быть лунный свет, попавший в прореху между облаками, пока он не исчез. Когда подкатил новый приступ тошноты, я сумел перегнуться через борт лодки, только потому что держался за него.
– Рах! – окликнула меня императрица сквозь мерный плеск ее весел. – Рах!
Я нащупал путь к гребной скамье ноющими руками. Прошло по меньшей мере двенадцать лет с тех пор, как я брал в руки весла, с тех пор, как гурты Торин и Шет плавали по реке Уку в золотые дни моей юности. Мальчишки из гурта Шет смеялись над нашим неумением управляться с их маленькими речными лодками, но если императрица Кисии сейчас и смеялась, то шторм уносил звук.
Схватив весла, я опустил их в воду. Резкий рывок едва не вырвал их у меня из рук, но я поднял их и повернул, они с треском врезались в весла императрицы. Опустив весла обратно в воду, мы умудрились сделать несколько гребков, но все закончилось очередным ударом, от которого по рукам пошла вибрация.
Императрица продолжала грести и, перекрывая шум моря и дождя, начала выкрикивать одно и то же слово каждые несколько секунд. Она задавала мне ритм. Борясь с приступами тошноты, я снова взялся за весла и опустил их в море, подтягивая к себе.
Когда мой мир сократился до ее голоса, игнорировать рвотные позывы стало легче. Дождь хлестал со всех сторон, а когда сквозь тучи ненадолго пробивался лунный свет, он освещал только бурное черное море и спину императрицы Мико. С ее волос текла вода, платье прилипло к плечам, и с каждым гребком под ним вздувались мышцы.
Большую часть времени мы были одни, гребли неведомо куда в окружении бескрайнего моря, но иногда на горизонте показывался огонек или кусочек земли. Земля всегда находилась слева от меня, и, хотя Кишава часто смеялась над моей способностью ориентироваться, я понимал, что мы плывем на юг. Я просто не знал, что значит «юг». Мне нужно было попасть в Когахейру. К своим людям. К Гидеону.
Полностью отдавшись ритмичным выкрикам императрицы, я не заметил наступившее затишье, пока весла снова не столкнулись. Ветер превратился в мягкий бриз, а дождь в морось. Даже море прекратило яростно бросать нас вверх и вниз.
Я и не представлял, что руки могут заболеть сильнее после того, как я перестану грести, но это произошло, и я с шипением втянул воздух. Императрица, тяжело дыша, сгорбилась на своей скамье. Какое-то время у нас не было сил ни на что, кроме как сжаться в комок и думать о том, как мы оказались здесь. Я сидел в маленькой лодке у берегов Кисии, в шторм, с императрицей Драконов и ее собакой. Собака не шевелилась, и я завидовал ее надежному сухому укрытию.
Императрица Мико внезапно встала, и это движение раскачало лодку сильнее, чем волны. Она указала на парус и что-то сказала охрипшим голосом. Откашлявшись, она попробовала еще раз, но лучше не стало, и она перешла на жесты. Мико спрашивала, нужно ли ей развернуть парус, но мои познания в мореплавании были минимальны, и я мог только пожать плечами. Дрожащими пальцами она начала развязывать узлы. Наконец маленький парус распустился и, подхватив ветер, потащил лодку к маячившей неподалеку земле.
Императрица взвизгнула и указала на берег. Мои скромные познания в мореплавании в любом случае превосходили ее. Как бы смеялись дети гурта Шет. Но императрица не смеялась, когда я ухватился за рею и развернул парус так, чтобы мы плыли в нужном направлении. Она облегченно вздохнула. Я указал на ближайшую железную скобу, и она попыталась привязать веревку, но как только отпустила ее, мокрая веревка развязалась. С рычанием она попыталась снова,
