Удовлетворенный ответом, Николай кивнул:
— Ну, что ж, попробуем. Чем черт не шутит?
— Патронов жалко, но ноги еще жальче, — Микульский пожал плечами. — Давайте попробуем.
— Надо стрелять в одну точку, — предложил Георг. — Даже если проход не пробьем, то пусть хоть вода потечет.
Напоминание о жажде подстегнула «головорезов». Пить хотелось всем, даже Луизе, которая до этого проглотила целых пол литра живительной влаги. А что же тогда говорить о ее товарищах!
— Вот мишень, — Строгов подошел к стене и двумя росчерками острых когтей процарапал на стене крест. — Пули должны лечь точно в центр.
— Само собой, — ответил Микульский.
— Понятно, — подобрался Шредер.
— Вот и хорошо, что понятно, потому, что стрелять будешь именно ты, Георг.
— Господин лейтенант, но я ведь лучше стреляю, — Микульский сделал шаг вперед, словно по команде «выйти из строя».
— С пяти метров и Георг не промажет, но в отличие от тебя, Ян, у него имеется защитное обмундирование. — Строгов был непреклонен. — Так что вопрос решен.
За спиной Николая Луиза чувствовала себя почти в безопасности. Вот то-то и оно, что почти. Ее преследовало какое-то непонятное раздвоение личности — безопасность для себя лично и угроза для всех них вместе. Странное чувство, как будто одновременно существуешь в двух мирах, в двух измерениях. В одном ты королева, в другом приговоренный к смерти висельник. Какой из миров реален, а какой лишь плод ее воображения? Она не знала. Но обязательно узнает. Скоро, уже очень скоро… всего через мгновение.
При первых же выстрелах девушка заткнула руками уши, сжалась в комочек и отвернулась, не в силах бороться с инстинктом самосохранения. Плазменные пули молниями били в стену. Они входили в камень, раскаляя его до красна. Брызги расплавленной породы полетели во все стороны. Это походило на работу мощного газового резака, с помощью которого в толстом-претолстом металле упорно пытаются прожечь одну небольшую дырку.
После восьмого выстрела в туннель вернулась благословенная тишина. Только где-то вдалеке затихало эхо, да в ушах едва слышно сверчали крохотные кузнечики. Тишина — это спокойствие, безопасность, это хорошо… или плохо? Луиза вдруг поняла, что не слышит ни воя подземных сквозняков, ни трели капающей воды.
— Ну, что там? Есть что-нибудь? — вопрос, готовый сорваться с ее губ, первым успел задать вездесущий Микульский.
Прежде чем ответить, Шредер подошел к стене и внимательно осмотрел получившуюся воронку:
— Проковырял сантиметров на сорок. Ничего интересного. Один камень.
— И ни капли воды? — на всякий случай поинтересовалась Луиза.
— Ни капли.
— Полагаю, больше патронов тратить не будем, — Микульский первый решился сказать правду. — Дохлый номер. Можно поворачивать назад и…
— Тихо! — Шредер вдруг резко вскинул вверх руку.
— Что такое? — в один голос вскричали обеспокоенные Строгов и Луиза.
— Звук… Он нарастает, приближается. Я не пойму…
Георг не успел договорить. Стена, возле которой он стоял, вмиг перестала существовать. Сперва она очень мелко завибрировала, так мелко, что рисунок камня расплылся, превращаясь в сплошную серо-желтую пыльную взвесь. Затем в центре этой пелены проступило огромное темное пятно. Это походило на чернила, выплеснутые на белую промокашку, только быстрее… все происходило в десятки, в сотни раз быстрее. Чернота не удовлетворилась властью над плоскостью стены, она вырвалась из нее, с жадностью стараясь завладеть всем окружающим миром.
Парализованная ужасом, Луиза даже не смогла закричать. Она стояла недвижимо и с выпученными глазами наблюдала, как антрацитово-черное нечто пожирало тело Георга Шредера.
Глава 22.
Лежа на громыхающей медицинской тележке, Марк Грабовский пытался решить одну очень важную проблему — свалить прямо сейчас или дождаться пока санитары приволокут его в госпиталь.
Из госпиталя вроде как сподручней. Эти два ротозея сдадут неподвижное тело и спокойно отвалят. Останется лишь улизнуть до того, как главного мастер-сержанта аэрокосмических сил Эндрю Хлюппака примут и зарегистрируют. Однако, представится ли такая возможность? Вдруг там у них все четко, отлажено, чуть ли не автоматизировано. Не успеешь опомниться, как схлопочешь штемпель со штрихкодом на лоб или пластиковую бирку в ухо. Вот тогда дело усложнится. Пациента Хлюппака станут искать.
Но с другой стороны бежать сейчас, по пути в госпиталь, это значит завалить обоих санитаров. Тоже след, да еще какой! Этих отморозков мигом кинутся. И пусть даже Марку удастся спрятать тела, но все равно их исчезновение непременно свяжут с ним. А это не годится. Это сразу резко урежет срок его спокойного, неприметного пребывания на станции.
Что же делать? Времени оставалось все меньше и меньше. Госпиталь космопорта не мог находиться уж слишком далеко, и они с минуты на минуту доберутся до места.
Вдруг тележку сильно тряхнуло. Она с разгону налетела на какой-то порог, ступеньку или рельс. Грабовский был так занят своими мыслями, что оказался совершенно не готов к неожиданному сильному толчку. С губ его сорвался звук очень похожий на восклицание «черт!».
— Приходит в себя, — прогудел один из санитаров.
— Точно, — согласился второй. — А этот летун, капитан, разорался: «Сержанту плохо… сержанту плохо…». Да он, по-моему, только слегка контужен.
— Ага, точно, — согласился первый санитар. — Видел я таких. Сперва лежат пластом, а потом звезданет что-то в башку, и как начнут буянить.
Спасибо, мужики! «Головорез» от души поблагодарил разговорчивый медицинский персонал и тут же воспользовался полученной информацией.
— Штаб… — простонал он.
— Чего? — навострили уши санитары.
— Мне нужно в штаб. Сообщить… Немедленно сообщить… — Грабовский начал шарить руками, словно ища за чтобы уцепиться.
— Лежи-лежи, — один из санитаров придержал его за плечо. — Доедем в госпиталь, там и сообщишь.
— Вы не понимаете! — вскричал резко пошедший на поправку раненный. — Это срочно. Это чрезвычайно важно!
— Лежи, а то…
Санитар не успел досказать, что будет непослушному больному за нарушение постельного режима, так как получил сильный удар ногой в грудь. Медик опрокинулся на спину, а тележка резко рванулась вперед. Коллега потерпевшего санитара так опешил, что не предпринял ровным счетом ни каких действий. Он стоял открыв рот и удивленно переводил взгляд то на одного, то на другого участника потасовки.
Грабовский же наоборот, медлить не стал. Он перекатился на бок и нелепо, как и полагается только что пришедшему в себя человеку, грохнулся на пол.
— Немедленно в штаб! Помоги мне встать, тыловая ты крыса!
Оскорбление медик стерпеть не смог. На лице его отразились отвращение и гнев:
— Сам вставай, урод!
Санитар принялся помогать своему товарищу, которого забияка сержант угостил ударом тяжелого ботинка.
Если медперсонал остался глух к просьбам страждущего, то находящееся по близости двое солдат из охраны космопорта среагировали моментально. Оно и понятно, для них ведь сержант круче бога. Ребятишки кинулись к Марку и бережно поставили его на ноги.
— Молодцы! — похвалил их Грабовский. — А теперь помогите мне добраться до штаба.
«Головорез» рассудил здраво. Если он уйдет, опираясь на солдатские плечи, санитары доложат, что раненный перекочевал в руки военных. А с них двоих, мол, и взятки гладки. Они ничего не могли поделать. Здесь ведь вотчина американской армии.
— О каком штабе вы говорите, сэр? — озабоченно переспросил один из солдат, среднего роста метис со слегка раскосыми глазами.
— Штаб нашей авиагруппы, конечно, — Марк ткнул пальцем в эмблему, которая была нашита на груди его забрызганного кровью комбинезона. Грабовский надеялся, что солдат узнает рисунок.
— Но это на другом уровне, и достаточно далеко отсюда, — в глазах рядового мелькнул страх. — Мы не можем отлучаться так надолго. У нас приказ…
Фух! У разведчика отлегло от сердца. Отпали сразу две проблемы. Во-первых, не надо искать, каким-таким способом отделаться от своих ангелхранителей, а во-вторых, ему предстоит длинная дорога до штаба. Да здравствует длинная дорога! Раненый Эндрю Хлюппак может добираться туда достаточно долго… или не добраться вообще. Мало ли… свалится без чувств в каком-нибудь темном, глухом закоулке.
— Доведите меня до ближайшего лифта, — прошипел Марк поддерживающим его солдатам, да так, чтобы не услышали санитары. — А дальше я уж сам как-нибудь.
— Слушаюсь, сэр! — в голосе рядового послышалось облегчение.
Солдаты закинули руки Грабовского себе на плечи, и под испепеляющими взглядами санитаров вся троица заковыляла в недра бетонных лабиринтов.
