Как только дверь за Элизабет закрылась, лейтенант в сердцах выругался:
— Черт, но ведь нормальные же, обычные люди! Какого же хрена? Что мы делим? Чего молотим друг друга без остановки?
Правда, после этой фразы легионер припомнил, он и до этого убивал нормальных, обычных людей. И делал это не из-за какой-то своей антипатии, злости или вражды, а потому что приказывали. Приказывали ему, приказывали им, а вместе получается одна большая кровавая каша. Вот и выходит, что причина всему находится там, наверху, в мягких и удобных кабинетах власти. Как добраться до этих самых кабинетов, Марк пока не знал. Но то, что это будет легче осуществить в чистой одежде, так это точно.
Грабовский быстро скинул с себя грязный летный комбинезон. Хотел сразу сунуть в стиральную машину, да вдруг остановился. Если Хлюппака все-таки кинутся искать, то особо пристальное внимание уделят сержантскому составу. А значит долой нашивки. Как разведчик успел заметить вольнонаемные работники на станции не редкость. Прекрасно, он изо всех сил будет косить под них. Прейдя к такому решению, Марк зубами содрал синий шеврон главного мастер-сержанта аэрокосмических сил и лишь после этого зашвырнул униформу в бункер стирального агрегата. Установив максимальную степень очистки, лейтенант нажал кнопку «пуск». Машина загудела, и в тонкой стеклянной прорези замелькал яркий зеленоватый свет. Так светится копировальное оборудование или сканер. Марк понятия не имел о принципе работы этого чуда техники. Ясно было одно — стирка… а впрочем нет, понятие стирка здесь не годилось. Чистка шла без участия воды и пенообразующих средств. Это хорошо, очень хорошо! Грабовский одобрительно кивнул. Не надо будет сушиться или сочинять историю, как на него только что совершенно случайно помочился слон.
Изучая стиральный агрегат, Грабовский ежился от прохладного кондиционированного воздуха. Он ведь был голым. Этакий нагой белокожи атлет в черных космических ботинках. Не желая рисковать, разведчик надел на труп Хлюппака не только свой боевой комбинезон, но и спецбелье инопланетного производства. Сам же натягивать трусы и майку мертвого сержанта побрезговал, о чем, кстати, теперь очень жалел. Войди сейчас сюда кто, картина получилась бы весьма экстравагантная. Отсутствие документов еще кое-как можно объяснить, а вот отсутствие трусов…
Марк глянул на индикатор машины и с досадой констатировал, что чистка продлится сто семьдесят минут. Торчать здесь голым почти три часа! Это немыслимо! Сразу захотелось спрятаться. Взгляд упал на два объемистых пластиковых контейнера, те, что на колесиках. На колесиках? На полу в районе двери были отчетливо видны следы от резины. Выходит, контейнеры регулярно куда-то увозят. Это не годится. Не хватало еще, чтобы в последний момент тебя, брат Грабовский, уволокли в неизвестном направлении, да еще без одежды.
Тогда остаются шкафы. Марк попытался вырвать одну из металлических полок, делящих утробы железных гробов на полуметровые ячейки. Черта с два! Приварены. Стало понятно, что шкафы собирались прямо здесь, и разборки они не подлежали, разве что с помощью плазменного резака.
Что же тогда остается? Разведчик внимательно обвел взглядом прачечную. Ничего. Хоть ныряй в последнюю пятую стиральную машину или изображай мраморного атланта, поддерживающего потолок. Следуя за своей последней, прямо сказать идиотской мыслью, Марк взглянул на потолок. Обычный подвесной потолок, пара флуоресцентных ламп, решетка вентиляции… Вентиляция! Разведчик вдруг вспомнил, что в учреждениях и промышленных комплексах трубы системы вентиляции делают не из легкого стекловолокна, а из металла. Поползать по таким — любимое занятие все голливудских киногероев. А чем он, Марк Грабовский, собственно говоря, хуже?
Один из контейнеров пришлось передвинуть метра на полтора. Ничего, вряд ли кто-то заметит, что он стоит немного не там где полагается. Лейтенант живо взобрался на толстую пластиковую крышку и обеими руками взялся за поблескивающую белой краской решетку. Та поддалась, и с легким скрежетом отползла в сторону, в темноту, вглубь полуметровой в диаметре трубы.
Нормально. Пойдет. Марк попробовал повиснуть на руках. Крепления выдержали. Тогда он подтянулся и, закинув локоть, сунулся в глубокий черный туннель. О том, чтобы развернуться в тесном пространстве, не было и речи. Однако следовало поставить на место решетку, а также неплохо бы расположиться лицом к входу. Тогда появится возможность наблюдать за тем, что происходит в прачечной.
«Головорез» стал сдавать назад. Изгибаясь, как червяк в норе, двигаясь ногами вперед, он прополз над квадратным отверстием вентиляционной отдушины, прогромыхал по снятой решетке и спустя пять минут занял приемлемое положение, именно то, к которому так стремился.
Не успел разведчик перевести дух, как за дверью кто-то завозился. Дьявольщина! Лейтенант второпях бросился устанавливать решетку. Именно в тот миг, когда та провалилась в предназначенные для нее пазы, дверь резко распахнулась.
В прачечную ввалились трое. Один из тех уборщиков, которых разведчик видел давеча в вестибюле и два здоровяка с белыми повязками на руках. Буквы «МР» на них неоспоримо причисляли солдат к славной когорте военных полицейских.
— Ну и где он, твой подозрительный субъект? — поинтересовался один из солдат у уборщика.
— Не знаю. Элизабет сказала, что оставила его здесь и попросила вызвать вас.
«Ах, так, значит… Ну что ж, тогда свидание отменяется, — с досадой подумал Грабовский. — Не люблю я женщин, ставящих любовь ниже общественного долга».
— Сколько времени уже прошло? — забасил снизу второй полицейский, по нашивкам капрал.
— Минут пятнадцать, — доложил местный поборник чистоты и порядка.
— У-у-у! — протянул капрал. — Да за пятнадцать минут он уже мог черти куда уйти.
— Да не перегибай ты, Оскар, — перебил напарника второй полицейский. — Куда он мог уйти? Мы прижаты к зоне «А», а к ней вплотную примыкают выходы к наружным ангарам. В зону «А» мышь не проскочит, в ангары без свежих кодов доступа и личного ключа тоже не попадешь. Так что если это действительно чужак, и он сейчас не в штабе, значит шарится где-то по уровню или спустился на С-4. И здесь и там его быстро вычислят. Ведь он весь в крови… как говорят. — При этих словах полицейский вопросительно поглядел на уборщика.
— Да-да, подтверждаю, — тот резво закивал. — Сам видел. Вся грудь и рукава тоже.
— Такого точно многие запомнят, — капрал по имени Оскар лениво зевнул. — Пошли, объявим в розыск.
— Минуточку, — уборщик кинулся к контейнеру, который передвинул Марк.
Заметив это движение, «головорез» похолодел. Неужто чего углядел, падлюка ты этакая!?
Уборщик подскочил к пластиковому кубу, приоткрыл крышку, заглянул внутрь, а затем оттолкал контейнер на полагающееся ему место.
— Ну, что, никого? — хихикнул капрал. — А ты в другой загляни. Вдруг там кто засел, среди пыли и ваших тряпок с дизсредством, от которого не только тараканы, но и люди сдохнуть могут?
Оба полицейских дружно заржали, а Марк поблагодарил провидение за то, что оно отвратило его от идеи спрятаться в контейнере.
— Ладно, пошли, — рядовой оказался личностью более ответственной, чем старший по званию напарник. — Время идет. Может Эл подняла переполох совсем не напрасно.
— Ох уж эта твоя Эл! — капрал подтолкнул уборщика к двери. — Паникерша. Сколько мы с тобой на этой станции? Четыре… почти пять лет. А кроме парочки потасовок перепившихся солдат других инцидентов пока не видали.
— Сейчас кое-что изменилось, — напомнил приятелю рядовой.
— Да… Эта чертова война, — погрустнел Оскар.
— Война, — как эхо повторил рядовой. Словно разбуженный этим страшным словом, он поспешил обратиться к уборщику. — Антонио, передай Элизабет, чтобы никуда не уходила. Я зайду к ней снять показания. Пусть вспомнит все, что касается этого подозрительного сержанта.
— Передам.
Уборщик произнес это уже за порогом, поэтому до разведчика доле6тело лишь последнее короткое«…дам». Дверь захлопнулась, замок щелкнул, и в прачечной вновь стало тихо.
Грабовский лежал неподвижно, а в голове роились десятки несвязных, порой даже противоречивых мыслей. Война… никто не хочет войны. Объявлен розыск… значит, времени в обрез. Комбинезон… он будет чиститься еще очень долго. Оружие… у него нет оружия. Зона «А»… Микульский рассказывал… Там резиденция Верховной Лиги… Там должны содержать отца… Там логово морунгов… Там сложная система охраны… Там…
Перед глазами поплыл белый туман. Он так устал. Он не спал уже больше двух суток. Тишина и относительная, временная безопасность подействовали как лошадиная доза снотворного. Он только чуть-чуть… Он только немного… Глаза Марка сомкнулись, и корсиканец забылся тяжелым беспокойным сном.
