Еще на Германской Ростислав закончил курсы подрывников, поэтому охотно вызвался помочь. Арцеулову выделили унтера и нескольких солдат, поручив его вниманию главные объекты: склады с топливом и боеприпасами, лаборатории и саму рубку. Заряды были установлены заранее, но следовало исправить возможные огрехи. Работа заняла много времени, приходилось шагать от одного объекта к другому, делая каждый раз по полверсты и более. Наконец, когда солнце уже стояло высоко, дело было закончено – заряды проверены, а все провода сведены к главному взрывателю, находившемуся в небольшом домике в ста метрах от рубки управления. Капитан запер обитую железом дверь и поспешил к «Мономаху».
Возле ракеты стояла небольшая группа офицеров и техников, окружая двоих людей в странных, похожих на водолазные скафандры, костюмах. Полковник был спокоен и даже улыбался, а Семен Аскольдович же почему-то хмурился.
– Ну что, капитан, – усмехнулся Лебедев, увидев Арцеулова. – Пожелайте удачи!
– Счастливо вам, господин полковник! Счастливо, Семен Аскольдович! – Арцеулов тоже попытался улыбнуться, пожимая руки в огромных тяжелых перчатках. – Значит все-таки не зря?
– Да, – кивнул Лебедев, и лицо его стало серьезным. – Не зря, Ростислав Александрович. Жаль Георгия, он ведь должен был лететь вместе с нами. И профессора жаль. Этот полет – его заслуга…
Полковник стал прощаться с Берг, уточняя, как лучше им встретиться у ее дяди в Париже, как вдруг взгляд Арцеулова скользнул по серебряной печатке с извивающимися змеями. Перстень Ксении, приносящий удачу. Как говорил странный учитель – Охс Вагрэ, дхарский Перстень Духов. Ему, капитану Арцеулову, тоже понадобится удача, но этим двоим предстоит прорезать атмосферу, плыть по черному безмолвию эфира, а потом неведомым путем добираться до далекой Тускулы, которая, оказывается, так похожа на Землю…
«Никогда не снимай…», – вновь вспомнились слова чешского подпоручика, но рука уже потянулась к перстню.
– Возьмите, господин полковник. На счастье!
Лебедев повертел в руках тяжелую серебряную безделушку и, покачав головой, хотел отдать назад.
– Потом! – решительно заявил Ростислав. – Когда вернетесь, Николай Иванович… Я вас прошу!
Лебедев развел руками и попытался надеть перстень на перчатку. Перчатки были толще ладоней раза в два, но маленький серебряный обруч легко наделся на средний палец и застыл, как влитой. Удивленный полковник попытался его снять, но так и не сумел.
– Хорошо, – перчатка с перстнем поднялась вверх в прощальном приветствии. – Верну в Париже, капитан. До свиданья! Счастливо, господа!
Он еще раз махнул провожающим и шагнул к лифту. Внезапно Богораз повернулся к Арцеулову:
– Берг останется одна, Ростислав Александрович. Не бросайте ее…
– Не волнуйтесь, – капитан пожал жесткую перчатку, Богораз кивнул и тоже махнул рукой на прощанье.
Руководитель старта – немолодой бородатый подполковник – приказал всем перебраться в бункер. Арцеулов оглянулся, поглядел на «Мономаха», проводил взглядом взлетевший вверх по решетчатым фермам лифт и тут же подумал о Берг. Вспомнив, что ее место – в кресле рубки управления, Ростислав подождал, пока провожающие проследовали к главному бункеру, и направился вслед за ними.
Его пропустили. В рубке было людно, напротив огромного пульта, посреди которого светилось толстое стекло, открывавшее вид на застывшую в ожидании ракету, в глубоких удобных креслах сидели несколько техников, лихорадочно щелкая многочисленными переключателями. Наташа устроилась посредине возле большого динамика, над которым светилась одинокая синяя лампа.
Арцеулов не стал мешать и присел в свободное кресло.
– Внимание, господа, – негромко произнесла Берг. – Начинаем…
Синяя лампочка несколько раз мигнула, Наташа щелкнула каким-то рычажком, и в динамике послышался ровный механический шум.
– «Мономах», «Мономах», – лицо девушки побледнело, лоб прорезала тонкая резкая морщинка. – Как слышите?
– Я «Мономах», – загремел в рубке усиленный динамиком голос Лебедева. – Мы на борту. Люк задраен. Начинаем подключать скафандры. Сколько у нас времени?
– Девятнадцать минут, – Берг мельком взглянула на какие-то табло. – Все по графику…
И почти сразу же за толстым стеклом беззвучно вспыхнул столб пламени. Земля дрогнула, послышался оглушительный грохот.
«Снаряд! – первым понял Арцеулов. – Китайцы!»
– «Мономах»! – крикнула Берг. – Вы слышите? У вас все в порядке?
– Действуем по графику, – ответил спокойный голос Лебедева. – Что происходит, Наталья Федоровна?
– Генерал Мо начал обстрел. Снаряд разорвался рядом с рубкой…
Ее голос заглушил грохот второго разрыва – на этот раз снаряд упал неподалеку от решетчатой фермы. Третий упал далеко в стороне, попав в невысокое бетонное сооружение. В то же мгновение над плоской железной крышей вспучилось кипящее желтое пламя, ввысь ударил столб черного дыма, и земля мелко задрожала.
«Топливохранилище, – вспомнил капитан, лично проверявший там взрыватели. – Ловко угадали!»
– «Мономах», что у вас? – негромко проговорила Берг. Не дождавшись ответа, девушка повторила вопрос, быстро провела рукой по лицу, а затем достала очки. Ростислав удивился: Наташа второй раз на его памяти надевала их, первый был еще в Иркутске, когда он пришел на Троицкую…
– Порядок, – из динамика послышался немного раздраженный голос Богораза. – Наталья Федоровна, не дергайте нас!..
– Извините, Семен Аскольдович, – девушка откинулась на спинку кресла, и тут же очередной снаряд ударил совсем рядом с рубкой. На мгновенье часть ламп погасла, с потолка посыпалась цементная пыль. Но через секунду свет загорелся, и люди вновь занялись делом.
– Как вы там? – послышался голос полковника. – Не задело?
– Немного, – Берг улыбнулась, стряхивая с волос мелкие кусочки штукатурки. – Десять минут…
– Понял, подключение заканчиваем. Проверьте…
Берг взглянула на какие-то непонятные Арцеулову верньеры, щелкнула переключателем, а затем повернулась к одному из техников. Тот, взглянув на горевшее перед ним табло, кивнул.
– Все в порядке, – сообщила Берг. – Системы работают… Восемь минут…
Следующие два снаряда взорвались почти одновременно – первый угодил в казарму, второй упал возле самой ракеты. Берг вздрогнула, быстро сняла очки и принялась яростно их протирать, продолжая следить за пультом.
– У нас не включается подача кислорода, – послышался голос полковника. – Проверьте, Наталья Федоровна…
– Сейчас… – девушка быстро перещелкнула какой-то тумблер, взглянула на вспыхнувшую лампочку:
– Должно включиться. Попробуйте еще раз, Николай Иванович…
Еще один снаряд упал где-то далеко, и на отдаленный разрыв никто даже не среагировал. К обстрелу начинали привыкать.
– Все в порядке, «Мономах». Пять минут…
Теперь снаряды падали совсем близко. Один разнес небольшое строение метрах в трехстах от ракеты, второй взорвался за рубкой. Свет на мгновенье погас, затем снова загорелся. Кто-то не выдержал и закурил. Арцеулов достал кисет, но сдержался – времени оставалось совсем немного, можно потерпеть…
– Три минуты, – сообщила Берг. – «Мономах», готовы? Начинаю отсчет…
– У нас все готово, – подтвердил Лебедев. – С Богом!
Берг включила очередной тумблер. На панели управления загорелась лампа, на этот раз зеленая. На небольшом табло начали выскакивать цифры в убывающей последовательности: 175… 174… 173…
Обстрел на какое-то время прекратился. Арцеулов облегченно вздохнул и достал часы. На циферблате серебряного «Буре» был без двух минут полдень.
– Включаю системы зажигания, – негромко проговорила девушка. Через мгновенье в нижней части ракеты из огромных сопел ударили фонтанчики огня. Послышался низкий мощный гул. На табло по-прежнему выскакивали цифры: 63… 62… 61…
– Минута! – почти крикнула девушка. – Система зажигания работает! «Мономах», как у вас?
– Полный порядок, – на этот раз ответил Семен Аскольдович. – Наталья Федоровна, вы кнопки не перепутаете?
Трудно было понять, шутит ли Богораз или говорит всерьез. Впрочем, Берг, лучше других знавшая странного студента, усмехнулась и стала быстро переключать какие-то тумблеры, отчего зеленая лампа погасла, а на смену ей зажглась красная. Гул двигателей усилился, языки пламени теперь достигали земли. Бетон стартовой площадки почернел и начал дымиться. 20… 19… 18… – отсчитывало табло.
И тут вновь ударили невидимые пушки. На этот раз они били часто, словно боясь не успеть. Цепь разрывов прошла по полигону, один задел решетчатую ферму, и Арцеулову показалось, что громада «Мономаха» еле заметно качнулась.
