самых крепких объятиях, какие смогли выжать из себя.
– Уму непостижимо, боги этого не простят, – еле слышно бубнил про себя знахарь, но, снова наткнувшись на невыносимо тяжелый взор Белозара, лишь спросил: – Где же мы будем брать древесину для наших домов? И чем будем согревать наши жилища? Как будет работать наша кузня?
– Будем строить как те, кто жил здесь до нас: из глины и соломы. А насчет остального… У нас уже столько материала, что хватит нашим внукам, а если не хватит, то мы заберем его у тех, кто придет сюда с мечом.
Начальник стражи еще раз взглянул на свою племянницу и, стукнув копьем о землю, поставил точку в этом вопросе.
После этих слов подул ветер, и время снова потекло быстрой, неумолимой рекой вперед. Саша в ускоренном режиме наблюдала за тем, как родители увели детей по домам, а после долгих слезных прощаний молча вывели их из города, держа за руки. Зацеловав до красноты щеки, люди навсегда попрощались со своими чадами у первых рядов деревьев.
Город менялся на глазах. Горожане сносили истуканов своих старых богов и вместо них начинали поклоняться высаженным деревьям, а своих детей они теперь считали святыми защитниками. Все шло не так гладко, как обещал тогда Белозар. Саша наблюдала за гражданскими войнами, вспыхивающими между поклонниками старой религии и теми, кто отныне нашел себе нового бога из корней, стволов и листвы.
Город много раз разделялся на враждующие лагеря и снова объединялся, когда у городских стен скапливались воинственно настроенные соседи. Но с каждым разом давать отпор становилось все труднее.
Лес вернул себе часть утраченных территорий, и мир, казалось, становился лучше. Только война никогда не уходила насовсем. В конечном итоге во время очередного восстания и резни, устроенной между собой местными жителями, на город внезапно напали. Гарнизон пал за полдня, а улицы и окрестности были захвачены и почти полностью разрушены.
На старых постаментах теперь возвышались символы и лица новых божеств. Из истории огнем и кровью стерли все упоминания о перемирии с Лесом, а воздух снова почернел от копоти горящих деревьев.
Саша гуляла по полям сражений, трогала огонь, не способный обжечь ее бестелесный дух; пыталась вырвать мечи у агрессоров, но руки ее свободно проходили сквозь острейшие лезвия. Она была бессильна и бесполезна.
Теперь деревья вырывались с корнями. Звери тоже перестали быть лишь жизненно важной необходимостью. Люди часто устраивали охоту ради забавы, а на пирах бо́льшая часть мяса так и оставалась нетронутой и отдавалась собакам. Пришедшие в эти края новые боги были еще более беспощадными, кровожадными и организованными, чем прежние. Защитники уходили все глубже к Сердцу Леса, уступая захватчикам метр за метром, но продолжали держать оборону.
За секунды сменялись декады. За минуты – десятилетия, затем века. Саша несколько раз наблюдала, как Лес проворачивал свою схему с похищением детей. Но чем старее становился мир, тем сложнее Лесу было защищаться. Вступать в открытую битву теперь было слишком опасно. Человеческое оружие становилось все смертоносней, и Лес мог проиграть эту войну в одночасье.
Саша сама не поняла, как снова оказалась у лесного озера, где на зеленом лугу защитники леса решали свою дальнейшую судьбу. Над темно-синей гладью плыла полупрозрачная дымка. Серая луна медленно ползла по небесным трибунам среди рассевшихся там и тут звезд, выбирая самую удобную позицию для наблюдения за тем, что творится внизу. Она подсвечивала себе обзор холодным белым светом, которого хватало всем.
Ночной воздух пах водой, землей и чем-то еще. Саша долго думала, на что похож этот странный, щекочущий нос запах. В памяти почему-то всплыл Новый год. Саша видела перед глазами зимние улицы родного города, а еще своего брата и Тошку, обоих с полными карманами петард. Мальчишки поджигали их и раскидывали по всей округе. Хлопушки громко взрывались, окрашивая снег в черный, а в морозном воздухе курился горячий пороховой дым. Именно так пах сейчас лес – горячим пороховым дымом.
– Люди очень сильны. У них теперь есть оружие, способное поджигать воздух и убивать быстрее стрелы. Бог говорит, что мы должны уйти, – голосом, похожим на гаснущий вдалеке гром, произнесло существо, напоминающее собой ходячий куст.
Саша медленно обошла говорившего, внимательно изучая его. Взгляд зацепился за амулеты на шее – те же самые косточки и камешки. Она попыталась разглядеть лицо, спрятанное за травой и грязью, и, когда их взгляды случайно встретились, Саша почувствовала удар, сравнимый с разрядом тока. Монстр не видел ее, не мог видеть, но между ним и Сашей выстроился невидимый мост, и девочка почувствовала, поняла, что это все тот же человек, что привел к лесу первых людей много лет назад. Это было просто невероятно! Сила шамана стала значительно меньше, Саша чувствовала это, но он все еще мог одним своим голосом заставить окружающих молчать и слушать.
– Уйти? Ты хо-че-шь сказать, что нам пора? – с трудом прошамкала рогатая образина, с ног до головы покрытая травой, мхом и острыми шипами. Это лицо казалось Саше незнакомым, но на оголенной темно-коричневой части плеча, где кожа еще окончательно не одеревенела, она заметила отметину, когда-то оставленную стрелой.
«Злата, вот кто ты», – кивнула собственным мыслям Саша, разглядывая это создание. От маленькой белокурой девочки не осталось и следа.
Спустя века жизни в лесу люди превратились в тех самых монстров, которых Саша видела, когда они с Агатой только подошли к озеру. Но были здесь и вполне нормального человеческого вида мужчины и женщины. Они молча стояли за спинами древних мутантов и не вмешивались. Потому-то Саша не сразу разглядела их в потемках.
Из леса вдруг появилось что-то или, вернее, кто-то, обратив на себя внимание собравшихся. Глаза твари блестели безумием. Практически достигнув круга, животное остановилось как вкопанное. Через секунду оно снова дернулось в испуге и помчалось стремглав через всю поляну, чтобы исчезнуть в уютных темных зарослях.
– Звери не в себе, чувствуют приближение смерти, – послышалось в толпе.
– На самом деле мы останемся здесь, – вернулся к вопросу шаман. – Останемся здесь, но люди больше не будут нас видеть.
– Что? Как это? Такое возможно? – на разные голоса начали вопрошать защитники.
Шаман дождался, пока все замолчат, и только затем продолжил. Он говорил негромко, лишь слегка разжимая губы. Но каждый слышал его так, словно шаман говорил ему лично в ухо.
– У Леса осталось мало сил. Если люди доберутся до Сердца, то всему придет конец. Всем нам, нашему дому. Но Бог может отгородить нас от внешнего мира, скрыть навсегда от взора людей. На виду останется лишь немногое: молодые деревья, кустарники, лишайники и часть болот – то, что привыкли видеть люди в своих чахлых рощах.
– Но где тог-да мы будем, если ни-кто не будет нас видеть?
– Мы будем существовать в мире, в который можно
