будет попасть только через специальные проходы, что останутся в видимой части леса.
– Так это же просто прекрасно! – торжественно крикнула сухим голосом еще не потерявшая человеческий вид старуха. Ее бледная, как лунный свет, кожа обтягивала довольно высокий скелет. Тонкие седые волосы были сплошь усеяны листвой, травой и болотной тиной. – Лес будет навсегда спасен! Почему сразу нельзя было так сделать?
Даже в плотном сгущающемся мраке женщина почувствовала, как шаман смерил ее тяжелым взглядом, и виновато попятилась на свое место.
– Потому, что если то немногое, что останется снаружи, уничтожат, то умрет и все, что будет скрыто. Погибнем мы, погибнут звери, погибнет сама природа.
– Но если мы уйдем, то люди начнут расхаживать здесь как хозяева! – взревел от негодования худой, сгорбленный монстр, чье тело с головы до ног покрывала грибница. – Почему же им просто не уничтожить то, что останется? Кто им теперь помешает?
– Успокойся, сын кузнеца! – прокаркал шаман.
«Так это, значит, Войко», – заулыбалась Саша. Ей было приятно видеть старых знакомых.
– Все будет как прежде. Дети горожан останутся нашим спасением. Им будет дарован шанс получить вечную жизнь и спасти свои души. Люди будут знать о нас, но пересекаться мы больше не будем. Их боги мудры, они никогда не показываются, никогда не действуют открыто. Лишь через сказания и легенды они обещают рай, недосягаемый взору. Мы будем делать так же – мы скроем наш рай от остальных. А если Лес снова призовет нас к битве, то немедленно придем на его зов, – закончил свою речь шаман. Не дожидаясь одобрения и не намереваясь слушать возражения, он скомандовал: – Идемте, братья и сестры, Сердце Леса зовет нас! – Саша снова почувствовала, как от голоса шамана грудь ее пылает огнем.
Шаман первый зашагал в направлении озера. Он заходил в воду бесшумно, как раскаленный металл в масло, и от тела его не было ни кругов, ни даже самой маленькой ряби. Шаман быстро уменьшался, пока озеро не проглотило его целиком, словно минуту назад его тут и не было.
Остальные повторили за ним, и уже через несколько минут вокруг стало тихо и пусто, как в космосе. Саша подошла к озеру и уже было занесла ногу, намереваясь тоже пройтись по его дну, но внезапный порыв ветра подхватил ее над водой и понес прямиком к центру, где чернело огромное дерево.
Когда Саша оказалась на острове, из воды появился шаман. Он выходил на берег, а вода скатывалась с него бесшумными черными водопадами и, не задерживаясь на корнях, утекала в озеро. Шаман прошел мимо Саши, но она почувствовала, как он задел ее своим взглядом, словно порыв ветра, коснувшийся щеки. Саша разглядела лицо шамана без листьев, земли, тины, веток и другого «камуфляжа», что был смыт водой. Череп мужчины напоминал голову птицы. Морщины испещрили все его лицо, их не было только в уголках тонких губ. Первое, что приходило в голову: он ни разу в жизни не улыбался. В запавших, как у покойника, глазах не было видно ничего, кроме гуляющей там тьмы, но Саша знала, что эти глаза видят лучше, чем любые оптические приборы, ведь они могли заглядывать прямо в душу.
Остальные защитники тоже начали выходить из воды, и лес снова наполнился звуками. Черные ручьи уносили с собой под воду маски, что скрывали лица и тела этих обреченных на вечную службу своему богу людей. Но вода не смогла скрыть отросшие рога, огромные когти и другие штрихи беспощадной лесной эволюции.
Защитники окружили Сердце Леса. На его уродливых, исхудавших ветках еще подергивались ночной прохладой остатки листьев.
– Соединим же снова наши сердца с самым главным сердцем этого мира! Спасем лес от уничтожения! Защитим наш дом и наши души! – нараспев затянул шаман и когтем распустил кожу на своей ладони. Черная, густая, как горячая смола, кровь закапала на землю. Шаман прислонил руку к дереву, и все остальные повторили за ним.
Саша тоже решила не стоять в стороне. Она не могла поранить себя, но все равно попробовала распороть кожу на ладони о чей-то рог. Крови не было, но она приложила руку к дереву, как все остальные, пройдя сквозь тела. Глаза ее тут же запеленала тьма, Саша зажмурилась изо всей силы, а когда снова открыла веки, то обнаружила, что стоит на острове совсем одна, а вместо холодной темной ночи на улице сияет солнечный летний день. Саша отпустила руку. На дереве остался кровавый отпечаток. Девочка взглянула на свою ладонь. Порез был там, где она попыталась оставить его несколько мгновений назад.
Друзья
– Чего так долго?! – Марк встретил ребят возле дверей больницы.
Он ходил по крыльцу взад-вперед, то и дело поглядывая на экран смартфона. По внешнему виду Марка складывалось впечатление, что он сам только что сбежал из палаты: сальную челку парень то и дело зачесывал за ухо, сухие губы шевелились в беззвучном монологе, а блестящие легкой безуминкой и никотиновым опьянением глаза почти не моргали. От парня за километр несло нервозностью.
– Филу надо было зайти домой переодеться.
– Я почему-то не удивлен. На его месте я бы таскал с собой в портфеле десяток трусов, носков, футболок и три баллона дезодоранта.
– Заткнись, Марк! – крикнул Тошка, и Марк, потеряв дар речи, вытаращил глаза на друга. – Он из-за тебя переодевался! Хватит с нас твоего дерьма!
Грудь Тошки ходила ходуном. Он тоже выглядел усталым и взвинченным, и Марк не стал вступать в словесную перепалку, боясь снова оказаться на асфальте.
– Или ты ведешь себя нормально и не трогаешь Фила, или мы просто уйдем и будем искать Сашу по-своему! Так ты больше не сможешь обвинять меня в бездействии и говорить, какой я плохой друг!
Марк молчал, втянув голову в плечи. Он был поражен тем, что Тошка способен так с ним разговаривать. Что он вообще способен так разговаривать хоть с кем-то.
– Хорошо, прости, Фил, – промямлил Марк, проглотив все свое самолюбие, и сделал шаг в сторону входа. – Пойдемте, моя тетя ждет нас.
Кабинет Лиды был полной противоположностью ее квартиры. Здесь все звенело чистотой и порядком, как в армейской казарме. Каждая бумажка – в файлике, каждая шариковая ручка закрыта колпачком. Все пронумеровано, подшито, разложено по полочкам. Рабочий стол – идеально белый, как дрейфующая в океане льдина, и абсолютно пустой, если не считать стационарного телефона, ежедневника и ноутбука. На подоконнике – одинокий цветок, из неплотно прикрытого гардероба выглядывают рукава спортивной куртки и носы кроссовок, в которых Лида пришла на работу.
– Маркуша, ты чего такой зашуганный и бледный? Что-то случилось? – отвлеклась от ноутбука женщина, когда ребята вошли в ее залитый холодным белым светом кабинет.
– Нет, все нормально.
– Привет, Тошка! – радостно улыбнулась главврач, и Тошка, несмотря на свое паршивое настроение, не смог не ответить взаимностью
