– Однако! – проговорил Филиппыч. – Как припекло-то парня… Нечасто услышишь такое от белого такинэ.
– Все это правда? – осведомился Павел. – Так они захотят изменить нас?
Градобор вздохнул.
– К сожалению, чистая правда. Сила инков держится на использовании артефактов не то древней цивилизации, не то пришельцев, когда-то посетивших Землю. Они получили в свои руки слишком мощные орудия, прежде чем оказались морально готовы к такому могуществу. Отсюда жесточайший кастовый строй и комплекс «избранной расы» в мировом масштабе. Не могу сказать, что мы это одобряем, но внутренняя политика членов Ассамблеи… это только их внутренняя политика.
– Ладно, – проговорил Павел, потирая лоб. Мешок с сюрпризами у ассамблейщиков был неистощим. – Не о том говорим. Есть одна неувязочка насчет дочерей… Ведь сначала ящеры собирались спасти вторую Анну, пусть и моими руками, а потом сами же отдали ее жрецам.
– Сейчас это не так уж важно, Павел, – гиперборей поднялся, прошелся по комнате. – Одна из многих непонятных деталей… Предположим, что-то заставило ящеров на ходу изменить планы. Если отследить хронометраж событий, это, например, мог быть твой визит на фабрику. Смарры могли почувствовать изменение психопрофиля Акарханакана и отреагировать соответствующим образом.
– Отлично, – Павел усмехнулся. – А как это звучит на русском?
Гиперборей пожал плечами.
– Может быть, ты убедил посла? Заставил еще раз задуматься над причинами всех бед? И смаррам стало выгоднее убить вторую дочь, чем подарить ее жрецам в качестве новой наживки для посла.
– Как же у тебя все просто, – Павел вздохнул. – Ладно, допустим… Только зачем ящерам катаклизм? Совсем недавно они кричали о стабильности чуть ли не громче остальных.
– Мы не провидцы, – ответил Градобор, задумчиво разглядывая московские улицы с высоты десятого этажа. – На эту тему мироздание не оставило нам подсказок.
– Другими словами – черт его знает, – перевел Филиппыч без приглашения. – Но если их интрига удастся, плохо будет всем.
Павел промолчал.
Проклятый характер… Проклятые нелюди… Неужели снова нет выбора?!. Как не хочется открывать рот, когда есть только один вариант ответа!
– Какие у меня шансы? – выговорил он наконец.
Филиппыч удовлетворенно кивнул и пояснил для гиперборея:
– Все в порядке. Я говорил, что на него можно рассчитывать.
– Признаться, я в этом не сомневался, – они говорили так, будто Павла не было в комнате. Градобор достал сотовую трубку, одним касанием набрал заложенный в память номер.
– Какие у меня шансы?! – повторил Павел громче.
– Не беспокойся, шансы неплохие. Примерно тридцать-сорок из ста… Алло, господин посол? Да, это я. У меня хорошие новости для вас, мы задержали Головина, как и обещали… Да, операция совместная – Общины и Земного отдела. Мы будем рады, если нашу маленькую услугу не забудут в дальнейшем партнерстве… Да-да именно… Ждем интаев по адресу проживания землянина. Пятнадцать минут вполне устроит…
– Вот оно в чем дело, – выговорил Павел. – Как и было обещано, значит!..
Градобор сложил аппарат.
– Я действительно почти не сомневался, что ты согласишься добровольно. Но перестраховаться был просто обязан. А теперь, извини, – ты должен поступить к инкам в надлежащем виде.
Либо гиперборей говорил правду о том, что Павел на голову уступает рядовым воинам Общины, либо землянин просто не сумел задействовать все то, что в него вложили… Он всего лишь успел приподняться с кресла и увидеть размазанную, дрожащую, как марево над асфальтом, ладонь, направленную плашмя ему в лоб…
Да что ж это такое?! Совсем, как в прошлый раз!
И комната гостиницы исчезла…
7
– Я говорил тебе, что дождусь другого раза?
Этот голос пробился через тьму, окутавшую сознание, и Павел понял, что время покоя прошло.
– Говорил… И я дождался, – в голосе зазвучало плотоядное удовлетворение. – Жаль, что не я разобью твой череп, но огонь поработает за меня – ты не умрешь легко. Открывай глаза, белый!
Пощечины Павел не почувствовал, но тьма вдруг всколыхнулась и стала рассеиваться.
– Вставай и иди.
Единственное крохотное окно в каменном мешке заслонял силуэт поразительно знакомого инка. Лица, которые видишь, вися вверх ногами в трубе старой котельной, не забываются.
– Снова ты? – проговорил Павел. – Опять пользуешься тем, что у меня связаны руки?
Это было правдой – запястья сковывали широкие стальные браслеты, соединенные цепью, от которой такие же цепи тянулись к ногам. Кандалы в чистом виде, о чем и предупреждал Градобор.
– Такинэ не заслуживают иного, – процедил краснокожий. – Вставай и иди.
Поднимаясь с каменного пола, Павел окинул взглядом помещение. Стены, сложенные из грубых каменных блоков, окованная железом низкая дверь, пара пустых подставок под факелы… Антураж напоминал храм, устроенный инками на фабрике, с одной лишь разницей: там была искусная копия, здесь – оригинал. Значит, за время беспамятства Павла инки доставили его в свою ветвь.
– Куда идти? – Вопрос являлся риторическим, выход был только один.
Не тратя слов, инка грубо толкнул его стволом лучемета в сторону двери. Створка оказалась незапертой, а коридор за ней напоминал лабиринты египетских пирамид. Впрочем, освещен был вполне современно – электрическими плафонами.
Ритуальные стражи у развилок в накидках из меха ламы и булавами на поясе оставались недвижимы, но глаза их пожирали предназначенного в жертву землянина. Нечастым было здесь такое событие.
Когда Павел перестал уже считать повороты, коридор наконец уперся в длинную лестницу, верхние ступени которой заливал кровавый свет закатного солнца.
– Вверх! – приказал конвоир, как будто у Павла был выбор.
Землянин поставил ногу на высокую, грубо высеченную ступень и услышал глухой рокот ритуальных тамтамов. Этот звук вплелся в ритм сердца, и оно заколотилось быстрее. Кандалы не позволяли прыгать через две ступеньки, но почему-то захотелось бежать наверх. Вперед, к развязке, какой бы она ни была. Расшатанные за день нервы сдавали окончательно.
Спокойно, солдат! Это всего лишь барабаны, а на руках всего лишь цепи. Градобор говорил, что… Ведь не мог же он соврать в такой момент!
На середине лестницы сквозь бой барабанов послышались новые звуки – высокий, даже визгливый голос, протяжно выкрикивавший языческую молитву или заклинание. От этого голоса пробирала дрожь – будто железом по стеклу.
Спокойно, солдат, спокойно…
А когда нога его коснулась первых кровавых пятен золотого заката на ступенях, в уши ударил рев прибоя. Размеренный шум мощных волн, бивших в основание сооружения, в такт выкрикам жреца. Даже стихию завораживал этот гипнотический голос.
Еще несколько шагов, и Павел ступил на каменную площадку – вершину усеченной пирамиды. Все-таки пирамиды! Впереди, простирая руки к уходящему за горы светилу, голосил жрец. Чуть сзади и левее, в позе поклонения и почитания, склонил голову Акарханакан – третий человек в империи. Правее… неведомо как взгроможденные на тридцатиметровую высоту носилки, церемониальный караул с булавами и копьями и несколько настоящих телохранителей в национальной одежде, но с лучеметами. Должно быть, сам император, если только сапе инке пристало посещать эти варварские мероприятия. Было бы неплохо, если бы это действительно оказался он.
– …а-а-а-а-А-А-АХ-Х! – тянул жрец, и стихия вторила ему: «…а-а-а-а-А-А-АХ-Х!»…
Двое стражей подхватили Павла под руки, подтащили к краю площадки.
– …а-а-а-а-А-А-АХ-Х!..
Воины силой подняли его руки к небу, и снизу взревело: «А-А-А!!!»
Боже мой! Не море – люди! Толпа – десятки тысяч на огромной площади у подножия пирамиды. И в джунглях, за пределами площади. И на ветвях деревьев, откуда лучше видно вершину. И… Они были везде, охваченные религиозным фанатизмом, жаждущие священного огня.
Градобор хотел, чтобы Павел пробился через ЭТО? Тогда ему следовало подумать о роте гиперборейской пехоты, или как там она у них называется.
– …а-а-а-а-А-А-АХ-Х!..
Воины оттащили землянина назад, заставили опуститься на колени. Краем глаза он увидел движение у выхода на площадку и повернул голову.
Анна ступала по грубоотесанным камням босыми ногами. Ослепительно белая тога ее казалась алой там, где свет умирающего дня касался одежды. Индианка шла одна, без конвоя, хотя бы почетного.
Жрец кинул через плечо быстрый взгляд, и, потрясая золотым знаком Инти, трижды выкрикнул имя главной жертвы праздника. Павел заметил, что Акарханакан вздрогнул, но не посмел поднять головы.
Анна не смотрела на отца. Она подошла к краю и…
– О-О-О-о-о-о…
Людская стихия утихла. Павел больше не видел площади у пирамиды, но почти не сомневался, что толпа пала ниц пред священной жертвой. Анна обратила лик к солнцу и выкрикнула что-то ритуальное, от чего, казалось, притих даже легкий ветерок на вершине пирамиды.
