Воины оттащили землянина назад, заставили опуститься на колени. Краем глаза он увидел движение у выхода на площадку и повернул голову.
Анна ступала по грубоотесанным камням босыми ногами. Ослепительно белая тога ее казалась алой там, где свет умирающего дня касался одежды. Индианка шла одна, без конвоя, хотя бы почетного.
Жрец кинул через плечо быстрый взгляд, и, потрясая золотым знаком Инти, трижды выкрикнул имя главной жертвы праздника. Павел заметил, что Акарханакан вздрогнул, но не посмел поднять головы.
Анна не смотрела на отца. Она подошла к краю и…
– О-О-О-о-о-о…
Людская стихия утихла. Павел больше не видел площади у пирамиды, но почти не сомневался, что толпа пала ниц пред священной жертвой. Анна обратила лик к солнцу и выкрикнула что-то ритуальное, от чего, казалось, притих даже легкий ветерок на вершине пирамиды.
Что же это такое? Соплеменники могли силой усадить ее в автобус, перебросить в свою ветвь и даже отправить в огонь! Но нельзя же заставить Анну добровольно участвовать в шоу!.. Или можно?
Мгновения тишины миновали. Жрец затянул что-то протяжно и визгливо, и в тот же миг снова ударили тамтамы, а площадь зашумела в такт заданному ритму. Воины опять подхватили Павла и, торопливо подтащив его к краю площадки, поставили рядом с Анной. Она вздрогнула, ощутив чье-то присутствие, повернула голову.
– Ты!.. – по лицу индианки пробежала целая гамма чувств – от изумления до отчаяния. – О боги, зачем ты сдался?!
Проклятие, она что, испугалась за него? Неужели высокорожденная все-таки небезнадежна? Градобор не прав – какие бы интриги ни плели ящеры и жрецы – они не стоят жизни этой заносчивой девчонки.
Павел пожал плечами.
– Иначе до тебя было не добраться.
– Безумец, – прошептала она одними губами, и страх смешался в ее взгляде со вновь вспыхнувшей искоркой надежды. – Мы погибнем оба…
Остаток ее фразы заглушил визг жреца.
– А-А-АХ-Х!.. – отозвалась толпа внизу.
Павел посмотрел на солнце. Отливающий расплавленным золотом диск, разрезанный парой легких перистых облаков, дрожа в тропическом мареве, уже почти касался вершины поросшей лесом горы.
– Кажется, наше время кончается! – он изо всех сил напрягал связки, чтобы перекричать рев толпы и гул натянутых на деревянные ободья буйволовых шкур. – Что будет дальше?
Анна услышала его и поняла.
– Нас спустят по центральной лестнице и проведут к очагу на площади! Когда солнце скроется до половины, жрец включит газ и напутствует нас перед дорогой в царство Инти! А потом мы войдем в огонь!
– Что значит – войдем?
– Своими ногами! Я видела – жертвы всегда входят в очаг сами!
Жрец исполнял танец в опасной близости от лестницы, и людская масса вторила, все ускоряя темп:
– а-а-А-АХ! а-а-А-АХ!..
Даже ритуальные стражи у края площадки принялись приплясывать, отбивая такт древками копий. Или это тоже было частью ритуала?
– Ваше время пришло!
Анна и Павел обернулись одновременно.
Акарханакан в сопровождении пары жрецов рангом пониже стоял в двух шагах позади. Глаза его были пусты – посол давно пережег в себе все эмоции.
– Возрадуйтесь, перед тем как ступить на Путь Золотого бога, и идите за мной!
Павел порывисто шагнул навстречу ацтеку, но кандалы на ногах сделали этот шаг очень коротким. Оставалось только сжимать кулаки в стальных браслетах.
– Даже сейчас ты не в силах противиться им! Какой же ты отец?!
– Священное право и обязанность каждого ацтека проводить свое дитя в царство Инти! Я прощаю тебя, землянин, за твое невежество! А теперь повернись и ступай по чешуе огненного змея!
Десятка два воинов высыпали на площадку и встали полукругом у носилок вождя. Носильщики присели и впряглись в рукояти и плечевые ремни, готовые поднять экипаж.
– Идем, – проговорила Анна. – Нам не избежать этого.
Павел отчаянно огляделся. Где же твой прокол, Градобор? Проклятая гиперборейская пунктуальность! Ведь лучшего момента может не быть!
– Идем! – крикнула Анна. – Они все равно бросят тебя в огонь! Если уж пришел – сумей достойно принять смерть!
Даже если надежда и вспыхнула в ней на мгновение, теперь она снова угасла.
– Не торопись в огонь, девочка, – прошептал Павел. – Не торопись…
Она не слышала его за грохотом и воем. Шагнула на первую ступень вслед за величественно шествующим вниз жрецом, держащим над головой знак солнца.
Вдоль подножия пирамиды цепочкой пробежали воины, врезались в толпу, расчищая дорогу процессии. Ритуальным палицам тут же нашлось применение – но даже избиваемые по рукам и головам люди отступали неохотно.
Тридцать метров – высота панельной девятиэтажки. Всего-то сто двадцать пять ступеней вниз – как это мало, когда хочется, чтобы путь продолжался вечно… Сойдя на землю, Павел посмотрел назад и вдруг понял, что слова посла об огненном змее не были религиозной формулой. Калейдоскоп огненных пятен и теней, отбрасываемых на лестницу уступчатым ребром пирамиды, создавал колышущуюся световую дорожку, которая упиралась в каменное изваяние головы языческого дракона. Символика более чем откровенная – только по такой дороге пристало уходить в Золотой мир обреченным умереть на Земле. Шедевром неизвестного скульптора можно было бы восхититься, если бы он не служил кровавому ритуалу.
Толпа бесновалась. Воины не переставали работать палицами, но сдерживали людей с трудом. Впрочем, людей ли? Стаю гиен, которую остановили в двух шагах от свежей крови!
Они тянули руки, они кричали что-то нараспев…
– Прикосновение к священной жертве принесет счастье! – выкрикнула Анна, вытягивая руку навстречу толпе. – Подари им его, и они завещают своим детям молиться Инти за тебя…
– Пулю я бы подарил… – пробормотал Павел и споткнулся обо что-то мягкое. Посмотрел под ноги и брезгливо перешагнул тело белого раба с пробитым черепом и благостной улыбкой на устах. С особо настойчивыми охрана не церемонилась.
– Скольких давят в такой толпе?! – выкрикнул Павел.
– Человек сто или двести! Золотой бог рад каждому!
Кто-то из разгоряченных стражей впереди нанес новый смертельный удар. Немолодая женщина выпала на дорожку под ноги жрецу, а ее мертвые пальцы продолжали тянуться к Анне.
– Дикари… – выдавил Павел. – Это нас вы считаете низшей расой?!
Индианка, к его удивлению, промолчала. Может, мысли ее были заняты иным, а может, не расслышала упрека. Но Павлу захотелось надеяться, что ей просто нечего возразить.
Жрец вышел, наконец, к центру площади, вымощенному решетчатыми чугунными плитами. Остановился и развернулся к будущим жертвам. Его голос легко перекрыл шум толпы, а барабаны смолкли, как будто по команде. Уловить смысл речи нечего было и пытаться, но Павла не интересовало содержание напутствия в дорогу к богам – только продолжительность. Взгляд его шарил поверх толпы – обещанного Градобором прокола не было. Или гиперборей собирался выдержать момент с точностью до секунды, или что-то пошло не так.
– И-инти-и-и-и! – вскричал жрец.
– И-и-и-и!!! – завизжала толпа, и стражи пошатнулись под усилившимся напором.
И снова:
– И-инти-и-и!..
Язычник хорошо знал свое дело – третий вздох обезумевших поборников веры совпал с тем мгновением, когда золотой лик божества ушел за гору ровно наполовину. Тогда жрец поднял руку, и над площадью повисла тишина. После всего увиденного и услышанного здесь Павел не думал, что это возможно. Он осознал глубину паузы, только когда невесть откуда взявшийся комар прожужжал мимо уха и впился в щеку.
Жрец сделал два шага в сторону и снял деревянную крышку с оформленной под алтарь тумбы. Под крышкой был вентиль. Обычный запорный вентиль, каким место на нефтебазе, а не в священном жертвеннике. Три оборота с натугой, и где-то под землей прокатился глухой рев.
– Сейчас… – прошептала Анна. – Великий Инти, уже сейчас!.. Мне говорили, это почти не больно, надо только быстро бежать… – ее рука нащупала ладонь Павла и сжала крепко, изо всех силенок. – В центре пламя сильнее – почти не придется мучиться… Почему ты не выстрелил в меня тогда?!.
Бежать быстрее? Павел посмотрел на свои кандалы. Господи, о чем он думает? К черту гиперборея! Не будет прокола – он руками раскидает эту толпу и вытащит девчонку… Потом можно попробовать уйти в горы. Искать, конечно, будут, но если продержаться немного и суметь подать весточку на Землю…
Павел попробовал сосредоточиться. Что же заложили в него мастера Общины? И как этим пользоваться?
Мышцы вздулись от неимоверного усилия, цепи на руках натянулись, но обыкновенная плоть не в силах была справиться со сталью. Что-то надо было делать не так. Градобор, сволочь, не мог проинструктировать!..
Подземный гул усилился – не более чем театральный эффект, конечно, но в дуновение ветерка уже вплелись первые струи ацетиленового аромата. Жрец поспешно сошел с решетки, в его руках появился прозрачный флакон с темной жидкостью. В ответ на длинную заковыристую фразу Анна склонила голову. Язычник открыл свой пузырек, и она послушно вдохнула полной грудью. Во взгляде, который девушка обратила на Павла, уже не было страха и отчаяния. Индианка улыбалась почти весело.
