этот поганец бесплотный шастал свободно по всей территории.
– Слушай, но тогда как же мы сможем ее найти и собрать?
– Никак. Это нереально.
– В смысле? – опешила я. – Мы же не…
– Успокойся, не бросим мы все как есть, Люська. – Ведьмак дотопал как раз уже до нашего вагончика и развернулся, предлагая мне высадиться на верхнюю ступеньку. – Сейчас поваляемся, дожидаясь, пока Лена эта освободится, а потом провернем один фокус, возьмем ее и поедем наносить внезапный визит бывшей ее родне и причинять справедливость.
– Ты собираешься как-то заставить эту подлую тетку собрать все, что она подкинула? – спросила, распахнула дверь и охнула. – Ой, мамочки!
Внутри вагончика царил полный разгром. Оба стула и откидной столик превратились в обломки, постельное и матрас с моей кровати в лохмотья, сам металлический каркас кровати причудливо перекручен, и все это хаотично раскидано по площади вагончика. Исключение составляло только спальное место Лукина и зона вокруг него, которую он окружил еще ночью защитой. И какое же счастье, что все наши сумки с вещами он тоже перетащил туда предусмотрительно.
– Чего там? А, ну ожидаемо. – Не впечатлился бардаком Данила и пошел внутрь, отпинывая со своего пути обломки и тряпье.
Он скинул куртку и ботинки и, как и собирался, завалился на койку и уткнулся в телефон. Я же оказалась в дурацком положении. Даже присесть тут стало негде, только к нему на кровать, а учитывая устроенный им только что сеанс разъяснения положения дел между нами, навязываться было стремновато.
– Василек, топтаться долго будешь? Учти, что эти все формальности полицейские дело не быстрое. Часа два точно нам ждать. – Он с откровенной насмешкой прищурился на меня. – Падай рядом, не дрейфь, поделюсь местечком безвозмездно. В духе нашей общей временной силы все.
У-у-у, язва такая.
– Что бы ты там себе не думал, я не собиралась тобой никак манипулировать, и то, что между нами было… – Я села на край его кровати. – Ну …это просто случилось… без всякого там дальнего прицела воздействовать… и вообще, ты сам это начал.
– Ага, так и есть, – согласился ведьмак и обхватил меня за шею, бесцеремонно заваливая на свое плечо. – Начал.
Я сначала напряглась, но потом забила и поерзала, устраиваясь поудобнее. Данила же поднял свой телефон так, чтобы экран было видно нам обоим, и, к моему немалому удивлению, стал просматривать всякие ролики с забавными животными, в основном котами.
– А что касается Лены, – пробормотала я, невольно начиная улыбаться от наблюдения за очередной умильной выходкой маленького пушистого демоненка, – ну вот как тут не помочь? Нельзя ведь по-другому.
– Цыц, василек! – шикнул на меня Лукин. – Не ломай мне процесс успокоения.
Я и притихла, тоже сосредоточившись на просмотре. Ведьмак сначала хмыкал изредка, потом стал широко улыбаться, заражая этим и меня, а потом уже местами откровенно ржал. А я… я скрытно им любовалась. И еще наслаждалась моментом поразительной уютности, которую дарило тепло его большого тела, надежность мощного плеча под моей головой, густой звук его смеха, запах, возвращающий в момент нашей потрясающей недавней физической близости.
И снова как-то совершенно естественно оказалось чуть повернуть голову и быть встреченной на полпути в этом движении. Губы к губам без раздумий и мгновения колебания, просто мягкое слияние, втекание друг в друга, в неспешный поцелуй. Так, словно это было чем-то обычным и обыденным между нами, случалось уже в миллионный раз, как если бы мы могли читать взаимно желания по сотням микро сигналов. Предугадывать. Как если бы между нами была настоящая нежность, которая рождается только из настоящей же близости.
– Василек же! – с досадой пробормотал Данила, оборвав этот внезапно-неизбежный контакт, и скатился с меня, хотя и заметить не успела, как оказалась под ним, полностью принявшая его вес, с широко распахнутыми бедрами. И только тогда я услышала, что в дверь стучат.
– Это не я, – зачем-то ляпнула, стараясь отдышаться.
– Да это с самого начала все время ты! – обличительно ткнул в меня указующим перстом ведьмак и вскочил на ноги. – Вставай, мелочь без стыда и совести, пойдем твои бабки бешеные отрабатывать.
Поправил себя в районе ширинки и пошел к двери.
Как только мы вернулись в помещение кафе в сопровождении Лены, ведьмак, не церемонясь, проколол ей серебряной иглой подушечки всех пальцев под ее испуганное ойканье и велел замесить крутое тесто только из муки и воды. Разложил на столе одно из кухонных полотенец и, погремев посудой, принес две шумовки. Мне же он приказал взять еще одну большую посудину и всыпать туда пару кэгэ соли, налить воды и мешать. Сам он сел прямо на пол в углу и, наклонившись, принялся бормотать.
– Хозяин местный, труженик заботливый, не серчай, что к тебе в час неурочный, Луной не осененный, за подмогой обращаюсь. Надобно нам с тобой вместе шкоду, чужой рукой злонамеренной принесенную, из твоих владений извести. Подсоби уж покой и себе, и домочадцам своим вернуть, да порядок прежний установить.
– Ох, божечки, как же все это чудно и страшно, – прошептала Лена, с усилием вымешивая тугое розоватое тесто.
– Молчим все! – строго прикрикнул на нас Лукин и, поднявшись, глянул на результаты наших усилий. – Лена, лепить умеете? Давайте лепите младенчика.
– Что? – опешила женщина, но ведьмак глянул грозно.
– В пупсов играли в детстве? Ну вот, вперед, лепите нечто похожее.
И он встал у Лены за плечом, внимательно следя за процессом создания куколки из теста, забормотал снова, теперь скороговоркой.
– Игошка-игошка, не хочешь ли тела-плоти себе немножко? Малого, да крепкого, кровью доброй матери умащенного. Игошка-игошка, приди-погляди, дадим тебе ножки, побегать немножко. – Вокруг загрюкало-зазвякало, послышались звуки возни, точно как ночью, когда первое чудо-юдо с ногами как у кузнечика утаскивало второе, бесформенное, но Данила зыркнул на нас с “всем молчать и продолжать” видом и бурчал монотонно дальше. – Игошка-игошка, нырни-загляни, дадим тебе ручки, потрогать все всласть. Игошка-игошка, спеши-торопись, дадим тебе ротик, матушку родную испросить-позвать, молока да сахару испробовать. Игошка-игошка, поторопись немножко, дадим тебе глазки, мир посмотреть и увидеть к родной крови путь-дорожку.
Шум стал ближе и сильнее, разбилось несколько чашек, упали держатели для приборов, рассыпая ложки-вилки, загрохотали кастрюли, но вот возня борьбы прекратилась. И вдруг все
