словом, мы смотрели, как умирает солор, как его рывки становятся всё слабее и слабее, в итоге превращаясь в лёгкие подёргивания. Как напоследок тварь выгнулась так сильно, что вновь затрещали стягивающие лапы ремни, чтобы в последний раз дёрнуться и затихнуть.
Мне до сих пор не верилось, что я победил. Нет, что мы все втроём — с моей верной валькирией и боевым скакуном — победили монстра, силой и свирепостью похлеще сказочного дракона.
Я понял, что если сейчас не встану, то останусь лежать до темноты, поэтому нечеловеческим усилием воли поднял себя на ноги.
— Я знаю, что это тебе не нужно, — прокаркал я срывающимся голосом, — но сие деяние я посвящаю тебе, о Ирулин, моя прекрасная богиня, владычица моей души. Спасибо тебе за помощь и предупреждение!
Я проковылял к Рахару, достал из седельных сумок нож, а затем направился к мёртвой твари. Острое лезвие без труда срезало клок лишённой магии шерсти. Я внимательно на него посмотрел, улыбнулся и сунул в карман.
— Кенира, нужно выпить или вылить всю воду. Мне понадобится фляга!
— Для чего? — удивилась она.
— Для крови, — чуть истерично расхохотался я. — Хочешь увидеть немного магии?
Кенира вскочила на ноги, подбежала к Рахару, схватила флягу, открыла крышку и начала жадно пить. Затем подошла и протянула её мне, сунув прямо в лицо.
— Ты лучше тоже попей, — сказала она.
Я кивнул. Никогда в жизни обычная тепловатая вода не казалась мне настолько вкусной.
–––––
● «Кенира так забавно растягивала «ю» в недавно выученном слове «лунатик» — разумеется, Ульрих научил её слову на немецком. Der Mondsüchtige — буквально «одержимый Луной» или даже «лунный наркоман».
Глава 10. Прикладная магия
Несмотря на эйфорию от победы в этом скоротечном, но сложном и опасном бою, почивать на лаврах мы не имели права. Погоне было плевать, сражаемся ли мы, отдыхаем или драпаем со всех ног — скидок нам делать не собирались ни при каких обстоятельствах. Требовалось уносить ноги, причём, как можно быстрее. Но при этом не забыть собрать, насколько возможно, все трофеи.
Дело осложнялось моим плохим самочувствием. После почти минуты форсированной работы мозга кружилась голова, долго не унималось кровотечение из носу, а также болели глаза и уши, а мускулы тела, совершавшего кратковременные сверхнагрузки, казалось, вот-вот лопнут. Мне пришлось просить помощи у Кениры, а также включать «автопилот» — ведь самому мне хотелось лечь на землю и не вставать в ближайшие пару месяцев, а лучше вообще никогда. Но, приложив немало усилий, мы справились.
Потрошить солора на месте и пытаться снять шкуру, в ценности которой не сомневался, я не стал. Используя оставшиеся целые жерди, наскоро соорудил треногу, на которую, надрываясь и вознося молитвы Ирулин и святому Архимеду, подвесил с помощью Кениры тяжёлую тушу. Я не был охотником, но знал, что убитому животному спускают кровь, перерезая горло. Именно кровь мне и была нужна. Вот только горло перерезать не пришлось, оказалось, достаточно вытянуть обломки перекушенной и сломанной конвульсиями жерди, как кровь хлынула сама — пусть не обильным потоком, но в количестве, для моих целей даже избыточном. Как только фляга наполнилась до краёв, мы с Кенирой спустили тварь на землю и принялись размышлять, что делать.
С открытого места требовалось убираться. Но при этом бросать тушу не стоило — не только чтобы не оставлять следов, но из каких-то первобытных соображений. Мы убили эту тварь, рискуя своими жизнями, отчего бы не забрать себе трофей, нужен он нам или нет? Идеальным выходом было бы забрать его с собой, чтобы разделать попозже. Но повезёт ли Рахар того, кого так сильно боялся?
Опасения оказались напрасными. Если какой страх Рахар и испытывал, то теперь его полностью растерял — он не только не стал отказываться вести тушу, но и сделал несколько попыток её сожрать. Вновь используя ремни, жерди и закон рычага, мы с Кенирой водрузили тушу на круп и, клянусь мягкостью крыльев моей богини, Рахар после этого преобразился. В его рычании появились гордость и самодовольство, аллюр, раньше напоминающий плавные и стремительные передвижения ящерицы, с поправкой на вес и инерцию, стал более бодрым и подпрыгивающим.
— Мне кажется, он очень доволен! — подтвердила мои наблюдения Кенира.
— Гордится собой! — кивнул я.
— Есть чем гордиться! Рахар! Ты очень хороший мальчик! Настоящий охотник! — похвалила его девушка.
Рахар довольно рыкнул. Это переставало быть совпадением. Пусть и лупил я его по башке незадолго перед нападением, но теперь он ничуть не напоминал свою обычную оглушённую ипостась. При этом снова тем исчадием, доводившим меня до бешенства, а Кениру — до нервного срыва, Рахар так и не стал. Возможно, смертельная опасность пробудила какие-то глубинные инстинкты, мобилизовала скрытые силы организма. Возможно, участие в охоте не со стороны добычи, а со стороны победителя, вбило понятие об иерархии в его тупую лобастую башку. Ну а может, мы с Кенирой стали принимать желаемое за действительное.
— Предлагаю его больше не лупить, — сказала Кенира. — Рахар теперь хороший и будет слушаться. Правда будешь, мальчик?
Рахар вновь коротко рыкнул.
— Эй, раньше времени не радуйся! — сказал ему я. — Я за тобой слежу, и дубинка у меня наготове!
К счастью, оставшийся путь прошёл без происшествий и приключений. Мы опять преодолели несколько речек, на берегу одной из которых, больше напоминавшей большой ручей, я обновил свой арсенал снарядов для пращи, отложив отдельно старые и тщательно отбирая новые. Теперь
