ответу за то, что сначала они признали самозванца истинным царевичем и убедили в этом всю страну, а потом втихаря его убили, опять же без совета «со всей землей».
К этому сборищу князь Василий приготовился заранее. Его ближайшие сторонники убедили многих представителей посада, что только самый знатный Рюрикович достоин престола. Поэтому, когда бояре спросили собравшихся, кто достоин царской короны, то тут же раздались выкрики: «Князь Василий Шуйский! Только он может защитить православие от еретиков и страну от вероломных соседей». С этим выбором все единодушно согласились, поскольку с Шуйским уже были заранее обговорены условия его воцарения: духовенству гарантировались неприкосновенность имущества и земельных пожалований, дворянству и боярству — прежние чины и имения. Кроме того, Василий добровольно подписал Ограничительную запись, урезающую его права как самодержца. Без согласия Боярской думы он не имел права никого наказывать и казнить. После этого воодушевленные москвичи с радостными криками подхватили невысокого князя на руки и внесли в царские покои. Тот не стал ждать других доказательств своей законноизбранности и, надев корону, сел на царский престол. Затем по его приказу в города поскакали гонцы с грамотами от бояр, Марфы Нагой и его собственными, в которых рассказывалось о московских событиях. Они должны были убедить население в том, что свергнутый и убитый «царь Дмитрий» был авантюристом и еретиком, планировавшим погубить Русское государство и всех православных людей. Спасителем страны был назван князь Василий Шуйский, происходивший из древнего царского рода, отважный борец с проклятым самозванцем. За это он и был единодушно избран новым государем.
В первой царской грамоте от 19 мая Василий подробно расписал свое происхождение от римского кесаря Августа и пообещал быть милостивым и справедливым правителем: «И ныне мы, великий государь, будучи на престоле Российского царства, хотим того, чтобы православное христианство было нашим доброопасным правительством в тишине, и в покое, и в благоденстве, и поволил я, царь и великий князь всея Руси, целовать крест на том, что мне, великому государю, всякого человека, не осудя истинным судом с боярами своими, смерти не предать, вотчин, дворов и животов у братии его, у жен и детей не отнимать, если они с ним в мысли не были. Также у гостей и торговых людей, хотя который по суду и по сыску дойдет и до смертной вины, после него у жен и детей дворов и животов не отнимать, если они в его вине невинны. Да и доводов ложных мне, великому государю, не слушать, а сыскивать всякими сысками накрепко и ставить с очей на очи, чтобы православное христианство невинно не гибло. А если кто на кого солжет, то, сыскав, казнить за напраслину. На том на всем, что в сей записи писано, я, царь и великий князь Василий Иванович всея Руси, целую крест всем православным христианам, что мне, их жалуя, судить истинным праведным судом, и без вины ни на кого опалы не класть, и недругам никого по ложному доносу не отдавать, и от всякого насильства оберегать».
Эта грамота свидетельствует о том, что Василий искренне желал быть справедливым судьей для своих подданных. Он, конечно, видел, что внедренная Борисом Годуновым система доносов крайне порочна, несправедливым было и наказание всех родственников преступника, как это было в деле Романовых. Хорошо изучив систему правосудия, новый царь решил внести в нее существенные изменения, позволяющие невинным людям избегать напрасных наказаний. Но жители других городов, получив эти грамоты, вряд ли заметили благие намерения нового монарха. Они были слишком удивлены и шокированы быстрыми переменами на троне, которые были совершены без их воли и участия.
В боярских грамотах оправдывалась смерть «царя Дмитрия»: «Мы узнали про то подлинно, что он прямой вор Гришка Отрепьев, да и мать царевича Дмитрия, царица инокиня Марфа, и брат ее Михаила Нагой с братиею всем людям Московского государства подлинно сказывали, что сын ее, царевич Дмитрий, умер подлинно и погребен в Угличе, а тот вор называется царевичем Дмитрием ложно. А как его поймали, то он и сам сказал, что он Гришка Отрепьев, и на государстве учинился бесовскою помощию, и людей всех прельстил чернокнижеством. И тот Гришка за свое злодейство принял от Бога возмездие — скончал свой живот злою смертию». После чтения такой грамоты у простого человека возникал вопрос: почему же царица Марфа и ее братья почти год молчали о том, что именем Дмитрия называется беглый монах Гришка Отрепьев? Ведь у бывшей царицы была прекрасная возможность разоблачить самозванцев во время публичной встречи в Тайнинском. Все это говорило о том, что московские бояре лукавили и поступали только исходя из своих интересов, не заботясь об истине.
В грамоте бояре подробно описали, как произошло избрание Василия Шуйского царем: «Прося у Бога милости, митрополиты, архиепископы, епископы и весь Освященный собор, также и мы, бояре, окольничие, дворяне, дети боярские и всякие люди Московского государства, избрали всем Московским государством, кому Бог изволит быть на Московском государстве государем. И всесильный, в Троице славимый Бог наш на нас и на вас милость свою показал, объявил государя на Московское государство, великого государя царя и великого князя Василия Ивановича всея Руси самодержца, государя благочестивого, по Божьей церкви и по православной христианской вере поборателя, от корени великих государей российских, от великого государя князя Александра Ярославича Невского. Многое смертное изгнание за православную веру с братиею своею во многие лета он претерпел и больше всех от того вора, богоотступника и еретика смертию пострадал». Для жителей других городов это описание опять же выглядело не слишком достоверным: когда могли собраться в Москву избиратели нового государя и кто представлял все Московское государстао? Ведь сами они обо всем узнали из грамот. Поэтому Василий тут же получил прозвище «боярский царь». Многих возмутило и то, что новый царь добровольно ограничил свою власть в пользу Боярской думы. До этого ни один государь так не поступал.
Три дня обнаженный труп Лжедмитрия лежал для всеобщего обозрения на Красной площади. Некоторые горожане приходили с плетками и отводили душу, избивая его. Наконец было решено бросить его в яму за городом. Однако после этого в городе стали происходить странные явления. Ночью ударил мороз, опалив словно огнем все растения. Потом около ямы начали появляться какие-то огоньки. Жители решили, что Гришка был чародеем и чернокнижником и способен вновь ожить. Тогда по приказу царя тело вновь выкопали и сожгли в потешной крепостице на р. Котел. После этого пепел зарядили в пушку и выстрелили в сторону Польши.
Все эти
