Завтрак уже остыл, Мира скрывалась за своей занавеской. Это было к лучшему: Чтец не желал её видеть. Он боялся того, что может сделать, увидев её. Глаза застилали языки пламени, сон свинцовым пластом давил на голову, и Максу снова казалось, будто ночью он вовсе не спал. Днём, когда Мира спустилась, чтобы приготовить обед, Чтец вновь покинул автодом. Он избегал её весь день, но к ночи тяжесть не покинула его голову, наполнив её роем гудящих мыслей. Макс думал о Кровавой Короне и поселении мирных вампиров, о Раде, о Близнецах и Бессмертном, которого часто называли их преемником, о своём дяде, сгинувшем за Разломом, о том, что за похрапыванием Миши дыхания Миры совсем не слышно, как будто она в самом деле уже не дышит.
Казалось, что спрятанный в придорожной роще автодом наполнен звуками даже больше, чем в свете дня. Постанывал разыгравшийся снаружи ветер, где-то наверху скрипела растревоженная им ветка дерева. Вдали пронзительно закричала ночная птица, ветер взвыл сильнее, шуршанием промчавшись по траве, листве кустарников и деревьев. Мир кипел тысячью звуков, но среди них не было одного: Мира не дышала.
Зелёная занавеска была неподвижна, и в этом Максу почудился зловещий знак. Он сел, опустив ноги на пол, и уставился на зелёную ткань, не в силах избавиться от чувства, что с той стороны на него смотрят тоже. Смотрит кто-то, кому уже давно не нужно дышать. Ощущение было настолько ясным, что Чтец вдруг понял, что не может шевельнуться. Липкие щупальца страха сдавили его горло, а с той стороны занавески его сверлил полный ненависти взгляд.
Резкий крик ночной птицы снял оцепенение. Макс вскочил на ноги и, рванув занавеску в сторону, увидел её. Скрючившись в неестественной позе, Мира сидела на краю кровати и, не моргая, смотрела прямо на него. Беспросветно-чёрные зрачки, не отражающие света в темноте ночи, заполнили её глаза целиком, не оставив места белкам. Она склонила голову на бок и медленно подняла вверх руку с крючковатыми пальцами. Мерзко захрустели суставы. Охваченный ужасом, Макс царапнул себя по груди, нащупывая на шее нужную пластинку металла. Вспыхнуло пламя. Огонь охватил тварь, но та не остановилась. Она тянула к нему руки, а он, вдруг обнаружив у себя в руках топор на длинной ручке, принялся наносить удар за ударом, пока не проснулся, охваченный болью сковавшей его тело судороги.
Стремясь растянуть сопротивляющиеся мышцы, Чтец вскочил на ноги. За окном занимался рассвет. Ветер стих, Миша спал, Мира, склонившись, стояла у стола, нарезая сыр. Макс видел её спину, и образ, явившийся ему в кошмаре, с вспыхнул в его голове огненными красками. Он медленно пошёл в её сторону, нащупывая на шее огненную печать. Она поджигает лишь мёртвую плоть. Если Мира жива, с ней ничего не случится.
Она обернулась раньше, чем Макс успел активировать печать. Глаза Миры были обыкновенными, светлыми и тусклыми. Не обращая внимания на нож в её правой руке, Макс схватил запястье левой и сжал, отчаянно выискивая пульс. Мира испуганно отшатнулась.
— Что?..
Сердце девушки билось часто, так, как бьётся сердце любого живого испуганного человека.
— Ничего.
Макс отпустил её и вышел наружу. Ему было плохо. Голова раскалывалась, в ушах гудело, глаза слипались, но мысли о сне вызывали отторжение. Чтец не понимал природу своих кошмаров, не знал, как с ними бороться.
Следующей ночью кошмар повторился, следующей — тоже. Днём, не сдержавшись, он замахнулся на Миру, когда та, возвращаясь из ванной, случайно преградила ему путь. Миша поймал руку школьного друга раньше, чем он успел нанести удар.
— Что с тобой не так? — хмуро спросил он, но Чтец промолчал, не пожелав объяснять.
В ту ночь он решил не спать совсем. Вооружившись фонариком, он продолжил изучение скрывающихся в узорах на стенах печатей. В этот раз ему попалась особенно интересная: он видел такие всего пару раз. Не многие мастера умели заключать собственные воспоминания в колдовские символы. Прочесть содержимое воспоминания по акриловым линиям не представлялось возможным, и Макс, несколько мгновений послушав раскатистых храп Миши, опустил руку и осторожно активировал печать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И увидел море. Уходящие за горизонт море, отражающее в себе черноту ночного неба. Лунная дорожка, подрагивая и блестя на волнах, тянулась к самому берегу, тёплые волны лизали ноги, нежный пахнущий солью ночной ветерок шевелил волосы, мягко касался щёк. Макс смотрел вперёд и чувствовал невероятную лёгкость. Ему казалось, что он готов, подхваченный дуновением ветра, шагнуть на воду и по лунной дорожке побежать вперёд, к линии, где тёмная вода касается украшенного звёздами неба, пересечённого сверкающей рекой млечного пути.
Когда видение оборвалось, Макс оторопело прикрыл глаза ладонью. Ему казалось, что он всё ещё чувствует запах моря и ветер на своём лице. Огонь погас, смытый солёной водой. Теперь, закрывая глаза, Макс видел волны, и ему становилось спокойней.
Ближе к утру снаружи зарядил ливень, напоминая о неотвратимости осенних холодов. Слушая, как стучат по крыше тяжёлые капли, Чтец почти задремал, когда до его слуха вдруг донёсся всхлип.
Всхлип повторился ещё несколько раз, прежде чем Макс понял, что он доносится из-за зелёной занавески. Звук резал его по ушам, но Чтец не шевельнулся, испугавшись, что всё же уснул и в очередной раз видит сон, который закончится убийством.
Но это был не сон. Всхлипы стихли, а некоторое время спустя Мира выскользнула из-за занавески и направилась готовить завтрак. Она не посмотрела на Макса, а он не посмотрел на неё, но следующей ночью Чтец спал без сновидений.
Поселения-автомастерской в они достигли к концу нового дня. Бессмертного — то есть, конечно же, Егора — тут знали и встретили охотно. Сквозь полумрак сумерек Чтец недовольно вглядывался в серые асфальтно-бетонные цвета человеческого оплота, раскинувшегося в руинах небольшого подмосковного городка.
Максу не нравилось здесь, но Миша заверил, что завтра утром им выдадут легковушку, и завалился спать, не дожидаясь ужина. Ужин задерживался: в тот день Мира выходила даже меньше обычного. Мысленно махнув рукой на полоумную, Макс наскоро перекусил бутербродом и уже отправился спать, когда вдруг почувствовал страх.
Холодной струйкой пота страх сполз вниз по его спине и затерялся в складках простыни. Макс медленно сел в постели, понимая, что боится уснуть. Боится, потому что знает: во сне ему приснится Мира, не приготовившая сегодня ужин, не сделавшая то единственное, что оправдывало её пребывание в автодоме. В этом сне он снова её убьёт, и, кто знает, не воплотится ли кошмар в явь на этот раз.
Чтец покачал головой. Всё это было лишь бредом, кошмарами, следствием стресса, перенесённого им в недавнем бою. Нужно было выспаться перед завтрашней дорогой в Москву, но, стоило ему закрыть глаза, страх возвращался.
Осторожно поднявшись на ноги, Макс добрался до хранившей в себе море печати. Вновь стало легче, а, возвращаясь на своё место, Чтец наткнулся на пристальный взгляд зелёных глаз домовой.
— Чего тебе? — спросил её Чтец, смущённый воспоминанием о своём первом кошмаре.
Вместо ответа Ночка аккуратно запрыгнула на край его кровати. Широко распахнутые глаза сверкали в темноте, как будто отражая несуществующий в погрузившимся в сон автодоме источник света. Глядя в них, Макс медленно сел обратно.
— Чего ты хочешь? — спросил он снова.
Ночка не пыталась ответить: знала, что не будет понята. Устроившись на краю кровати, она устремила взгляд больших не моргающих глаз куда-то во тьму, более не обращая на Макса внимания. «Охраняет меня, что ли?» — с удивлением подумал Чтец, в очередной раз ложась в постель.
Он уснул быстро, но сон его был тревожным. Несколько раз Макс просыпался, уверенный, что слышал стон или всхлип, но в автодоме было тихо, а Ночка неподвижно несла свой пост на краю его кровати. И всё же на рассвете он не выдержал.
— Спасибо тебе, но с меня довольно, — сказал он домовой и, одевшись, покинул автодом.
