Я вспоминаю, что на моем телефоне есть запись – мы делали специальный видеоблог о конюшне, и кадры с моими ахалтекинцами прислали мне отдельно.
Нахожу, передаю дочке телефон. Предварительно посмотрев на Зою – можно ли? Она кивает.
Зоя о чем-то разговаривает с мамой. А мы беседуем с малышкой. Она рассказывает, что любит рисовать. Раньше еще и танцевать любила. Все как мама. И еще у нее есть маленький братик. Коста. Он хорошенький. Только играть с ним пока нельзя.
- Он еще малыш. Но я жду, когда он вырастет, мы будем играть. А у тебя есть какой-нибудь малыш?
Она удивительно здорово болтает. Я вспоминаю неразговорчивого Сандро и опять колет сердце. Может, я виноват в том, что парнишка такой? Надо уделять ему больше времени.
- Тамерлан, мама уходит. Попрощаешься? Я ее провожу.
- Да, конечно. До свидания Светлана. Спасибо.
Мама Зои смотрит на меня, изучающе, внимательно. Потом неожиданно обнимает.
- Возмужал, повзрослел…
- Постарел… - усмехаюсь я.
- Нет, ни капли. Настоящий мужчина. Ну, еще увидимся. Спасибо тебе!
Отпускает меня, подходит к внучке.
Я ловлю на себе изучающий взгляд Зои. Почему она так смотрит?
Волна горячей лавы вместо крови проходит по телу. Мне очень нравится, что она смотрит на меня. Просто смотрит.
Мне не нужно большее. Наверное. Пока.
Я просто рад, что она рядом. И позволяет мне быть рядом. Позволяет помочь.
Когда я разговаривал с доктором, выяснил, что лечение для Светлячка бесплатно, так как у нее Российское гражданство, но все равно, конечно, что-то приходится покупать. А еще… Еще Зоя и ее семья помогают оплачивать лечение двум маленьким пациентам без гражданства. Я тоже предложил помощь.
- Тамерлан Александрович, мы, конечно, не откажемся. Я подготовлю для вас материалы – что нужно, сколько это стоит. Если у вашей фирмы есть благотворительный фонд…
- Есть, да. Просто раньше я помогал животным. У меня конюшни.
- Кстати, а вы слышали об иппотерапии? У вас есть такие специалисты? Нашим пациентам, конечно, такая терапия не всегда подходит. Их главный враг даже не рак, зачастую, а банальная инфекция… Но, если подумать, можем и ваших лошадок использовать, если вы не против.
- Я не против. А… дочку мою можно будет отпустить на конюшни?
- Думаю, можно. Мы сейчас проводим поддерживающую терапию. Она стабильна. Улучшений нет, но и хуже не становится. Пока ждем доноров.
Я думал, как мне хотелось бы показать малышке Альхайят и жеребенка!
А зашел в палату, увидел ее рисунок и…
Неужели это такие вот знаки судьбы?
Я пробыл у моей крохи еще час. Потом Зоя сказала, что мне нужно собираться.
Я попрощался с малышкой, и мы вышли в коридор. Зоя прихрамывает, морщится. А я боюсь лишний раз прикоснуться к ней, поддержать, помочь.
- Ты сейчас куда? – задаю вопрос, чтобы понять, нужно ли ее проводить.
- Я сейчас быстро в гостиницу и вернусь. Вообще я почти все время с ней. Иногда только мама подменяет.
- Тяжело?
- Тяжело, когда ее нет рядом.
- А как же твой сын? – я помню, что у нее есть еще маленький ребенок.
- Он пока у бабушки, у мамы Петроса. Когда Петрос… - она осекается, поняв, что чуть не выдала себя. А я…
Я мгновенно принимаю решение.
- Зоя, я знаю, что Петрос умер.
Понимаю, что должен был сказать. Не хотелось, чтобы она врала, изворачивалась. Пусть знает, что я знаю. Так нам будет проще. Наверное.
Зоя опускает голову. Закрывает лицо руками.
Чёрт, я не могу сдержаться!
Обнимаю ее, привлекаю к себе. Прижимаю. Это всего лишь объятия поддержки! Дружеские объятия! Ничего больше! Но…
Но тело… тело помнит каждый изгиб. Каждую точку на ее теле… каждую родинку.
Прекрати, Там, перестань! – сам себе ставлю блок на эмоции. Нельзя.
Просто нельзя сейчас… И вообще… никогда не будет «можно». Заруби себе на носу ты эту женщину потерял. Хуже. Ты ее почти уничтожил когда-то! Она говорила тебе – я умерла Тамерлан. И… она была права тогда. Ты убил ее чувства. Так что…
Но отпустить ее сейчас я просто не могу! И чувствую, как вопреки всему ее тело расслабляется в моих руках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Зоя, я сделаю все, что нужно. Мы справимся. У нашей девочки все будет хорошо. Поверь. Я все сделаю. Мы сделаем!
Понимаю, что пора ее отпустить, когда она снова вытягивается как струна.
- Извини, Зоя… я…
- Это ты извини. Я обманула тебя. Да, Петроса больше нет. Но…
- Я все понимаю, Зоя. Позволь мне просто быть рядом с тобой и с дочкой.
Она молчит. Едва кивает.
- Я провожу тебя?
- Я сама. Езжай домой. Ты и так сегодня много сделал для нас.
- Ты не дойдешь сама. И повязку нужно поменять и мазь наложить, которую доктор дал. Она у меня в машине. Я провожу тебя до номера, потом все принесу и сделаю.
- Что сделаешь?
- Повязку. Я умею.
- Это лишнее. Мама поможет.
- Вряд ли твоя мама умеет это делать лучше, чем я. – она смотрит удивленно.
- Ты уверен? – поднимает брови.
- Да, помогал ухаживать за Ильясом. Да и у лошадей бывают травмы.
- Хочешь сказать, что я похожа на лошадь? – у нее даже получается улыбнуться.
- На ахалтекинку. – улыбаюсь в ответ.
Потом я помогаю ей дойти до номера, приношу мазь и эластичный бинт, меняю повязку. Светлана тоже в номере, но когда мы приходим она быстро собирается и выходит, якобы за кофе. И я вижу, как смущается Зоя.
- Если завтра нога все еще будет болеть, надо будет еще раз показаться доктору. Тем более, что мы будем в клинике.
- Да, конечно.
- Я заеду утром. Часам к семи. Чтобы успеть к восьми на анализы.
- Я приеду на метро, так будет быстрее.
- Зоя. Я заеду за тобой. Поедем на машине.
- Зачем ты будешь ездить через всю Москву? Если не хочешь, чтобы я ехала в метро я возьму такси.
- А говорила, что не любишь спорить! С мужем ты тоже все время пререкалась? – говорю и чуть язык не прикусываю, понимая, что это лишнее.
- Он никогда на меня не давил.
- Извини. Я не давлю. Я хочу как лучше. Если тебе удобнее на такси. Я могу прости прислать машину с водителем.
- А сам на метро поедешь?
- Зоя, у меня не одна машина. И не один водитель.
- Да, я помню. Ты выгодный жених.
- Нет, - ухмыляюсь горько, - не выгодный.
- Почему же?
- Вернее, не жених. Я не собираюсь жениться.
Она молчит. Я тоже молчу. Слишком больная для нас тема.
Мы прощаемся, так и не договорившись насчет машины. Но утром, когда я приезжаю за Зоей, она никак не комментирует мой визит.
В клинике берут анализы. Я веду Зою к доктору, который осматривает ее ногу – к счастью, и отек уже спал и боль она почти не чувствует.
Полдня я провожу на работе, потом еду к Светлячку, которая успела нарисовать уже целый альбом лошадей.
- Очень красивые.
- Мамочке тоже нравятся. Она рассказывала, как каталась на твоей лошадке.
Зоя прячет от меня глаза. Просто кивает.
Я вспоминаю тот день на конюшне…
Самый счастливый день. Нет, один из самых счастливых. Тех, которые мы провели вместе.
- Дядя Тамерлан, а доктор сказал, что он разрешит мне посмотреть лошадок! Ты возьмешь меня к ним?
- Конечно, Светлячок…
И снова меня откидывает, кажется, на сотню световых лет назад.
- Ты когда-нибудь каталась на лошади?
- Нет, никогда… Илик… Ильяс меня приглашал. Рассказывал, что у тебя есть конь.
- Хочешь посмотреть?
Я прихожу в себя понимая, что какое-то время просто сидел, разглядывая Зою. Заставив ее побледнеть… Опять побледнеть! Раньше она краснела.
- Дядя Тамерлан, а покататься мне можно будет?
- Да, милая, думаю, можно, если доктор разрешит.
- Он разрешит! Конечно, разрешит! Дядя Тамерлан, а жеребеночка ты мне покажешь? Он маленький? А как его зовут?
- Светлячок. Её зовут Светлячок. Это кобылка.
- Светлячок? Как меня? Правда? - ее глазенки орехового цвета округляются.
- Правда. Я подарю ее тебе, хочешь? Это будет твоя лошадка.
