— Пока нет, — спокойно произнес Диксон. — Мне бы хотелось поговорить с вами о том, что случилось, а также о сложившейся ситуации. Я имею в виду ваше отношение к мистеру Балленкоа.
— А мне бы хотелось забрать дочь и поехать домой.
Диксон вздохнул.
— Я все знаю…
— Значит, второй раз пересказывать мне одно и то же не придется.
— Но вы должны понять, что управление шерифа оказалось в щекотливом положении. Мы не можем позволить, чтобы гражданские лица брали закон в свои руки.
— Вы хотите сказать, что собираетесь арестовать Роланда Балленкоа за то, что он преследует меня и мою дочь?
Шериф нахмурился.
— Насколько я знаю…
— Ответ будет «нет», — продолжала женщина. — Ваше управление меня не защитило и защищать не будет. У меня больше шансов оказаться за решеткой, чем у человека, похитившего Лесли.
— К сожалению, миссис Лоутон, мистеру Балленкоа ни разу не предъявляли официальных обвинений. Я уж не говорю об официальном приговоре суда. Я не могу использовать против него санкции на основании того, в чем он, возможно, виновен. Он — свободный гражданин.
— На следующих выборах шерифа, я уверена, вы получите его голос, — не скрывая презрения, мрачно пошутила Лорен.
Лицо Диксона покраснело. Он не привык, чтобы кто-то сомневался в его честности. Это шерифу совсем не понравилось. Тем не менее он сдержал свой гнев.
— Вы здесь новенькая, — сказал Диксон. — Вы меня не знаете…
Лорен его перебила:
— То, что этот разговор вообще состоялся, сказало о вас все, что мне нужно знать, шериф Диксон. Если вы собираетесь арестовать меня, пожалуйста… Но если вам небезразлично мнение людей, вы должны учитывать, что рядовые граждане не будут счастливы, когда узнают, что управление шерифа поддержало похитителя детей и, быть может, убийцу, наказав при этом женщину, которая потеряла семью из-за этого человека. И поверьте мне, история исчезновения моей дочери не настолько давняя, чтобы пресса о ней забыла. Поэтому, если вы собираетесь с высокой колокольни вещать мне, кто был прав, а кто виноват в сегодняшнем происшествии, то не сомневайтесь, что в ближайшее время вам предстоит выдержать настоящий артобстрел со стороны средств массовой информации. Такого вы еще никогда не видели. Это я вам обещаю.
Казалось, что Кол Диксон задыхается. Никогда прежде Мендес не видел своего босса в таком растерянном состоянии. Шерифу, имевшему определенный статус, приходилось бороться со своим характером и гордостью. А тем временем Лорен Лоутон не собиралась сдавать своих позиций. Побитая и на вид совершенно обессиленная, она внутренне оставалась крепче закаленной стали. В ее глазах полыхало голубое пламя.
— Не люблю, когда мне угрожают, миссис Лоутон, — с трудом сохраняя спокойствие, сказал Диксон, — но я понимаю ваше стремление защитить дочь. Я поручаю детективу Мендесу проводить вас домой. Не думаю, что в интересах правосудия выдвигать против вас обвинение. В любом случае это находится в юрисдикции окружного прокурора.
— Спасибо, — коротко поблагодарила Лорен.
Если женщина и почувствовала облегчение, она никак его не проявила.
Диксон повернулся к Мендесу. На невозмутимом лице ничего нельзя было прочесть.
— Отвези миссис Лоутон.
— Слушаюсь, сэр.
— В восемь часов утра я жду тебя в моем кабинете.
— Есть, сэр, — ответил Мендес, не зная, какой из этих приказов в большей мере его пугает.
39
— Вы не обязаны подвозить меня домой, — заявила Лорен, когда они покинули здание управления шерифа через боковой выход.
Мендес провел ее к своей машине, стоящей на служебной автостоянке.
— Моя машина у спортивного комплекса, — сообщила женщина.
Да, конечно, ее БМВ стоит у спортивного комплекса, но тут Лорен поняла, что ключей у нее нет. У нее вообще ничего при себе не было. Женщина вспомнила, как протянула свою сумочку Лии, сумочку, в боковом отделении которой лежал пистолет. Лорен могла только молиться, чтобы дочери не вздумалось заглянуть внутрь.
Страх подобно холодному ветру пронзил все ее существо. Она дала своей пятнадцатилетней дочери сумочку с пистолетом! В мгновение ока в воображении женщины возник образ Лии, какой она видела ее сегодня утром. Плачущая, расстроенная, одинокая девочка, которая боится, что ее мать совершит самоубийство. А что мне делать? Женщина думала о тех опасениях, которыми Анна Леоне с ней поделилась. Не слишком ли много Лия держит в себе? Замкнутые дети имеют склонность к саморазрушению.
Лорен отогнала от себя неприятные мысли.
— У меня нет ключей. Я уронила сумочку на теннисном корте. Дочь ее подобрала.
— А где ваша дочь?
— Я попросила, чтобы Венди Морган, мать ее подруги, за ней присмотрела.
— Сара Морган? — уточнил Мендес.
— Да. Но я не знаю, где они живут, — призналась женщина.
Лорен и так уже считала себя плохой матерью, а теперь оказалось, что она отослала дочь с заряженным пистолетом к женщине, с которой недавно познакомилась и о которой ничего не знала, даже не могла сказать, где та живет.
— Я знаю, — сказал детектив.
Они ехали молча. Лорен не собиралась нарушать тягостное молчание, повисшее в воздухе. Болтать попусту ей не хотелось. Женщину совсем не заботило то, что она наговорила Мендесу лично и его боссу. Ее давно уже не заботило, что о ней думают представители правоохранительных сил.
Куда в большей мере ее волновало то, что о ней подумает Сара Морган. Они вынуждены были в спешке уехать до того, как успели поужинать. В Оук-Кнолле, кроме Венди, у Лии не было никаких подружек. Если из-за поведения Лорен ее мать положит конец их дружбе…
А почему бы и нет? Если извращенец охотится за Лией, то и Венди окажется в опасности. Лорен почти не сомневалась, что Балленкоа фотографировал обеих девочек на теннисном корте. Анна Леоне рассказывала ей, что Венди уже пережила больше, чем может выдержать обыкновенный ребенок, — причастность к расследованию убийства, нападение одноклассника…
Она вновь подумала о Балленкоа. Сам напросился. Не нужно было делать снимки девочек. Она всего лишь помешала ему. Балленкоа преследует ее семью. Она не должна отвечать за его поступки… Его выбор — это его выбор, а не ее.
Впрочем, именно она решила переехать сюда, а значит, подвергла себя и дочь опасности.
— Как видите, — нарушил тишину Мендес, — мы вплотную занялись Балленкоа. Мы не сидим тут сложа руки.
— Да уж… видела, — саркастически хмыкнула Лорен. — Прихожу, а он фотографирует мою дочь. Там повсюду были ваши.
— Я хочу накопать на Балленкоа что-нибудь такое, за что его можно будет преследовать в уголовном порядке, — сдержавшись, продолжил детектив. — Если мы сможем связать его с каким-нибудь преступлением, то получим ордер на обыск. Не исключено, что нам удастся найти нечто, связанное с исчезновением вашей дочери. Возможно, мы посадим его на достаточно долгий срок. За это время технологии анализа ДНК продвинутся настолько, что управление полиции Санта-Барбары сможет провести анализ имеющейся у них частички крови.
— А пока Балленкоа будет свободно разгуливать везде, где ему заблагорассудится. Извините, если не проявляю особого энтузиазма относительно вашего плана.
— Такова уж система. Мы не вправе сажать людей в тюрьмы только за то, что они нам не нравятся. В Санта-Барбаре многие считали, что ваш муж убил свою дочь, но и его никто не посадил.
— Ага. Сами видите, как все превосходно для меня складывается.
Мужчина неожиданно нажал на тормоз. Машина резко остановилась. Женщину швырнуло вперед, но плечевые ремни безопасности уберегли ее от удара. Огоньки на приборной доске осветили сердитое лицо Мендеса.
— Вы не можете иметь все и сразу, — сурово произнес он. — Вы не первая женщина, потерявшая в результате чьего-то преступления любимого человека. И последней вам тоже не стать, к сожалению… Не думайте, что всем остальным на это наплевать. Неужели вы думаете, что меня не возмущает тот факт, что Роланд Балленкоа имеет право подать на вас в суд? Да, меня тошнит от этого. Я с огромным удовольствием засунул бы этот фотоаппарат мерзавцу прямо в глотку. Я бы сделал это, не задумываясь, да только мир по-другому вертится. Мы живем по правилам. Они, возможно, не идеальны, но других у нас нет. Я буду работать с тем, что у меня имеется на сегодняшний день. А работа моя заключается в том, чтобы юстиция была справедлива, когда дело касается таких людей, как вы и ваша дочь. Таковы наши обязанности… таков образ жизни… Мы понимаем, что вы потеряли дочь. Мы понимаем, что этот подонок разрушил вашу жизнь. Не исключено, что он может разрушить жизни других…
— Тогда делайте хотя бы что-нибудь! — повысила голос Лорен.
— Вы меня слушали или нет? — закричал в ответ раздосадованный детектив. — Я уже говорил вам! Меня убивает то, что я не в силах запихнуть Балленкоа в какую-нибудь крысиную нору и оставить его там гнить живьем! Мне было ужасно неудобно допрашивать вас сегодня, потому что я понимал, что вы защищались от Балленкоа, в то время как я сам не смог вас от него защитить. Я на вашей стороне, Лорен, но мне не нравится, что вы смотрите на меня сверху вниз, словно великомученица взирает на какое-то никчемное ничтожество. Я сам нахожусь под подозрением за то, что вступился за вас. Я и впредь буду на вашей стороне, потому что за вами правда.
