– Зачем вы меня связали? – Но тут она смогла вспомнить, как брыкалась и орала вчера на кровати.
«Погодите, но ведь это бред, я так себя не веду!»
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Антар. Только теперь Виктория заметила, что он держит руки на топорах.
– Неплохо. Но все стало бы несравненно лучше, если бы вы меня развязали.
Виктория заметила, что ее рука с ожогом чем-то намазана и больше не болит.
– Тебя это кого? Как ты себя называешь?
– Обычно меня зовут Виктория, господа. Вы что, забыли?
– И ты не чувствуешь ничего странного?
– Кроме веревок, что врезаются мне в руки? Да что с вами такое?
Антар обменялся взглядами с Имвой и покачал головой. На суровом лице слегка дернулась бровь, что, видимо, можно было считать целой бурей чувств.
– Наш лесной друг считает, что ты не сумасшедшая. Он уверяет, что внутри тебя живет несколько разных людей. Включая колдуна-убийцу.
Виктория усмехнулась – она прекрасно знала, что никакой она не колдун. Теперь-то Виктория с легкостью помнила, что с ней было и как она росла. Воспоминания вернулись лишь отчасти, и все же среди них проступила ясность. Перед глазами, как сейчас, стояли маленькие деревянные домики, за соседским сараем жила тощая корова. И уж точно не было никаких колдунов. Очень хотелось об этом поскорее сообщить, но внезапная волна холода, пробежавшая до самых пяток, запечатала все слова на ее губах.
«Какие еще коровы? Я никогда не жила в этой деревне! Я это точно знаю!»
Лихорадочно перебирая воспоминания, Виктория металась по своему сознанию в поисках знакомых деталей. У их соседки дела были столь плохи, что от коровы там мог быть разве что скелет. В голову стали лезть и другие воспоминания, не имевшие ничего общего с прежней жизнью. Например, откуда этот день в сиротском приюте, если она никогда там не была?
– Так что ты хотела сказать?
Виктория сглотнула, прежде чем ответить.
– Не скажу про колдунов, но раньше я не помнила почти ничего, а теперь в голове почему-то воспоминания… не только мои.
Гуго выругался, бросив взгляд на амевана, и вышел из комнаты. Имва, кажется, сжался пуще прежнего, съеживаясь внутрь себя.
– Объясняй, – взмахнул руками Рантар, глядя в его сторону.
Амеван взъерошил и без того растрепанные волосы и, глядя куда-то в пол, начал говорить.
– Я провести ритуал соединения. Два разума в один. Блуждать там и догадаться – что-то разбить твой воспоминания. Решил собрать. Но когда начать, появиться он.
– Кто?
– Белый человек.
– Пока что-то не могу понять.
Виктории хотелось взяться за голову, прикрыть глаза ладонью, но веревки слишком туго держали затекшие руки. Слова она понимала, но никак не могла связать все в одно.
– Сильный магия. Мощный. Как ураган. Никогда не видеть такое. Только слышать истории.
От того, как амеван затараторил, у нее чуть не заболела голова. Слово решил взять Антар, который даже позу не сменил за все это время. Что-то подсказывало, что он мог стоять так возле нее всю ночь.
– Короче говоря, он считает, что сильная магия расщепила – или что-то типа того – твое сознание вместе с воспоминаниями. Говорит, что увидел там много осколков или островов. Я ничего не понял, но он уверяет, что часть из них никак не связана с тобой, а что это воспоминания или куски разума других людей. Или хрен его пойми что еще.
– И вы за этим меня связали?
– Белый человек, – выдохнул Имва. – На свободе теперь.
Виктория уже хотела спросить, кто это, но почему-то решила, что уже знает. Внутри на секунду все сжалось, от мимолетного воспоминания. Но теперь все стало четче и, прибавив силы, она попыталась вспомнить. Это была не какая-то картинка, скорее, набор ощущений. Отталкивающий образ, вселяющий страх. С ним Виктории уже приходилось встречаться, только где?
– Я не чудовище. И веду себя нормально. Не хотелось бы опускаться до разрешения в туалет. Может, все-таки развяжете?
Антар посмотрел ей прямо в глаза, блуждая, будто хотел нащупать второе в них дно. Он напомнил ей отца – такой же мужественный и суровый. Хотя воспоминания стерлись, и она не была уверена, что из-за ее недуга. Антар кивнул и дал знак амевану. Имва медленно подошел, запутывающимися пальцами попытался развязать ее руки. Получилось раза с четвертого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ощущение свободы приятно пощекотало кожу, и Виктория с удовлетворением потерла запястья. Было в этом нечто странное – пугать трех мужчин лишь одним своим присутствием. Раньше она бы даже порадовалась, но сейчас лишь сглотнула. Мысли становились четче, чем раньше, но в них не хотелось погружаться.
– Знаете, что еще? Я здорово проголодалась.
К немалому удивлению, в доме нашлась еда. Сидя на скрипящем стуле, Виктория с жадностью поглощала несколько еще теплых булок, запивая сладким тыквенным соком с целой взвесью мякоти. На этот раз ее не смущали ни грязные стаканы, ни пыль на столе. Скудный завтрак показался настоящим пиром. Даже косые взгляды мужчин, сидевших на расстоянии, не причиняли никакого дискомфорта. Еще чуть-чуть – и она бы облизала пальцы, но вовремя остановилась. Есть границы, за которые женщине лучше не выходить.
– Не стоит на меня так смотреть. Не собираюсь я превращаться в оборотня и отгрызать вам ногу.
– В прошлый раз ты свернула шею двум людям. А до этого подняла нескольких мертвецов.
– Это была не я, – нахмурилась Виктория, откидывая надоедливую прядь со лба. – Возникают моменты, когда в голове появляется этот гул… После которого я оказываюсь в другом месте. Вот только теперь я смогла вспомнить момент, когда отключилась. Хоть и с трудом.
Она в задумчивости крутила в руках стакан, рассматривая его с разных сторон. Воспоминания были смазанными, будто кто-то попробовал вытереть их, как чернила, из памяти, и все же они были куда лучше, чем ничего. Единственное, в чем Виктория была уверена, – все делала не она. Каждое воспоминание позволяло взглянуть на себя со стороны. Но то, что она говорила и вытворяла, никак не было связано с ней лично.
– В голове стало больше порядка. Спасибо за помощь.
Имва покраснел и сдвинул плечи. Он по-прежнему не хотел встречаться с ней взглядом.
– Уверена, что его стоит благодарить? – покосился Гуго.
– А почему нет? Мне лучше. Больше не лихорадит. И рука начала проходить. Возможно, вернутся какие-то воспоминания. Пока я помню детство. Как взрослела. Помню первый поцелуй, – щеки сами собой загорелись от смущения. – Но вот что было последние лет десять, я не помню. Вернее, помню, но больно смутно.
Она больше не стала говорить про чужие воспоминания, лезущие в голову. Мужчины и так сидели рядом с ней с видом, будто подумывали накинуть на нее сетку. Нечего их нервировать раньше времени.
Мысль о том, что кто-то рылся в ее голове, тем более амеван, конечно, всерьез смущала. Что он мог там увидеть? Что подглядеть? Или что устроил, пока копался там? Да и разве можно залезть человеку в голову?
Кажется, Виктория уже задавала вопрос про голову, только намного раньше. Но кому? Как бы она ни пыталась, воспоминание ускользало узкой струйкой сквозь щель в памяти. Что ж, не в первый раз.
– Никаких белых людей. И магией я точно не занималась.
Имва слегка расправил плечи, Гуго нахмурился, а Антар опять испытывал ее взглядом своих серых глаз. Почему-то ответить ему тем же оказалось неловко, и она отвернулась.
«Интересно, каким он был тогда, до войны?»
Тем временем Антар встал и, подойдя, выложил перед ней знакомые желтые листы.
– Раз тебе легче, то займись вот этим.
Виктория вздохнула. А ведь день так приятно начался с завтрака. Она уже и думать забыла про эту бессмыслицу из сундука пастора. Любой, кто мало-мальски разбирался в чертежах, мог сказать, что это просто каракули, а Антар все ждал от нее какого-то чуда. И все же он помог ей, пусть и вел себя как последний грубиян. Хотя бы из уважения стоило сделать вид, что на этих листках есть какая-то разгадка.
