платишь, дяденька? — вклинился Евсей, подмигнув Василисе.
— Не боИсь, не обижу, — крякнул мужчина от такой наглости.
Гордей вынырнул из раздумий и сфокусировался на мальчишке.
— Дядька Гордей, дозволь у тётки моей остановиться? Места полно, дядька-то в отъезде, одна она. Только я и остался, — он жалобно смотрел на Гордея, казалось ещё немного и потекут слёзы.
— Дозволяю, — облегченно выдохнул староста, — Проводи. А нам идти пора, и так затемно выходим.
— Ну, ты артист, — усмехнулась Василиса, когда мы остались одни.
Мы петляли по узким улочкам, проходя мимо чужих домов. Я засмотрелась на один из них. За красивой кованой оградой выделялся добротный двухэтажный дом с белыми резными ставнями. Почти во всех окнах свет был погашен, только в одном тускло горела свеча. Небольшой палисадник у крыльца радовал глаз разнообразными цветами от невысоких васильков до огромных, обвивающих крыльцо лиан с крупными красными цветками, названий которых я не знала. Евсей заметил мой взгляд:
— Верно смотришь, это дом местного кузнеца. Я тут покрутился, мужики болтают, что у него перо жар-птицы есть, вон видишь свет в окошке?
— Перо? Я думала, это свеча, — удивилась его словам.
— Неее, говорю же тебе, перо. Я думаю, — перешёл он на шёпот, — и Мила там, уж больно подозрительно его батюшка на поправку идёт. Ну, сама посуди, — рассуждал мальчишка, — Сам великий столичный маг не помог, все уж думали всё, помрёт старик, а он вдруг ррраз и на поправку. Ты веришь в чудо? — пристально посмотрел на меня Евсей.
— Нууу, — задумалась я.
Как тебе сказать, мальчик. Наверное, да, ведь ещё неделю назад я свято верила в то, что Кощей, Горыныч, золотая рыбка и прочие местные жители всего лишь сказка. А сейчас в их компании я путешествую. Моё замешательство он понял по-своему:
— Вот и я тебе о чём толкую.
Сопоставить поправку незнакомого старика и появления в доме Милы я никак не могла, «Надо бы порасспрашивать Евсейку поподробнее», — подумалось мне.
— Пришли уже, сюда, — остановил нас мальчишка.
Мы свернули к светло-жёлтому домику под ярко-коричневой черепичной крышей без оград и заборов. На заднем дворе виднелись хозяйственные постройки и огород. Уверенным движением Евсей распахнул дверь:
— Прошу, проходите.
Внутри дом чем-то напоминал деревенскую избу из нашего мира: сени, горница, кухня, несколько небольших спален, чердак. Ничего необычного. Несмотря на поздний час, на кухне хлопотала хозяйка. При виде нас она улыбнулась:
— Доброго вечера! Евсейка все уши про вас прожужжал, располагайтесь. Сейчас ужин будет.
Тётку Евсея звали Ладимира.
— Но все зовут просто Мира, — представилась она нам.
— Благодарю за приют, хозяюшка. Надеюсь, мы не стесним тебя, — прошёл в кухню Кощей.
— Ой, что вы, полно места, — засмущалась Мира, — Да и мне в радость, заскучала я одна. Муж-то мой к братьям ушёл, дела там важные, царевну что ль охранять. Толком не поняла я, — махнула она рукой.
Мы с Васей переглянулись. Не про нашу ли Царевну она говорит, но уточнять не стали. Да и какая, собственно, разница, мы же здесь по другим делам.
Готовила тётка отменно, и после ужина мы буквально выкатывались из-за стола.
— Пирожки у вас, ну просто пальчики оближешь, — похвалила Василиса.
Мира зарделась от похвалы:
— Ой, так там просто всё, хочешь я тебя научу?
— А можно? — обрадовалась подруга.
— Конечно. Вот эти закончатся и вместе новых напечём.
Спать нас уложили в небольших уютных комнатах. Нам с Василисой досталась одна на двоих с парой высоких металлических кроватей с шишечками в изголовье и пирамидой из подушек, накрытых вязаной салфеткой. На маленьком столике постелена накрахмаленная скатёрка. Светлые занавески слегка развеваются от ночного тёплого воздуха… Словно вернулась в детство, в деревню к бабушке.
Елисей и компания.
Если кто-то думает, что поездка в карете это романтично и здорово, то он глубоко заблуждается. Катерина убедилась в этом на собственной задн… Собственном опыте. Каждая кочка на дороге отдавала в пятую точку, а кочек было ого-го как много. Карету кидало из стороны в сторону, и Катя не выдержала и крикнула Ивану:
— Эй, а потише нельзя, не дрова везёшь.
— Прости, но тогда мы и к завтрему не доедем. А Елисей велел поскорее управиться, — и карета ещё бодрее поскакала по ухабистой местной дороге.
Гневно сверкая глазами, Катя уставилась на Царевича:
— К чему такая спешка, дорогой? — нарочито медленно произнесла девушка.
При слове «дорогой» его передёрнуло, и это не укрылось от довольной Царевны.
— Хочу помочь любезной невесте домой возвратиться, — парировал он.
С тех пор как за его перевоспитание взялся Иван, Царевич перестал ныть, стал собраннее, и периодически начал язвить в ответ. «Хм, а ничего такой жених получается, — отметила Катя, — Вон, даже Забава на него взгляды кидает задумчивые». Сидевшая с Елисеем рядом девица на поворотах так и норовила сползти к нему на колени, от чего её щеки заливались румянцем. Особенно, когда довольный Елисей, придерживая её за талию, помогал усидеть на месте. Ник, Алекс и Илья в дороге пытались подремать, но выходило откровенно плохо. Высокие мужчины от тряски бились головой в потолок и потирали ушибленные макушки. Варя была непривычно тиха и задумчива. Она сидела на самом краю сиденья и молчала, лишь раз попросила притормозить у небольшого пруда. Когда с рассветом показались ворота столицы, все вздохнули с облегчением.
Во дворец, оказалось, попасть не так-то просто. Будь у Царевича карета с позолотой и вензелями, стражники у ворот мгновенно взяли бы под козырёк и распахнулись двери. А так пришлось объяснять, что Его светлость путешествует с невестой инкогнито и, дабы не привлекать излишнего внимания к своей персоне, сменил транспорт на менее узнаваемый. Именно так втолковывал начальник королевской стражи, а по совместительству Илья, выйдя из кареты. Сложно сказать, что подействовало. То ли незнакомые слова, типа инкогнито и транспорт, то ли грозный вид Ильи, то ли высунутый Царевичем в окно кулак с перстнем. Но их всё-таки пропустили. Внутри их встретил какой-то важный министр, похожий на колобка своими формами, одетый в парчовые одежды. Расшаркиваясь, он извинялся, что не может оказать полагающийся высокому статусу гостя приём, но счастлив лицезреть и всё такое. Выделил всем приехавшим огромные покои, состоящие из пяти комнат, и удалился, откланявшись и заверив, что её величество примет их за обедом.
— Наконец-то, — Царевич обошёл покои и удовлетворённо опустился в мягкое кресло гостиной, — Значится так. Самая большая опочивальня — моя, — тут же заявил он.
Это была огромная спальня с кроватью с балдахином, несколькими креслами и тумбой. Всё это было в тёмно-бордовых тонах, стены украшены портретами важных мужчин в золочёных рамах. Рядом располагалась спальня поменьше
