поймать ее в другой раз.
Осторожно, как будто обращаюсь с хрупкой посылкой, я передаю Габби женщине, и она улыбается с облегчением от того, что девочка снова в безопасности.
— Мы скажем ей, что вы заходили. Правда, Габби?
Малышка кивает, уткнувшись головой в изгиб шеи женщины, и теперь застенчиво смотря на меня.
— Спасибо, что уделили мне время, — говорю я, делая шаг вниз с крыльца.
— Конечно. — За последние несколько минут поведение женщины по отношению ко мне резко изменилось, и я могу приписать это только моему общению с Габби. Интересно, было ли это так же сокрушительно, как и то, что я испытал. И пока мои ноги снова несут меня к "Жемчужине", я чувствую, что теряюсь в дымке эмоций.
Я выписался из своего гостиничного номера, прежде чем спуститься на встречу с Мэл сегодня рано утром. Мой байк стоит на обочине у входа в зал бурлеска и ждет меня. Так что мне некуда идти, пока я не смогу проскользнуть обратно в клуб, чтобы еще раз поговорить с Мел.
Вместо этого я гуляю по Бостон Коммон, пытаясь разобраться в своем клубке эмоций. Мне нужно разобраться в взбалмошном поведении Мэл. Я подозреваю, что причина в Габби, но с течением времени я все меньше уверен в том, что девочка с ней связана. Она очень похожа на Мэл, но у нее нет таких темных глаз. И женщина, которую я принял за Киери, никогда не говорила, что она дочь Мэл. Может, она дочь Киери, а я просто поспешил с выводами?
Мне нужно прекратить гадать и получить ответы, поэтому, как только зайдет солнце, я вернусь к лестнице с красным ковром, ведущей в "Жемчужину". Несмотря на предостережения Мэл и Саши, я снова возвращаюсь туда.
Сегодня вечером я нахожу в очереди группу одиноких парней, с которыми можно подружиться. Я болтаю с ними, находя общий язык в том, что мы все в Бостоне, приехали из Нью-Йорка. К тому времени как мы доходим до стойки регистрации, они называют меня одним из своих братьев и приглашают сесть с ними за столик.
Я соглашаюсь, проскальзывая мимо человека, который снова пришел взять с меня плату за вход. Мы устраиваемся за столиком в задней части зала — единственным свободным для вечеринки нашего размера. И когда они покупают выпивку, я присоединяюсь к ним по их настоянию, хотя и не намерен угощаться.
Мы сидим и смотрим шоу, и я отмахиваюсь от их волчьего свиста и непристойных оценок девушек, танцующих на сцене. К счастью, музыка заглушает звук, с которым трескаются мои костяшки пальцев, когда я сжимаю их в кулаки, когда не один раз звучат намеки непосредственно на Мэл. Наконец, наша официантка подходит и спрашивает, не желает ли кто-нибудь из нас привата сегодня вечером.
Выкладываю пятьсот долларов — цена указана на первой странице меню и протягиваю ей деньги. И когда она подходит, я описываю девушку, с которой хочу получить аудиенцию. Она кивает, берет деньги и кладет их в конверт в папке для серверов, а затем записывает имя Мэл. Затем она просматривает список свободных номеров и записывает меня в счастливый номер три.
— Она будет с вами через пять минут, если вы хотите, чтобы я отвела вас туда сейчас, мистер Смит, — говорит она, используя имя, которое я ей дал.
Кивнув, я поднимаюсь со стула, желаю своим спутникам весело провести время и следую за миниатюрной официанткой через тускло освещенную обеденную зону лаунджа. Она ведет меня к совершенно другой двери, нежели та, которую я нашел вчера вечером. Коридор с другой стороны должен проходить вдоль задней стенки приватных комнат. Таким образом, клиенты не столкнутся с девушками до того, как окажутся в отведенном им месте.
Умно.
Официантка открывает дверь в третью комнату и жестом приглашает меня внутрь.
— Хотите выпить? — Предлагает она.
— Нет, все в порядке. Спасибо.
Кивнув, она выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь.
В ее отсутствие я осматриваю помещение. Здесь довольно роскошно, есть несколько кресел, где я мог бы посидеть, все мягкие и обиты мягкой кожей кремового цвета. Все поверхности выглядят нетронутыми, как будто кто-то тщательно убирает комнату между приемами. Наверное, это хорошо. Одному Богу известно, что происходит в этом помещении.
Но больше всего в комнате бросается в глаза стеклянное окно, которое тянется по всей стене, к которому повернуты кресла. С другой стороны находится вторая, меньшая по размеру комната. А в центре — стеклянный шкаф, достаточно большой, чтобы вместить человеческое тело.
Судя по освещению, он предназначен для демонстрации чего-то — танцовщицы.
У меня пересыхает во рту, когда я вдруг понимаю, что это на самом деле. Чем это должно быть для Мэл.
Клеткой.
Дверь шоу-рума открывается, и в нее входит Мэл. Одетая в самое облегающее нижнее белье, которое я когда-либо видел.
27
МЭЛ
Я вхожу в стеклянную клетку третьего выставочного зала, и мое сердце замирает, когда пронзительные зеленые глаза находят меня. В одно мгновение я чувствую себя ужасно обнаженной, каждый сантиметр моей обнаженной плоти горит от ужаса.
— Глеб, — вздыхаю я, и мой желудок болезненно сжимается.
Он подходит к стеклу, разделяющему нас, не реагируя на включенную тихую музыку и бесстрастно смотрит на меня, но война эмоций в его глазах заставляет мое сердце биться.
— Что ты здесь делаешь? Ты должен уйти, — шиплю я, прижимая ладони к стеклу, так как внезапно чувствую себя совершенно беспомощной, запертой в своей клетке и неспособной защитить его.
— Почему ты не пришла ко мне утром? — Спрашивает он, отмахиваясь от моих слов, словно они его ничуть не касаются.
— Пожалуйста, Глеб. Они убьют тебя, если кто-нибудь тебя узнает. — Паника душит мое горло, но моя клаустрофобия отходит на второй план по сравнению со страхом за его безопасность. Я слышала, на что способны люди Когана Келли, и не смогла бы жить в ладу с собой, если бы они сделали это с Глебом. — Пожалуйста, уходи.
— Нет, пока ты не ответишь на мои вопросы, — рычит он, его глаза сверкают сталью.
Мой желудок вздрагивает от скрытого гнева. Я знала, что он разозлится на меня. Я надеялась, что он разозлится настолько, что уедет из города без меня. Но теперь он здесь, рискует жизнью, чтобы получить ответы, которые я не могу ему дать.
— Пожалуйста, Глеб, — шепчу я, бросая взгляд на дверь его комнаты, как будто кто-то может ворваться туда в любой момент. Они
