раскрывает рот внутренний голос. —
Со своей бы жизнью лучше разбиралась!» — В чём дело? — интересуется Стас, сжав переносицу пальцами и зажмурившись.
Часы на стене показывают двадцать минут четвёртого — неудивительно, что он устал.
— Ты только не подумай, что я злоупотребляю нашей… дружбой, — слегка запинаюсь.
— Хочешь о чём-то меня попросить? — заинтересованно склоняет голову набок.
Его вопрос меня слегка обескураживает; я мало у кого что-то просила в своей жизни — разве что ручку на парах или ноутбук у Ники, — поэтому он меня немного удивляет, но я быстро понимаю, в чём дело.
Так или иначе, всем, кто окружал Стаса, всегда было от него что-то нужно.
— Вообще-то, наоборот, — поправляю. — Я хотела с тобой поговорить, и надеюсь, что ты не будешь злиться.
Он взмахом руки приглашает меня сесть, и я опускаюсь на стул напротив его стола.
— У тебя что-то случилось? Что-то с бабушкой?
— Нет. Разговор пойдёт о тебе.
Кажется, после моего вопроса даже его усталость немного отступила.
— Обо мне? Пришла сказать, что передумала?
— Передумала? — непонимающе переспрашиваю.
Его губы растягиваются в такой характерной ухмылке, что я сразу соображаю, о чём речь, и краснею.
— Идиот, у тебя только одно на уме? — демонстративно негодующе фыркаю, но тут же становлюсь серьёзной. — Я здесь, потому что Сашка переживает, и я, в общем-то, прекрасно её понимаю.
Стас вскидывает брови, разрешая мне продолжать, и я ёрзаю на стуле, чтобы сесть поудобнее.
— Почему Инга ушла?
— Я думал, взрослым девочкам не нужно объяснять, что разногласия иногда приводят к разрывам, — скалится так, будто только что открыл Америку.
— Да неужели! — округляю глаза. — Но не мог бы ты перестать паясничать?
— Ты впервые пришла ко мне сама, и я не смог удержаться, — приподнимает уголки губ.
— Я не имела в виду причину, из-за которой вы разбежались. Мне хочется знать, почему она согласилась это сделать.
Он некоторое время смотрит на меня немигающим взглядом, словно пытается пробраться ко мне в голову.
— Я надеялся, что всем будет достаточно хороших новостей, чтобы не задавать лишних вопросов.
— Я могу уйти, если они тебя раздражают, — с лёгкостью предлагаю.
В конце концов, не мне же разгребать завалы проблем.
— Ладно, я не это имел в виду, — растирает лицо ладонями. — Просто не думал, что кто-то обратит внимание на эту сторону вопроса.
— Наверно, я не вовремя, — склоняю голову набок. — Тебе нужно отдохнуть, почему ты так поздно работаешь?
— Работа — лучший способ отвлечься, — пожимает плечами. — И нет, договорим сейчас, раз уж начали… Я не хотел никому рассказывать, но ты права: Инга ушла не потому, что сама этого захотела. Я… Мне пришлось ей кое-что пообещать в обмен на свою свободу.
Что и требовалось доказать… Радости от ухода Инги явно было недостаточно для того, чтобы все просто забыли о её существовании.
— Подумать только: тебе всего-то стоило не соглашаться на брак с ней, чтобы теперь избежать этих проблем, — роняю лоб в ладони.
К сожалению, мы не всегда так умны, как нам кажется.
— Знаю, — с досадой соглашается. — Но сделанного назад не вернёшь, так что приходится работать с тем, что есть.
— И что же она попросила в качестве выкупа?
— Инга согласилась разорвать помолвку после того, как я пообещал отдать её отцу половину моей компании, — слышу выбивающий из-под ног почву ответ.
Я чувствую себя шокированной, а каково будет Валентине Игнатьевне и Сашке?
— Твоя свобода несоизмерима цене, — выдыхаю и пытаюсь смотреть на него без сочувствия, но ничего не получается.
— Я могу построить новую, — убеждает, скорее, себя. — Да, мы создали её с дедом с нуля, но бабушка была права: ничто не стоит того, чтобы поддерживать свои неправильные поступки.
— Что ты имеешь в виду?
— Я сделал Инге предложение, чтобы упрочить своё положение в бизнесе. Всё шло достаточно гладко, пока… Ну, скажем так: я вдруг вспомнил, что дед всю мою жизнь учил меня совсем другим вещам. Я не могу разрушить свою семью ради своего бизнеса — вот, что в действительности несоизмеримо.
Вау. Будь он моим старшим братом, который всю жизнь совершал только ошибки и вдруг решил встать на путь исправления, я бы кинулась его обнимать. Не знаю, что именно на него повлияло — мысли о будущем или воспоминания о наставлениях дедушки, — но я рада, что в конечном итоге он начал поступать правильно.
— Надо же, — смеётся. — У тебя такое лицо, будто ты сейчас заплачешь.
— Может, и заплачу, — вредничаю. — Мне что же, и на это у тебя разрешения спрашивать надо?
— Спасибо, — тихо говорит без тени прежней насмешки. — Отчасти именно тебе я обязан тем, что сейчас не ломаю свою жизнь и жизни моих близких.
Ну вот, теперь у меня точно в горле засел ком от такой благодарности.
— Кажется, мы поменялись местами — сейчас ТЫ выглядишь так, будто собрался реветь.
Я пытаюсь спрятать за шутками своё смущение, но барина не проведёшь: вон, как понимающе улыбается.
— Может, мы завтра сходим куда-нибудь, чтобы проветрить голову? — неожиданно предлагает. — Тебе днём всё равно нельзя спать, а я не хочу быть один или тащить с собой Сашку — она из меня всю душу вытрясет.
— Она это может, — немного нервно смеюсь. — Обычная дружеская прогулка?
— Всё верно, просто прогулка, — согласно кивает.
Ну, в этом, я думаю, нет ничего предосудительного.
— Окей, — осторожно отвечаю. — Но кормить меня будешь за свой счёт — раз уж я иду с тобой в качестве молчаливой группы поддержки.
— А я-то всю жизнь думал, что дружба — это бесплатно, — задумчиво хмурится.
— Тебе нагло соврали, — легкомысленно фыркаю и поднимаюсь на ноги. — Работай, не буду больше тебя отвлекать.
— На самом деле, так даже лучше — знать, что ты не один, — снова вгоняет в смущение. — Раз уж ты всё равно не спишь, можешь сесть на диван и почитать что-нибудь, пока я буду работать.
Ишь ты, раскомандовался! Хотя в какой-то степени он был прав: в компании не так паршиво.
— Думаю, что могу согласиться и на это, — киваю и топаю к его личному шкафу с книгами. — Что вы посоветуете, Станислав Андреевич?
Открытый стёб в моём голосе заставляет его прищуриться, но он только качает головой — ну что ж, это тоже реакция! Развернувшись в кресле, он указывает полку и книгу на ней, и я вытаскиваю потёртый томик.
— Джек Лондон? — вскидываю брови. — Не думала, что ты читаешь что-то кроме кодексов или деклараций.
— Не знал, что ты знаешь слово «декларация», — возвращает мне мой подкол. — Эту книгу мне подарил дед на десятилетие и иногда читал мне перед сном. Теперь
