коридорах власти и приказал повторно направить письмо губернатора «в миссию в Тегеране для доставки»[452]. Но и на этот раз оно не дошло.
Вернемся к письму Даля. Наверное, перечитывая его строки, Ян задумывался над тем, доведется ли ему снова увидеть Оренбург, Уральск, Орск и другие города ставшего ему почти родным края, отправиться в степные рейды. Но, скорее всего, теперь его больше будоражили мысли о большой политике, к которой он стал причастен и поэтому не хотелось думать о возвращении в провинцию. В Афганистане и Персии игра шла по-крупному, это были поистине Большая игра и Большой азарт. Оступиться, шею сломать в этой игре было гораздо легче, чем на Оренбургской линии, но Виткевич гнал такие мысли из головы. Ведь пока у него все получалось.
25 апреля эмир передал ему свое личное письмо «Его Величеству Всероссийскому императору», в котором (очевидно, чтобы избежать кривотолков и предупредить возможные ложные интерпретации своих дипломатических контактов, каковые могли последовать со стороны англичан) вкратце описал события, происходившие в Кабуле в конце 1837 и начале 1838 года. Сделал это, надо сказать, достаточно честно и объективно, не скрывая своего начального намерения принять план Бернса. Приведем это пространное послание:
«После засвидетельствования моего покорнейшего уважения и восхищения Его Августейшей Особе я довожу до великой мудрости Вашего Величества следующее: был я удостоен высокой чести получить высочайшее письмо при посредничестве капитана[453] Виткевича, в котором Ваше Величество соблаговолили выказать свою благосклонность и живой интерес к моей скромной особе.
Данное письмо, продиктованное исключительно благорасположением Вашего Величества, возродило самые лучшие надежды, а благая весть о Высочайшей заинтересованности в судьбе нашего народа в этот счастливый час разнеслась по всей афганской земле.
До того, как мы получили высочайшее письмо, в Кабул прибыл Александр Бернс в качестве посланника английского правительства в сопровождении нескольких должностных лиц. Цель его приезда заключалась в том, чтобы заложить основы союза между мной и Ранджит Сингхом, пенджабским магараджей. В общих чертах предполагалось, что река Инд проложит границу между землями сикхов и афганцев, а также что это поспособствует прекращению вооруженных нападений с той и с другой стороны, но лишь при условии, что мы откажемся от заключения всех международных союзов, кроме как с Англией. Принимая во внимание малое количество средств в нашем распоряжении, а также близость врага и его мощь, мы принуждены были бы принять эти предложения, которые, возможно, освободили бы страну, находящуюся на этом берегу реки Инд.
В это время в Кабул приехал капитан Виткевич.
Как только г-н Бернс довел до сведения индийского генерал-губернатора состояние дел, тот внес изменения в ранее заключенные соглашения и отправил мне письмо, в котором предлагал нам отказаться от союзничества с Персией и Россией, полностью перейти на сторону англичан и завязать дружественные отношения с Ранджит Сингхом, заявляя, что даст нам страну, которая и без того в настоящее время является нашим владением, не будет предъявлять другие требования и что мы должны выдворить русского посланника. В письме он также извещал, что если г-н Бернс вернется с нашим отказом от вышеизложенных предложений, то в таком случае афганцы должны готовиться к большим бедам.
Не желая бесчестить свое имя принятием таких оскорбительных условий, я отверг эти предложения, и вышеупомянутый посланник, считая неприемлемым оставаться долее в Кабуле, попросил об отъезде, на что я дал свое согласие.
Отказываясь благоговейно покоряться вероломности Державы (британской – авт.) и не стремясь угодить врагу, несмотря на скудость своих средств и сил, я всецело положился на Божественное провидение, которое поможет нам в противостоянии сикхам. Высочайшая благосклонность, которой соизволило меня удостоить Ваше Величество, поддерживает в нас надежду, что высочайшая политика по отношению ко всей афганской нации позволит почувствовать ей себя достойной и могущественной частью огромной империи Вашего Величества. Что касается других частностей о нашей стране, их преподнесет Вам Ваш посланник. Да не оставит Всемогущий правление Вашего Величества славой, процветанием и благополучием»[454].
Дост Мухаммед-хан передал Виткевичу также письмо Мохаммад-шаху. Не менее куртуазное, чем послание русскому императору, оно давало ясно понять: властитель Кабула готов к союзу с Персией под эгидой России.
Из этого письма:
«…Имею честь напомнить Вашему Величеству, что ранее я Вам сообщал о своем положении и доносил до Вашего сведения, что на протяжении долгого времени Ваш покорный и верный слуга воюет с сикхами, обреченными на погибель, также я обращал Ваше высочайшее внимание на то, что ввиду недостатка своих сил мне представляется трудным отражать атаки противника и изгонять с нашей территории эту порочную нацию. Если бы я мог заручиться поддержкой Вашего Величества, ситуация улучшилась бы и мои храбрые подданные смогли бы отразить набеги неверных. Однако в случае (избави Бог от такого) задержки помощи Вашего Величества моя страна будет вынуждена обратиться к англичанам. Впрочем, я имел счастье получить в знак Вашей щедрости и великодушия высочайшее письмо, которое вдохнуло надежду, что Вы поспособствуете нам в этой похвальной операции.
Однако, с одной стороны, мысли о слабости моих собственных сил и близости жестокого врага, а с другой – страх, что расстояние между нами и Персией помешает вашим войскам вовремя подоспеть на помощь, продолжают беспокоить меня. Именно в период, когда эти сомнения одолевали меня, в Кабул прибыл почтенный
Александр Бернс с предложением заключить мирный союз между афганцами и сикхами, согласно которому вся территория по ту сторону Атека[455] будет уступлена нам и объединена в Афганское государство, а все сикхи будут выгнаны из этой области. Тем самым, повод для споров и вооруженных конфликтов исчезнет, и ни одна из подписавшихся сторон не сможет перейти на противоположный берег Атека, как только с письменного разрешения другой стороны. В случае же заключения такого договора я должен буду отказаться от любых сношений с другими державами.
Лишь крайняя нужда вынудила меня принять к рассмотрению такие условия, о чем вышеупомянутый английский посланник не преминул сообщить индийскому генерал-губернатору. В это время опора всех христиан, благородный и почтенный капитан Виткевич, посланник российского двора, прибыл в Кабул с посланиями, счастливыми предвестниками, от его Императорского Величества и от Великого Падишаха, чьи слава и величие равняются могуществу Соломона и Александра (да продлит Господь дни Вашего правления), а также с письмом от полномочного министра России. Данные благоприятные известия о единении между могущественными державами Персией и Россией заставили меня отказаться от предложения англичан. В результате чего я получил письмо от генерал-губернатора Индии, в котором говорилось: если я не откажусь от каких-либо отношений с
