А теперь — описание деревенской природы для отдыха. Козочки на веревочке. Благодать. Чернозем. Огурцы. Кизиловые деревья. Пашут. Сеют. Жнут. Плуг. Долина. Мотыга. Оглобли. Грабли. Лопата. Солома. Глиняные горшки. Огородное пугало.
Отдохнули. Пошли дальше.
Один купался в тазу, из стакана на себя лил воду.
Это для отдыха. А теперь дальше.
Я делаю отступление для отдыха и для других целей.
Про наводчика. Наведет на кого — пропал тот. На этого наведет — пропал этот. Не наведет — не пропал. Наведет — пропал. Большой человек был. Жулик. Потом он, правда, умер. Но перед этим жил. И довольно долго. Чуть не сто лет.
Слово «давит» употреблялось в смысле «спит». То есть спит человек — значит «давит». Тот, о ком идет речь, давил в сутки по целым суткам. И было обидно, что он давит в то время, как на дворе солнышко и люди фланируют с радостью. А он знай себе спит. А может быть, ему снились сны и во сне он тоже фланировал в хорошую погоду. Может, он в кабриолете ездил, махал шапкой знакомым, был беспредельно весел и в то же время — давил со страшной силой. По крайней мере он себя чувствовал мило. Ему это было не вредно. Ему не худо было. Один тот факт, что он давил с радостью, необъяснимым упорством и методичностью, говорит о многом. Он хотел спать и спал, и пусть спит себе, то есть пусть себе давит! Если же кто напомнит о том, что он все проспал, в то время как давил, то еще неизвестно, кто более прав.
Я опять заснул у телетайпа. А он ушел. Пришел другой, меня разбудил.
А этого я даже и фамилии не знаю. Знаю, что он УНИКА. Вставляет себе в зад пластинку и: «Тру-лю-лю! Тру-лю-лю!»
Просто? Просто.
Или же: «Там, там, там! Там, там, там!»
Просто? Просто.
Или же: «Ля-ля-ля! Ля-ля-ля!»
Очень просто. Пока не снимет пластинку. Потом перерыв. И опять в зад пластинку. И пошла та же музыка. Пластинки в бордюрах. Бывают желтые с белым бордюром. Бывают белые с желтым бордюром. Бывают в сплошных бордюрах. Бывают с разрывами: есть бордюр — нет бордюра. Бордюр в основном простой и ясный. Пара светлых цветочков с листочком. Или пара листочков с одним цветочком. Или попарно, так сказать: пара тех — пара этих. Два цветочка — два листочка. Музыка! Музыка! На столах горят свечи. Торжественность небывалая. Музыка дудок — дудидуриди! Музыка барабана — бамбамбам! — и так далее.
Слушают, выпятив уши. Мозги набекрень. Затылки с дырками. Рты до ушей. Животы пустые. Дети не понимают. Дети спрашивают — им объясняют. Что дети? Дети есть дети. Дети тут ни при чем. Жалко детей.
Почему сейчас фамилии пишутся по алфавиту? Раньше этого не было. Писали просто. Одну за другой. Это было, конечно, ошибкой. Один поднял этот вопрос. Он на А начинался. А очутился в конце. Ему показалось, что он последний, несчастный, покинутый, оскорбленный, брошенный и так далее. И он стал кидаться камнями в других, в тех, кто был первым, вторым, даже третьим. Это был то ли обыкновенный список, то ли какая-то афиша, или список избирателей, или еще что-то. Он разбил голову двоим или троим, а двоим попал в ногу. А потом убежал в другой город и там собрал отряд из тех, кто были в списках последними, их порядочно набралось. Точно столько же, сколько и первых. И эти напали на тех. Стратегия. Бой. Раненые. Убитые. Фанфары, техника, убитые. Потом переговоры. Полководец последних в списках говорит полководцу первых:
— Вы это что? А?
А тот ему:
— А чего? Ишь ты!
Этот ему:
— Мы вас всех!
А тот ему:
— Нет, мы вас всех!
Тогда этот ему говорит:
— А ты скотина, свинья и дохлятина!
А тот ему говорит:
— А ты дубина, осина вонючая!
А этот ему говорит:
— А вы все ублюдки, верблюды, бараны, гады полосатые, отродье, сито непочиненное, ведро дырявое, лопоухие лоботрясы, трескучая дробиловка, кухонная полка, поганая дверная ручка, журчащий унитаз, балбесы, дырка, говно и к далее…
Ну и тот ему в таком же роде.
Потом переговоры кончаются. Оба сраных генерала отходят к своим позициям, и начинается великая свистопляска. Опять бой, выстрелы, кирасиры, рапиры, танки, бомбы, взрывы, атаки, кони, люди смешались в залпах…
А потом, перебив порядком друг друга, один сказал так:
— Давайте так! Давайте по алфавиту.
И все стали по алфавиту. И всем стало хорошо и легко на душе.
А потом опять все пошло по-старому и назревали конфликты…
Что-то у нас не компонуется. Какая досада! Ну ладно. Сели. Отдохнули. Посидели. Почесались. У кого есть вши, половите вшей. Так. Посидели. Половили? Скомпоновали? Пошли дальше. Ничего не забыли? Если забыли, то и вспоминать нечего. Велика важность! Никогда ничего не забывали? Ваша бабушка никогда ничего не забывала?
(Примечание. При печатании этого повествования даю любому, даже самому бестолковому, редактору право переставлять как угодно события с отдельными эпизодами, мысли по своему усмотрению, это ни в коей мере не может повредить гениальному строю выдающегося произведения.)
Он подошел ко мне.
Он показал мне листок бумаги. Он сказал:
— Вот что я написал, поразмыслив над всем.
Вот что он написал:
«А — пришло пять человек.
Б — пришло шесть человек.
В — пришло семь человек.
Г — все ушли».
— Ну как? — спросил он.
Я спросил:
— Почему сразу пять?
Он пожал плечами. Я ничего не ответил…
Речь в Академии архитектуры и чертежных работ по аэронавтике действительного корреспондента Шерелберелдерелсерелвертова в зале для игры в мяч.
«Товарищи! Дамы и господа! Президенты и космонавты! Англичане и папуасы! Отцы и матери! Мы берем одну палку, подразумевая, что это две палки. Подразумеваем только лишь исключительно потому, в силу того, я хочу сказать, что у нас под рукой, дорогие товарищи, нет другой, то есть попросту второй такой же палки. Итак. Дорогие, люди! Глядите сюда, глядите сюда: мы берем отмечаем один конец. Номером 1. Потом другой конец другой палки номером 2. (Надеюсь, вы не забыли, господа, что мы подразумеваем две палки, и не обращайте внимания, что у меня в руках сейчас, в настоящее время, всего лишь, как вы видите, — одна!) Итак. У кого есть ножичек? Ни у кого нет ножичка? У вас есть? Давайте сюда. Так. Итак. Мы что делаем? Мы надрезаем на обоих концах, то есть я хотел сказать, на каждом конце каждой палки такие, я бы сказал, небольшие углубления. Вы видите все? Так. Итак. Мы накладываем одну палку на, я бы сказал, другую. Вот так. Итак. Что мы находим в результате? В результате мы получаем, как каждый из вас, вероятно, понял, абсолютно идеальную палку требуемой длины.
Итак. Все. Я кончил, господа. Я приветствую вас, я приветствую!!!»
(Ученый идет под громкие овации, крики: «ура», «твою мать» и другие возгласы. Он машет рукой людям.)
После выступления этого уважаемого человека руки опускаются. Он сразу, с ходу, с размаху, блестяще, виртуозно, голословно, потрясающе, бесподобно, удивительно, выразительно, светски, талантливо, остроумно, ловко, фехтовательски, беспардонно (я частенько путаю слова, но не в этом дело), охватывающе, жульнически, безобразно, хамски, нахально, демагогически (опять не те слова!) дает понять, что вы ни черта не значите и ваше место на свалке, в помойном ведре, в угольной яме, в темном мешке, на том свете — где угодно! Он дает вам это понять всей силой своей учености, способностей, фантазии, изобретательности, сообразительности — чего хотите!
Когда я с ним был, он мне говорил: каждый странный, все странные. Другой одно делает, третий второе. Каждый свое. Каждый по-своему. Один, например, так считает: вот это вот интересно и странно. Другой наоборот считает…
Он мне истины говорил. Замечательный был человек — все знал. Он знал, что истины забывают и твердил их мне беспрерывно. В этом смысле я разделяю его точку зрения. Опять-таки смотря как понимать…
Мы сидели. Я увидел их, но подойти не смог. Они обиделись на другой день. Встречают меня, возмущаются. Я объясняю:
— Я нагнулся, и у меня штаны лопнули сзади по швам, и я не мог к вам подойти, хотя очень хотелось.
Требуют:
— Покажите.
Я показываю:
— Полюбуйтесь.
Они остаются довольны. Пригласили меня обедать. Была курица. Суп с горохом. Яйца. Дыня. Фрикадельки. Антрекот. Зелень. Свинина. Редиска. Хрен. Утка. Лапша. Вафли. Пряники. Они знают, что я очень вафли люблю. Очень милые, милые люди…
Когда я был маленьким, папа мой уехал. И мы всей семьей стали думать, что он пришлет в большом ящике.
Он нам может прислать:
шоколадочки-бомбоньерочки,
печеньице с изображением Спасской башни Кремля,
монпансьеньице,
носочки,
и си…
А «и си…» сказал Рантик. Мой маленький брат Рантик. Потому он и сказал «и си…» Если бы он был постарше, он, наверное, сказал бы что-нибудь другое.
