Система слежения вновь переключилась на другой объект, будто стремилась насладиться бесконечностью и разнообразием катастроф и продемонстрировать все эти ужасающие явления гипотетическим зрителям. Знала ли эта система, что за гибелью планетарного кольца наблюдают трое человек, или же она действовала вслепую, по заложенной программе, — было неизвестно, однако она вновь предложила другое зрелище, и люди опять стали свидетелями очередного катаклизма.
На этот раз в кадр попал шарик, почти добравшийся до звезды. Вокруг планеты уже не осталось ни оболочки, ни радиационного пояса, рисуемого компьютером в виде легкого тумана. Он словно бы слился воедино с оболочкой солнца. Впрочем, планета — раскалившаяся и полностью потерявшая скорость — была еще самостоятельным объектом, пусть и безоговорочно обреченным. Она по крайней мере сохраняла свою исконную форму, выпирая из бушующей короны темным волдырем, — до тех пор, пока звезда вдруг не выбросила мохнатый разлапистый протуберанец и не поглотила планету целиком, следствием чего явилась ослепительная вспышка, тысячекратно более сильная, чем любой сильнейший хромосферный факел, и в пространство протянулись десятки гигантских протуберанцев. Все это происходило на другой стороне светила, и когда исчез, вероятно сгорел, прибор прямого слежения, наблюдатели осознали, что им исключительно повезло. Огненный шторм сжег не только все телекамеры в секторе примерно на сто градусов вокруг, но и атмосферные оболочки, воду и почву доброго десятка соседок той несчастной планеты, что так резко простимулировала в звезде процессы ядерного синтеза. Будь «солнечный удар» направлен в сторону черной станции-планеты... Все трое разведчиков одновременно поежились.
Другой объект, на противоположном радиусе от растворенной в солнце планеты, третий слева от неуправляемого пристанища разведчиков, наоборот, все больше удалялся, постепенно замедляя вращение и словно бы втягивая атмосферу в недра. На самом деле воздух, кристаллизуясь, оседал на поверхности, переставая быть воздухом как таковым и, аналогично прочим вариантам планетарной гибели, уничтожая все живые организмы, некогда населявшие небесное тело.
— Что же это происходит? — озадачился Матвей. — Падение галактики?
— Сбой в механике... вечности... — пробормотала Дарья, нежными пальчиками неожиданно легко отгибая металлические полоски и тем самым значительно увеличивая обзор.
— Скорее массовый прорыв сквозь солнце, внеплановый... — Шуберт указал на одну из пылающих всей атмосферой планет.
— Вот ведь как, люди умерли, может быть, миллион лет назад, а война все еще идет. — Матвей тяжело вздохнул. — Война мертвых... Кому она теперь нужна? Столько добра погибает...
— Нет, в общем-то все верно. — Борисов изящно махнул рукой. — Не нами построено, не нам и сливки снимать. Но все равно обидно.
— Меня беспокоит, что нас так слабо трясет, — вдруг заявил Матвей.
— Ты что, давно желудок не промывал? — удивился мастер. — Зачем тебе тряска?
— Ненормально это, а все ненормальное меня тревожит.
— Ну, значит, демпфер у корабля хороший, все колебания компенсирует, — пожал плечами Борисов. — Не о том печалишься, лейтенант. Лучше подумай, как это все остановить... Хотя что тут уже останавливать?
— Нас, — робко высказалась Даша. — Нам ведь надо еще до «Японца» добраться. Там же лифты, а если вдруг эта станция начнет разрушаться, они могут выключиться, и мы не успеем...
— Да, двести уровней вниз, а потом семьсот вверх — это почти марафон, — согласился Шуберт. — Ты смотри: женщина, а соображает!
— Все, хорош трепаться, Шаляпин! — Матвей почему-то воспринял выпад в адрес Даши как маленькое, но личное оскорбление. — Веди.
Борисов с интересом взглянул на лейтенантов и, скабрезно улыбнувшись, поклонился.
— Пр-рошу!
— Сейчас, сейчас... — торопливо произнесла Дарья и вновь приникла к дырке в стальных жалюзи.
— Ну что там опять?! — разозлился Матвей. — Что ты еще увидела? Не надоели тебе эти взрывы?
— Сейчас, сейчас!.. — повторила она, мелко замахав ладонью. — Там эти... кажется... вернее, тут...
— Где?.. Кто?..
— Уже близко, — сообщила она, — эти... наши знакомые...
— Нас спасают?! — счастливо вскричал напарник. — За нами кого-то прислали?!
— Не знаю... За нами, да... Наверное. Только...
— Ну, пусти! — Не добившись от Дарьи вразумительного ответа, Матвей прыгнул к закрытому экрану и уткнулся лицом в квадратную прореху. — О-о-о!.. — протянул он, что-то разглядев.
Борисов оставался на месте. Он, в отличие от дежурных, никакого любопытства не выказывал, даже наоборот: делался с каждой секундой все пасмурней, пока цвет его лица не достиг популярной ретро-марки «мокрый асфальт».
— Кто? — спросил он отрывисто. — Уушники?
— Они, — подавленно отозвался Матвей.
— Сколько?
— Два.
— Ну, это еще не так страшно.
— Два крейсера, — уточнил Матвей. — Или, может, линкора... Я в их классах не разбираюсь.
— Два жука, — добавила Дарья. — Больших и противных. Подходят к нам... Десантируются...
— И до каких пор вы намерены смотреть это кино? — с издевкой поинтересовался Борисов. — До того момента, когда вражеская десантура ворвется в зал? Или до кровавой сцены допроса?.. Или еще дальше — до финального эпизода, где двоих героев торжественно расстреливают, а потом спускают их останки в утилизатор?
— Да, правильно! — опомнился Матвей. — Стой, а почему только двоих?
— Потому что третий собирается смыться, — предупредил мастер, — не дожидаясь не только титров, но и начала второй серии. Вуаля! Кто со мной?
— Мы! — четко и громко, как не научат даже в самой страшной учебке, ответили дежурные.
Дополнительные уговоры не понадобились. Оба лейтенанта вприпрыжку домчались до двери и, некрасиво потолкавшись в узком проеме, выскочили в темный коридор. Шуберт, сохраняя корпоративное достоинство, шествовал сзади и лишь изредка их окликал, когда они норовили свернуть не туда.
Едва разведчики переступили порог невыносимо оранжевого лифта, как лампы под потолком замигали, а кабина начала трястись, будто в припадке. Спустя несколько секунд ситуация нормализовалась, но длилась идиллия очень недолго. На сто десятом уровне лифт встал, а свет пропал окончательно.
— Вы заметили, сколько там еще оставалось? — поинтересовался Борисов.
— Девяносто этажей, — буркнул Матвей. — Только сначала нам надо бы отсюда выбраться... Что, если мы между уровнями застряли?
— Сейчас посмотрим... — Шуберт активировал ЛС. — Отойдите к задней стенке, пожалуйста...
— Постой! — воскликнула Даша. — Сломаешь же!
— А он и так сломан. — Мастер поднял оружие.
— Ну что ты за разрушитель?! Не наигрался в детстве? Вдруг он снова запустится?
— Х-х... он запустится, — нервно отмахнулся Борисов, — мы уже в четверти астроединицы от звезды! Некогда ждать!
— Х-х-х! — изо всех сил захрипела Дарья.
— Х-х, — смущенно поддержал ее Матвей.
— Спелись, — усмехнулся мастер. — Ладно, ждем по просьбе народных масс ровно минуту.
На исходе двадцатой секунды дружного хехекания лифт снова осветился и лениво пополз вниз.
— Видишь! — торжественно произнесла Даша. — Тебе бы только стрелять!
— Надолго ли собаке блин? — скептически заметил Борисов. — Сейчас еще и запасная цепь расплавится, вот тогда будет вам «хе-хе».
Вопреки мрачному прогнозу мастера, лифт доехал до двухсотого уровня без остановок.
— Теперь вправо... — Борисов прицелился в перспективу длинного коридора. — А на развилке налево.
— Да спрячь ты оружие! — раздраженно прикрикнул на мастера Матвей.
Шуберт хотел что-то ответить, но в это мгновение пол ушел из-под ног, а с потолка раздался характерный для короткого замыкания треск, и посыпались крупные синие искры. Разведчики дружно растянулись на гладком полу и прикрыли головы руками.
— Бежим! — крикнула Даша.
Она проворно вскочила на ноги и, показывая пример, бросилась вперед.
— Стой! — не своим голосом заорал Борисов.
Девушка, продолжая движение, удивленно обернулась, но было поздно. Следующий шаг она сделала в пустоту. Участок пола, длиной примерно в десять метров и шириной от стены до стены, ушел куда-то вниз, и Дарья успела лишь коротко вскрикнуть. Матвей на четвереньках подполз к краю провала и заглянул в непроглядный мрак. Определить, насколько глубока поглотившая Дашу пропасть, или рассмотреть саму девушку было невозможно.
— У-у! — взвыл Мотя.
— Тише ты! — испуганно одернул его Шуберт.
«Х-х!» — раздалось откуда-то с потолка. По коридору разнесся уже знакомый грохочущий сигнал тревоги, и коридор впереди и позади перекрыли внушительные металлические переборки.
— Ну вот, накаркал! — Борисов тяжело поднялся и зачем-то отряхнул колени. — Сейчас пустят какой-нибудь газ, будешь знать!
